Чуж чуженин (СИ) - Скворцова Ксения

Мстиша кивнула. Помытчик немного помолчал, а потом так же тихо ответил:

— Волк прихватил.

Нелюб смотрел на Мстиславу с нарастающим беспокойством, наверное, жалея, что сказал правду. Кому нужна его правда?

Мстислава знала, что побледнела, но ей некого было винить в этом, кроме себя. Она с отвращением прошептала:

— Ненавижу волков.

Губы Нелюба дёрнулись в короткой улыбке:

— Я знаю.

— А тот? — Она показала глазами на надбровье зазимца.

Нелюб рассеянно нашёл шрам пальцами, точно успел забыть о его существовании, и обезоруживающе улыбнулся:

— Этот — с детства. Сорвался с сосны. Там на вершине было вихорево гнездо. — Он опустил руку и бездумно коснулся завязок на мехах с водой. — У нас верили, будто, если отломить от него веточку, она исполнит желание. Ох и ругалась же матушка, — тепло улыбнулся помытчик.

— И как, получилось? — Нелюб вскинул на Мстишу вопросительный взгляд. — Желание сбылось? — уточнила княжна.

На просветлевшее лицо зазимца набежала тень. Он опустил глаза и помотал головой.

В этом движении было столько детской беспомощности, что у Мстиславы сжалось сердце. Она забыла, что злилась на Нелюба, что начала этот разговор, чтобы задеть его. Не отдавая себе отчёта в том, что делает, девушка потянулась к зазимцу и коснулась его щеки.

Нелюб вздрогнул и зажмурился. Его плечи окаменели, а руки напряжённо застыли. Кажется, он прилагал усилия, чтобы не сбросить с себя её ладонь.

Не позволяя его безмолвному сопротивлению помешать своему порыву, Мстислава погладила заросшую щетиной скулу.

— Перестань, — хрипло выговорил Нелюб, не открывая глаз.

— Почему? — выдохнула Мстислава. Её голос почти не слушался от волнения.

Нелюб разомкнул веки так, словно это далось ему с трудом. Некоторое время он смотрел в глаза девушки, а потом его взгляд быстро скользнул чуть ниже, к шее, и губы дрогнули в злой усмешке. Он отвёл голову, уворачиваясь от касания княжны, а в прищуренных очах загорелся мстительный огонёк.

— На безрыбье и рак щука?

Мстислава неловко положила отвергнутую руку на колени и непонимающе нахмурилась.

— Что?

— С боярином не сладилось, так и вахлак сойдёт?

Мстислава хотела возразить, но слова встали в груди комом.

— Это… Это неправда, — заикаясь, ответила девушка. Она чувствовала, как лицо покрывается красными пятнами.

— Да? А что же тогда? — Кажется, Нелюбу удалось полностью справиться с нашедшей на него слабостью, и теперь он безжалостно наступал на Мстиславу.

— Я… Я и сама не знаю, — пробормотала княжна, в свою очередь отводя глаза.

— Зато знаю я, — горько усмехнулся помытчик, очевидно, не собираясь больше щадить её. — Одна избалованная княжна заскучала дорогой и нашла себе развлечение. Устроила игру. Как иные люди пытаются приручить лесных зверьков, так наша княжна задумала приручить человека. — Нелюб чуть придвинулся к ней, и Мстиша против воли попятилась, вжимаясь спиной в жердь. — Пусть он грубый, неотёсанный мужлан — тем лучше. Чем диковиннее зверушка, тем любопытнее с ней забавляться!

— Это неправда! — воскликнула Мстислава, рассержено ударяя сжатыми кулаками по соломенной подстилке.

Зазимец хмыкнул и разочарованно покачал головой.

— Носишь на себе подарок одного, сговорена за другого, а от безделья решила призарить третьего? Только что будет со мной? Что будет, когда ты натешишься? — Его голос стал жёстким и холодным. — Что будет, когда мы дойдём до Зазимья? Хотя, зачем тебе утруждаться и думать о таких пустяках. Ты ведь в жизни не позаботилась о другом человеке, с чего бы начинать теперь? Поиграешь да выбросишь, точно камешек, подобранный со скуки по дороге. Зачем он тебе там, где будет ждать ларец с самоцветами?

— Меня ждёт не ларец с самоцветами, а волчишня!

Нелюб без сочувствия развёл руками:

— Ты добровольно в неё идёшь.

— Нелюб! — попыталась остановить его Мстислава, но он и не думал быть снисходительным.

