Между двух миров. Школа выживания (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

- Очень остро, - залпом выпив почти стакан воды, промычала я.

- При похмелье отлично помогает острая горячая еда, - спокойно размешивая кашу в тарелке, отозвался Оливер, а потом, как будто между делом, спросил: - Почему ты ее не выжгла?

Враз стало ясно, что он говорил про метку Кайдена на стене дома.

- Просто.

- Просто обладатель Истинного Света оставляет метку паладина у себя в жилище? Ты понимаешь, что открыто приглашаешь его в Тевет. К себе в дом…

- Да!

- Ты наивная или просто дура?

- Я наивная дура! Еще вопросы есть? – огрызнулась я и со звоном отшвырнула ложку. – Что за мерзотная привычка говорить на серьезные темы во время еды? Весь аппетит отбил.

- Ты ведешь себя, как ребенок.

- Извините, господин преподаватель, что не оправдываю ваших завышенных ожиданий! – фыркнула я, сложив руки на груди. - Раз тебя беспокоит метка, то уничтожил бы ее сам. Чего ты ее оставил?

- Потому что не по силам. Во мне нет магического света.

- Какая глупая отго… Чего?!

Оливер одарил меня ироничным взглядом и, усмехнувшись, сунул в рот ложку с кашей. На секунду его перекосило. Запив несъедобное кушанье водой, он, наконец, пояснил:

- Я говорил, что сила темной магии всегда стремится к нулю, а в смешанных браках она исчезает полностью уже к четвертому поколению. Скорее всего, мои внуки будут светлыми неофитами.

- Тогда, как ты пробуждаешь руны?.. Ах, конечно! В твоем стило стоит кристалл? - через мгновение ответила я на собственный вопрос.

Оливер согласно кивнул.

И как только раньше не догадалась? Кристаллы-ловушки, вбирающие магические свет из пространства, появились уже давно, но из-за дороговизны использовались только для штучных артефактов. Адепты университета не могли себе позволить роскошь заплатить бешеные деньги за крошечный камень.

- Красивая магия, - заметила я. – Дашь посмотреть?

- Нет.

- Жалко?

- Не хочу, чтобы ты его из любопытства разобрала на части. Оно мне дорого.

- Семейная реликвия?

- Нет, дорого заплатил артефактору.

- Никогда бы не подумала, что ты такой мелочный. – Я поднялась из-за стола. – Приготовлю омлет, а то каша по рецепту деда Вудса что-то совсем несъедобная. Кулинар из тебя, господин преподаватель, сказать честно, посредственный.

- Ты мне польстила. – Он с благодарностью отодвинул от себя тарелку и поднялся. – Помочь?

Подстегиваемые голодом мы работали слажено и быстро.

Пока я нарезала зелень, Оливер взбивал яйца в глиняной плошке. Плюхнув на очаг тяжелую сковороду, я привычно щелкнула пальцами, чтобы зажечь огонь, и перед глазами блеснула вспышка.

Вместо крошечных голубоватых язычков, пробегавших по диаметру конфорки, к потолку вырвался ослепительный столп пламени, подкинувший к потолку чугунную посудину. Казалось, что время замедлило ход, позволяя во всех красках разглядеть огонь. Широко раскрытыми глазами я смотрела на сплетенные струи, настолько жаркие, что воздух плавился и дрожал, секунда тянулась и тянулась.

Внезапно Оливер сбил меня с ног, и мы повалилась на пол. Он ловко принял удар от падения, и я оказалась закрытой от взрыва. Тяжело дыша, уткнулась ему в грудь, вжалась в его тело. В нескольких дюймах от нас с грохотом приземлилась сковородка, пространство замерло. Мы лежали, не шевелясь. Вокруг разливалась испуганная, настороженная тишина, и ощущался горький запах гари.

Оливер приподнялся на локтях и заглянул мне в лицо:

- Ты в порядке? Не поранилась?

От шока мне не удалось выдавить ни слова, только кивнуть. Откатившись, он гибко поднялся и протянул руку мне. Я помедлила, прежде чем вложить пальцы в раскрытую ладонь. То как Оливер принимал решения, не медля, не раздумывая, буквально на инстинктивном уровне, как в совершенстве владел телом, снова навело на мысль о боевой подготовке.

На потолке над очагом темнел неровный выжженный круг.

- Надо будет побелить, - резюмировал сосед, не выказывал ни жестом, ни голосом досады из-за нежданного ремонта.

