— Это ты о разбитом стекле спрашиваешь? Да есть оно у нас! Это когда предпоследний раз Мак-Дональд грабить приходил, так хотел он стекла у нас из окон вытащить да себе поставить, так не получилось у них аккуратно, торопились шибко. Вот и побили много, а потом сам лэрд рассердился и просто ногой побил оставшиеся стекла. Вот Кресса и Кестер собрали покрупнее осколки и поставили вновь хоть в несколько окон. А я всю мелочь собрал да в ящик в подвале сложил, в дальнем углу. Вот как знал, а они и понадобились!
Ой, молодчина Кузя! Какой он у меня хозяйственный! В общем, все упирается в Даблитти, надо ехать туда. Заодно и сами попробуем поторговать, у нас есть чай и соль. Опять же, надо ехать с Грегором, одной мне нельзя, больно уж лёгкая я добыча. Возчик с нашей повозки хороший мужик, но он не воин, после ранения в ногу он давно уже не "в строю". Но повозку все равно надо брать. И особо не тянуть с поездкой, время сейчас помчится гончим псом с этим строительством и прочими заботами.
Вечером переговорила с Грегором, он тоже обещал подумать, как лучше организовать поездку, чтобы и замок хоть как-то прикрыть охраной. Ещё немного позанималась с Уилли, скрепя сердце, дала огрызок карандаша и небольшой листок бумажки, учились писать буквы. Считал он и так бойко и без ошибок, видимо, Мэри с ним занималась грамотой. Это хорошо, безграмотный лэрд — это дикость!
Перед сном, как обычно, беседовали с Кузьмой о прошедшем дне, о делах грядущих. Кузя, вздохнув, признался.
— Видно, придется дедушку будить, а то у нас тут стройка начинается, если без него делать будут, обидится. Он вообще дед такой, с характером. Вот я и тянул с побудкой, кто знает, как он все новое здесь примет? А не примет, так уходить надобно будет, я не хочу, мне сейчас все теперь интересно, нравится все. И дедушку я люблю. Вот и не знаю, как быть. А что ты, Люся, думаешь?
— Сложно сказать сразу, Кузь. Так-то я бы подождала с побудкой, но опять же, душа у меня болит за поместье, мало нас пока очень. Если налетит сосед всей бандой, устоим ли? И кто его знает, что успела разболтать своему ухажёру Элизи, какие секреты замка?
Кузя хмыкнул.
— Да не успела она ещё разболтать. Хоть он и выспрашивал. Но Элизи хотелось, чтобы ее поуговаривали, приятного ей говорили, интересовались только ей самой, а не замком. Вот и не сказала ничего.
— А ты откуда знаешь? — изумилась я.
Кузя хитро ухмыльнулся.
— Да чего там знать, если я вместе с ней на свидания те ходил, они же далеко от стены не отходили, прямо на травке у стены, в кустиках и сидели. Вот я и того, приглядывал.
— Ты смотри, приглядывай, да только чтобы тебя самого не увидели, а то бока намнут, больно будет!
Поболтав ещё немного о всякой ерунде, отправились спать, только Кузя, укладываясь в свое кресло, все суетился, интересничал, в общем. Ох, чует мое сердце, в какую-то авантюру мой домовёнок собирается влезть.
Разбудил меня Кузька перед самым рассветом, весь взбудораженный, но при этом светящийся самодовольством и радостью мощностью в пару реакторов АЭС.
— Люся, вставай, пойдем смотреть! Нам мебель украденную вернули! Ну, и ещё кое-что по мелочи, что уцелело.
Ох, как не хотелось мне вылезать из теплой постельки на холодный предутренний воздух! Но нельзя было обмануть эту чистую радость маленького нечеловечка. Поэтому я, зевая и дрожа от предутренней прохлады, нашарила ногой под кроватью домашние туфли, надела их на босые ноги, закуталась в какой-то древний полушалок, валявшийся в шкафу и за древностью лет, не приглянувшийся даже ворам. И тихо побрела вслед за домовенком, спотыкаясь спросонья на каждом шагу. И в прошлой жизни спросонок была страшно неуклюжая, и в этой себе не изменила.
Тихо, стараясь не разбудить домашних, мы прошли через холл на первом этаже. Хотя на кухне уже слышался негромкий стук металлической посуды, и треск разгорающихся дров в очаге — Липушка начинала готовить завтрак для нашего уже немаленького семейства. Да из бокового прохода показался полностью одетый управляющий. Он что, на охране был всю ночь? Увидев мой недоуменный взгляд, пояснил шепотом.
— Вы, леди Мэри, столько шума производите, спотыкаясь и падая, что я уж было, подумал — враги на приступ идут! Надо оборону налаживать! А это вы — он вглядеться мне за спину — и брауни куда-то направились!
Я неловко откашлялась и тоже шепотом произнесла.
— Знакомьтесь, пожалуйста! Грегор, это Кузьма, местный брауни, а теперь мой личный домовой и помощник Кузя! Он очень хороший и изо всех сил помогает нам. Только не надо его обижать. Кузя, познакомься, это лэрд Грегор, мой управляющий, он тоже тебя видит и не причинит тебе вреда. Если меня нет поблизости, но есть проблемы — смело иди к нему, он поможет.
Закончив взаимные представления, мы таки вышли на крыльцо, и в серых предрассветных сумерках я увидела кучу разной мебели, стоящей на крыльце и рядом с ним. Диваны и диванчики, креслица, туалетный столик, несколько стульев вверх ножками торчали из кучи мебели. Просто небольшие столики, какие-то сундуки и узлы с чем-то тряпошным. Все не новое, слегка потертое, даже местами немного покоцанное, но вполне даже приемлемое. Конечно, вся мебель была и без намека на мягкую набивку, натуральное дерево. Поверх этой кучи, как апофеоз справедливости и возмездия, лежали какие-то медные загогулины, очевидно, с нашей двери. И все это великолепие нестерпимо воняло!!! Я, зажав пальцами нос, прогундела.
— Кузя, как этим пользоваться? Нельзя же, воняет!
Кузя весело хихикнул, пробормотал несколько слов себе под нос, щёлкнул пальцами, мелькнула маленькая искорка, и все! Вонь исчезла, как по волшебству! Хотя, почему как? Именно, по волшебству брауни и исчезла! Мы с Грегором облегчённо перевели дух. Да уж! Понятно, почему Мак-Дональд не смог пользоваться награбленным и не знал, куда его девать, при попытке выбросить его за пределы замка она неизменно возвращалась обратно. Какое, однако, сильное волшебство у Кузи нашего! Я поежилась, замёрзла стоять тут. Зевнув, предложила.
— А давайте, я досыпать пойду, а вы Кестеру сами скажете, он знает, где это все стояло и как этим распорядиться.
И повернувшись, побрела к себе в спальню досыпать. Утром, спустившись вниз на завтрак, первое, что услышала — это был победный стук молотка, которым Кестер приколачивал медные пластины на их законное место на парадных дверях.
