Есть ли жизнь после отбора? (СИ) - Самсонова Наталья

Родившись, ты вселила в нас надежду, Мина. Но вместе с тем вначале мы пошли по тому же пути – укрыть тебя от всего мира. Спрятать, завернуть в несколько слоев шелка и защищать, защищать, защищать».

Нахмурившись, я отвлеклась от чтения. Это когда это меня держали взаперти? Не могу припомнить такого! Мог ли мастер ошибиться?

«И вот однажды ты играла в саду. И на тебя с дерева упала гусеница. Ты испугалась так сильно, что подожгла все вокруг себя. Тогда-то твой отец и понял, что, укрывая тебя от жестокости мира, он делает только хуже. Мы решили, что поможем тебе стать сильней. Чтобы в будущем ты могла без страха смотреть в лицо опасности. Хотя должен признать, что мы не планировали тебя оставлять. Я считал, что у меня в запасе еще лет тридцать. Но все повернулось не так, как я предполагал. Надеюсь лишь, что твой отец по-прежнему рядом».

Прижав письмо к груди, я тихо расплакалась. Он был рядом, мастер. Был так долго, как только мог.

«Сейчас ты должна отправиться к Пещерам, тем самым, про которые мы тебе рассказывали. Возьми с собой что-нибудь вроде кувшина. И не бойся: луо-наари исключительно мирные духи. Они ждут, когда их мир вновь окажется рядом, и тогда они его покинут. Им не нужен наш мир: они не способны приспособиться к солнечному свету. Общаться с ними можно при помощи мыслеобразов. Новорожденные луо-наари очень наивны, и по первости их нельзя оставлять одних. Они не знают наших правил и традиций. Смешно сказать, однажды они пытались украсть сахар, но я успел купить им пару мешков. Да, я опять прыгаю туда-сюда. Но раз уж мы дошли до содержания бликующих малышей, то учти: им нужны свежие цветы и сахар. А солнечный свет превращает их в темную пыль».

Бросив короткий взгляд за окно, я вспомнила, что тот самый угол, который облюбовали бабочки луо-наари, находится в самом затененном месте мастерской.

«Надеюсь, они и сами знают о своих уязвимостях. Пока солнце не сядет, в мастерскую не войду», – решила я.

И улыбнулась, когда дверь в кабинет отворилась и там появились два любопытных носа.

– Не помешали? – Ауэтари вошла первой.

– Ничуть. Читаю письмо мастера Дейтора. – Я положила перед бассетами уже прочитанные листки.

И вернула взгляд к последнему.

«Секрет ледяной стали очень прост, моя милая девочка. И у каждого свои пропорции. Я ничего не расскажу тебе о себе, я расскажу лишь состав. Это твоя магия, тяжелый, ядовитый дар. Но только после того, как ты пройдешь ледяное становление. Ты не ошибешься, ведь ледяное становление – это когда кончикам пальцев холодно так, что хочется опустить их в крутой кипяток. Это когда твой дар и ты разделены. Это момент, когда проходит окончательная магическая мутация. До ледяного становления ты можешь перегореть, отторгнуть от себя силу луо-наари. После – ты мастер. И вот теперь ты берешь толику своей силы, толику пыльцы с крылышек луо-наари, серебро, что напиталось светом луны, и любой другой металл, к которому тебя потянет. И помни: вначале ты создаешь слиток, затем выплавляешь оружие и только после этого просишь луо-наари усилить оружие. Я люблю тебя, Мина. Ты всегда была мне дочерью. Абрахас Мариес Дейтор».

– Я богатый человек, – тихо сказала я. – У меня есть моя песья мать и было два отца.

– У тебя есть компаньон, – ревниво напомнил Гамильтон.

– И наставник Митар, и жених, – улыбнулась Ауэтари. – Я рада, что ты измеряешь богатство в правильных вещах. А еще мои хвостики донесли мне о твоем разговоре с Тарлионой. Я не хочу, чтобы ты общалась с этой женщиной без меня.

– Я…

– Она и сама никогда не любила твоего отца, – напомнила леди бассет. – Она вышла замуж за статус, но оказалось, что окраинный барон живет по-окраинному. Вначале ей все нравилось, ведь после смерти родителей она оказалась у своей тетушки. Тетушка невзлюбила избалованную белоручку, которая палец о палец не ударила, чтобы прижиться в новой семье. Потому после свадьбы она на какое-то время удовлетворилась. А после…

Леди Ауэтари грустно вздохнула:

– Барону было нужно тепло. Он бы и сам был рад полюбить вновь, раз не сложилось в первый раз. Я ведь прожила все это вместе с ним. Но Тарлиона была холодна, как камень. Тебе нет нужды искать в ней тепло.