- Угу, - вздохнула я.

Перед мысленным взором невольно появился другой потолок, в другом доме, нашем столичном особняке. Испуганные и ошеломленные, вместе с мамой мы задирали головы и разглядывали прожженную до перекрытия дыру. Кухня лежала в руинах, искореженный очаг покрылся копотью. На моем белом платье чернели разводы. Мы недоуменно переглядывались и еще не понимали, что это было начало конца.

- Испугалась? – переспросил Оливер, возвращая меня в реальность. – Ты побледнела.

- Мою мать сжег Истинный свет, - произнесла я. – Ее болезнь начиналась так же. Сначала исчезала созидательность светлой магии.

- Абсолютно уверен, что ты пытаешься себя накрутить. Очаг старый, руны давно не обновлялись, как раз хотел вызвать мастера. Странно, что он раньше не бабахнул, - голос мужчины звучал твердо, убежденно.

- Да. – Я вздохнула и сжала в кулак руку с пробудившейся темной руной. – Скорее всего.

Сегодня проводили обряд сжигания Аглаи Ковалевой, и казалось, будто одна часть университета оцепенела, а другая продолжала жить, как ни в чем не бывало. В холле раздавался хохот, улыбались влюбленные парочки, сплетничали, спрятавшись за стеллажами, библиотекари. Горе доставляет страдания только тогда, когда касается лично.

Когда я вошла в лабораторию, то оказалось, что мой стол возле окна был занят новеньким адептом, прежде не появлявшимся в нашей лаборатории. Как правило, учеников допускали до проектов только на втором курсе, но к этому времени обычно оставалась только пятая часть потока. Одни сами переводились на специальности попроще, вторые сбегали, других выгоняли за плохую успеваемость, так что свободных мест всегда было предостаточно, больше чем в читальном зале.

Перед новичком лежала горка мелких деталей, деревянная шкатулка и куча свитков со вскрытой печатью. Замечу, моей именной печатью. Видимо, преподаватель посоветовал для практики разобраться в шкатулке с секретом, придуманной мной еще в средних классах лицея. Безделицу я сделала из скуки, маме в подарок, и когда показывала руководителю, то не подозревала, что по проекту начнут дрессировать начинающих аретфакторов. Новенький как раз с угрюмым видом пытался разобраться в описании и явно не понимал, с чего начать.

Когда я встала возле стола, он сделал вид, что не заметил моего появления. Пришлось постучать двумя пальцами по столешнице, чтобы привлечь внимание. Парень скосил глаза.

- Чего тебе? Кабинет кройки и шитья дальше по коридору.

- Так ты оттуда выбрался? - Настроение было под стать погоде, такое же паршивое.

- Я адепт по обмену.

- Надеюсь, обмен был не с факультетом изящных искусств?

- С Королевской Академией, - козырнул он элитарным учебным заведением.

- Послушай, адепт по обмену, ты тут товарищ новый и пока не знаешь, что у нас не принято занимать обжитые места. Собирай свои вещички и отвали за соседний стол.

- А здесь подписано? - ухмыльнулся новенький и указал на свитки: - В этой хрени много мелких деталей и еще больше рун, а у меня со зрением не очень. Нужен свет, а стол у окна.

Только-только лаборатория гудела, как за спиной наступила звенящая от любопытства тишина.

- Не подписано, говоришь?

Понимая, что поступаю по-детски и рисуюсь, прямо пальцем я вывела на столешнице «Лерой». Метка, какая обычно стояла на всех придуманных мной артефактах, угрожающе вспыхнула голубоватым свечением, заставляя парня поморщиться. На деревянной поверхности остался выжженный росчерк.

- Лерой? - фыркнул нахал, начиная раскачиваться на стуле. – Карамелька, ты серьезно?

- Ты меня сейчас конфетой обозвал? – изогнула я брови.

- Все знают, что Лерой – парень.

- Да неужели?

Умник по обмену качался на моем почти колченогом стуле и всем видом напрашивался на неприятности. Не устояв перед соблазном, я ударила ботинком по давным-давно болтавшейся ножке, сама же за два года и расшатывала. Раздался хруст и, нелепо взмахнув руками, парень с грохотом кувыркнулся на спину. Воздух содрогнулся от отборных ругательств. Народ загоготал, как сумасшедший. Пока побежденный противник ковырялся на полу, я по-хозяйски плюхнула сумку на стол, невольно смахнув пару деталей.