Почти прекрасное чудовище (СИ) - Юдина Екатерина

На этой фотографии Ария стояла на газоне рядом с детдомом. Одетая в шорты и в футболку Дана, которая на ней сильно весела. Она весело улыбалась и глаза у омеги привычно горели. Казалось, что Ария ярко сияла. Для Дана так и было. Всегда. Она являлась его сокровищем. Луной. Той единственной, кому он действительно был нужен.

И это были те времена, когда альфа считал, что у него в жизни есть все, что ему нужно. Ведь единственное, в чем он нуждался это Ария. Даже вода и еда, да и вообще все остальное казалось вторичным.

Но так же это было началом того периода, когда все начало рушиться. Осыпаться. Оставлять после себя руины. Ведь, несмотря на тишину жизни в детдоме и ощущения того, что все уже определенно, стоит лишь немного подождать, мир за пределами этого места имел другие правила.

И эти правила безоговорочно твердили, что Ария никогда не будет принадлежать Дану.

Накануне этого дня альфа услышал разговор смотрителей детдома. Они обсуждали то, что, возможно, Арию уже скоро удочерят.

С самого ее детства многие семьи хотели забрать омегу. Но из-за жестких, категорических правил, это годами затягивалось. Омегу могли доверить лишь действительно состоятельной семье, которая пройдет все проверки и докажет, что сможет заботиться о ней.

И, если мыслить реально, без лишних иллюзий, сразу становится ясно зачем это нужно. Омега в семье это статусно. Ее можно выгодно выдать замуж и обрести связи с еще более влиятельной семьей.

И кто в таком случае отдаст Арию Дану? Альфе с детдома, который вообще ничего не имеет? Таким, как он омеги вообще не достаются.

Понимание этого ковыряло в груди. Изощрено. Кроваво. Уже тогда разрушая сознание. Поселяя в нем нити чего-то жестокого и ненормального. Того, что могло заживо растерзать любого, кто осмелился вслух бы произнести правду: «Ария никогда не будет твоей».

Еще и сама Ария часто говорила о том, что когда выйдет замуж, будет любить своего мужа и обязательно познакомит Дана с ним. Она вообще много чего говорила. Иногда звучали фразы и похуже. Ощущались они так, словно омега брала острый нож и беспрерывно им била в грудь альфы.

И Дан в такие моменты начинал ее даже ненавидеть. За то, что она не видит в нем альфу. И за то, что думает о жизни с другим. За то, что Дан, как часть ее жизни даже не особо важен ей. Из-за этого тогда с ним вообще многое происходило. Словно под кожей начинал протекать яд. Само тело трещало. Сознание разрывалось на части.

Когда же в детдоме появился Грегори Бронте, альфа являющийся дедушкой Дана, он по отношению к этому мужчине не испытал ничего хорошего. Скорее желал бы его убить за то, как Грегори поступил с матерью Дана, в прошлом выгнав ее из дома, но в итоге альфа не стал сопротивляться и, когда мужчина сказал, что хочет забрать внука в семью, Дан пошел за ним.

Не потому, что Дан этого хотел. Семья Бронте это последнее место, где он хотел оказаться, но только так он мог добиться того, чтобы в будущем Ария стала его женщиной.

В семье Бронте его никто не принял с распростертыми объятиями. Особенно это касалось дальних родственников, которые, если бы не появление Дана, могли бы претендовать на огромное наследство. И в последствие они неоднократно пытались его убрать. Были попытки похищения и несколько раз его травили ядом. Изощренными, теми, которые он не мог почувствовать, но после пары из них, он еле выжил.

Может быть, Дан мог бы даже сказать им спасибо. В крайние сроки эти люди научили его быть безжалостным чудовищем.

Но именно из-за них альфа не мог быть рядом с Арией так, как ему хотелось.

Не имея почвы под ногами и выживая в этом аду, с намерением своими руками уничтожить ублюдков, Дан не имел права раскрыть то, что у него есть Луна. Иначе бы они в первую очередь навредили ей.

Поэтому, все, что у него было, это фотографии. Бесконечные. Дающие хоть какую-то связь с омегой. А еще отчеты о том, как Ария проводила свои дни. Дан нанял людей, которые следили за ней. Рассказывали о том, с кем она общается. Что делает. Как живет.