– Я не…

– Тогда почему ты осталась и слушала?

– Потому что узнала кое-что важное, – серьезно сказала я. – Баронство пытались отнять через месяц после смерти отца. Тарлиону искушали особняком в столице, в оч-чень богатом районе. Все сорвалось, когда выяснилось, что передать титул и фамилию могу только я и только мужу.

– И только после тридцати лет, – кивнул Гамильтон. – Мы вместе изучали хроники, чтобы быть готовыми ко всему.

– Мы храним эту землю, – дрогнувшим голосом сказала я. – И меня пугает, что луо-наари могут покинуть нас.

– Не могут, а покинут, – безжалостно поправила меня Ауэтари, – но это произойдет не скоро. Да и потом, милая, мастера окраинной стали почти вымерли. Ты на сегодняшний день единственная, кто может выплавить слиток. Так стоит ли волноваться о том, что будет в нескорый час, если есть и более серьезная причина для волнений?

– Тем более что никто не помешает найти компаньона из луо-наари, – зевнул Гамильтон. – Я, кажется, припоминаю бабочковый мирок. Мерзкое место.

– И очень далекое. Парад миров, когда все на несколько лет смешается, а после вновь выстроится идеально, состоится даже не в этом тысячелетии. – Ауэтари, шелестя своей накидкой, подошла ко мне поближе. – Лучше озаботиться поиском магической мутации. Как-то же мастер Дейтор определил в Тарлионе ее зачатки. И в тебе.

– Вся надежда на Тину, – я пожала плечами, – никому другому я это знание не доверю.

И, едва договорив, вдруг поняла: есть еще один человек, которому я обязана сказать правду. Захочет ли Кристоф связать свою жизнь с магическим мутантом?

– Позволь угадать, – мягко проворковала Ауэтари, – ты сейчас занимаешься самокопанием? Гадаешь, изменилась ли ты и примет ли твой возлюбленный эти изменения?

Смущенно кашлянув, я пожала плечами:

– Это естественный процесс, не так ли? Особенно учитывая то, как безапелляционно говорит об этом мастер Дейтор.

– Ну, положим, он уже не говорит, – не особо тактично высказался Гамильтон.

– В тебе такта столько же, сколько и грации, – фыркнула Ауэтари. – Хвостик, твой Кристоф принял тебя такой, какая ты есть. А вашим детям твоя магическая мутация, скорее всего, не передастся. Вспомни: дети, рожденные от двух мастеров окраинной стали, не получали дар.

– И что самое главное, – вступил мой компаньон, – у них, в отличие от тебя, будет выбор. Идти в гнездо луо-наари или же прожить обычную жизнь.

Фыркнув, я встряхнулась и, потянувшись, улыбнулась:

– Спасибо. Вы как страховочный трос – не позволяете рухнуть в бездну.

– Обращайся, хвостик, обязательно обращайся, – совершенно по-кошачьи мурлыкнула Ауэтари.

Спустившись вниз, я заварила чай и две порции сладкого какао. День совершенно невозможный, суматошный и безумный. Слишком много событий, слишком много…

«Официальная почта рыдает в одиночестве», – с отвращением вспомнила я.

– Тот случай, когда сутки промедления могут стоить слишком дорого, – со стоном произнесла я и допила ставший невкусным чай.

Но направиться в кабинет не успела: в дверь забарабанили так, будто хотели выбить.

– Мина, открывай! – восторженный крик Тины было невозможно не услышать. – Открывай!

«Тц, еще же нужно кровью капнуть в ямку с землей», – вспомнила я.

И поспешила открывать дверь. Правда, по пути меня прохватило ощущение, что меня утягивает куда-то на дно. Что всего стало настолько много, что еще чуть-чуть – и все, меня просто смоет.

– Бежим скорей, – раскрасневшаяся подруга схватила меня за руку, – к дому дядюшки Митара! Давай-давай, а то все пропустим!

– Да что там?!

Открывая портал, я, признаться, представила себе очередь из разгоряченных жителей, каждый из которых жаждет справедливости и спасения от моих бабочек. Ну потому что мало ли что? Ночь длинная, баронство невелико – многое можно успеть.