— Неужели тебе невдомёк, что не все чувства бывают правильными? Что не всем своим желаниям можно следовать? Ты слушаешь лишь сердце и забываешь о разуме! Не думаешь о последствиях! О том, что твои поступки принесут другим людям.

— И что же мне делать, если я вижу тебя во снах? Если пальцы горят от того, как сильно я хочу прикоснуться к тебе? Если, стоит мне закрыть глаза, передо мной встаёт твоё лицо?! — яростно выкрикнула княжна.

— Держать это при себе, вот что! Я же держу! — сквозь зубы прошипел Нелюб, и сердце Мстиславы подпрыгнуло от нечаянно подаренной надежды. — Думаешь, я каменный? — почти умоляюще прошептал Нелюб, и княжна впервые заметила отблеск затаённой муки в его глазах, но это лишь сильнее разозлило её.

— Да, думаю! — И больше не крепясь, Мстиша в отчаянии замолотила кулаками в его грудь. — Думаю! Камень! Бездушная ледышка! Деревянный чурбан!

Нелюб не мешал Мстише, снося её яростный припадок со снисходительностью взрослого, глядящего на вычуры ребёнка и терпеливо дожидающегося, пока тот выбьется из сил. Мстиша, действительно, вскоре выдохлась и обречённо простонала, когда помытчик, наконец, перехватил её руки. Сжав плечи девушки, он заставил её посмотреть на себя.

— Не нужно делать того, о чём потом пожалеешь, — словно увещевая неразумное дитя, проговорил Нелюб.

Горячность, мгновением ранее проглянувшая в его голосе, исчезла, и зазимец снова держал чувства в привычной узде.

Ей никогда не пробиться сквозь эту стену.

— Ещё хуже — жалеть о том, чего не сделал! — с жаром ответила княжна.

Лицо Нелюба расплывалось перед её затуманенным слезами взором.

— Я не хочу, чтобы ты возненавидела меня ещё сильнее, — новым, надломленным голосом проговорил помытчик, и Мстиша, сама не понимая отчего, похолодела.

— Я не ненавижу тебя, — растерянно возразила она.

Нелюб отвёл взгляд и отпустил её плечи. Сразу стало зябко.

— Это только дело времени, — глухо вымолвил он, отодвигаясь от девушки.

В наступившем молчании было слышно лишь, как капли тихонько шелестели по соломенной крыше да шебуршились в траве полёвки. Мстиша ещё некоторое время смотрела на Нелюба, но он не встречал её взгляда, давая понять, что говорить больше не о чем.

Княжна сердито вытерла выступившие слёзы и принялась быстро поправлять сбившуюся одежду и отряхиваться от приставших былинок.

— Пошли, — сухо велела Мстислава. Она была готова услышать возражения, ведь лило как из ведра, но помытчик не прекословя поднялся.

— К темноте дойдём до деревни, — по-прежнему не встречаясь глазами с девушкой, сообщил он. — Там на отшибе есть заброшенная изба, в ней заночуем. А оттуда и до столицы рукой подать.

Мстислава безучастно пожала плечами. Ей было всё равно. Ей даже нравилось, что по лицу хлестали дождевые плети, а кожа скукоживалась от холода. Может, Мстиша заболеет. Ну и пусть. Чем хуже, тем лучше. Любая телесная боль годилась, чтобы отвлечь от творившегося в душе.

На сером небе грязной спутанной куделью громоздились тучи. Лес помрачнел, и среди голых ветвей лихорадочным румянцем брусвенели тяжёлые гроздья рябиновых ягод. Мстислава тщетно пыталась закрыться от ветра, остервенело срывавшего последние листья, и те метались вдоль дороги ошалелыми жёлтыми птицами.

Они и в самом деле доковыляли до какой-то богами забытой веси к вечеру. Нелюб отлучился к старосте спросить разрешения занять полуразвалившийся сруб, видимо, когда-то стоявший на опушке, а нынче почти съеденный наступившим лесом, и вскоре путники уже обустраивались внутри. Зазимец — понурый, мокрый до нитки и потемневший — сразу принялся за дела. В подпечеке оказался небольшой запас сухих поленьев и скалья, и Нелюб быстро развёл огонь.

Продрогшая до костей Мстислава стояла напротив постепенно раскалявшегося устья, чувствуя себя слабой и бесполезной, пока помытчик ходил по воду и выкладывал их подмокшие припасы.

— Поешь. — Нелюб сунул ей в руку кусок пирога и накинул на плечи Словятин плащ. — Сейчас согреешься.