Иногда он сам ездил к Арии. Знал, какой дорогой она возвращается в детдом. И стоял там, где она его не видела. Да и не обращала внимания на парня, голова которого была накрыта капюшоном. А он, если получалось, подходил ближе. В редкие моменты, мог вдохнуть ее запах, чувствуя, что для него он и правда, как наркотик. Немыслимо желая прикоснуться к ней, но пока что не смея этого делать.

После того, как Арию удочерили, следить за ней стало труднее и возникла проблема, которую Дан ожидал, но все равно она для него была, как пистолет приставленный к виску. Семья Лоу чуть ли не с первых дней пребывания Арии в их доме, начала искать для нее жениха.

Тогда Дан еще твердо не стоял на ногах и претендовать на нее не мог.

Но все-таки, он успел к этому подготовиться. Из всех только Райан знал о том, что у Дана есть Луна и, поскольку родители Райана работали в правительстве, через них семье Лоу был выдан запрет на поиски жениха для Арии до наступления ее совершеннолетия.

Такое было допустимо лишь в приемных семьях. В таком случае правительство давало понять, что сомневается в том, что семья может выбрать для омеги хорошего жениха, из-за чего, лишь после наступления ее совершеннолетия, при проверке специальных органов будет выбран будущий муж.

Это должно было дать необходимое время. И Дан думал, что оно у него есть.

За семьей Лоу все так же тщательно следили. Они неоднократно пытались оспорить решение правительства, но, поскольку это было подсудимым делом, женихов для Арии больше не искали.

Шло время. Дан становился на ноги, создавал свою империю и иногда приезжал к своей Луне. Ария сильно изменилась. С каждым разом становилась красивее. От нее дух перехватывало и насколько же Дану было нестерпимо то, что он все еще не может приблизиться к ней.

Но все-таки однажды он сократил между ними расстояние. Ария тогда вечером сидела в парке. Подсвечивая блокнот фонариком с телефона рисовала в нем и Дан, подойдя к ней, сел на скамейку рядом со своей Луной. Это был один из необдуманных и незапланированных приездов. Тот, который возник из-за того, что альфу начинало крыть и он ощущал жажду немедленно увидеть свою омегу.

А она его даже не заметила, но Дан прекрасно понимал, что так и будет. Когда Ария рисовала, она уходила в какую-то свою вселенную. И вообще ни на что не обращала внимания. А он сидел рядом с ней. Рассматривал. Дышал ею и даже жаждал, чтобы она наконец-то подняла голову и посмотрела на него.

В какой-то момент альфа поднял руку. Хотел прикоснуться к ее волосам, но в итоге этого так и не сделал. Жестоко остановил себя.

Он намеревался выстроить целую империю. Убрать всех, кто представлял опасность. Своими силами добиться всего, чтобы положить это к ногам Арии. Ведь она его сокровище и заслуживала всего самого лучшего.

И до достижения окончательной цели оставалось еще совсем немного. До того момента, как он появится перед ней и заберет с собой.

Нужно было лишь совсем мало времени, но, как оказалось, этого времени не нет.

Отложив фотографию, Дан закрыл глаза. Когда-то, получая эти снимки, он думал о том, что ему их слишком мало. Хотелось большего. Быть рядом с ней, а теперь даже фотографий не будет. Вообще ничего. Только болезненная, раздирающая пустота, в мире, в котором больше нет его Луны. Не будет даже этих коротких встреч. Ее запаха. Вообще ничего. И от этого сердце раз за разом останавливалось и зверь внутри груди безжалостно раздирал когтями. Словно смертельно раненный расхаживал из стороны в сторону. Свирепствовал.

Поднявшись с кресла, Дан вышел из кабинета и прошел по полностью пустому коридору, поднимаясь на третий этаж. Заходя в огромное помещение, наполненное холстами, кистями красками. Эта комната должна была стать мастерской для Арии.

Дан начал строительство этого дома еще три года назад и каждый сантиметр тут предназначался для их совместной жизни. Мастерская для Арии, которую он постоянно наполнял. Была гардеробная с одеждой и драгоценностями для нее, чтобы его Луна вообще ни в чем не нуждалась. Большая терраса, ведь Арии нравилось по ночам смотреть на звезды. Бассейн, так как она любила плавать. Их спальня, которая ей должна была понравиться. Сад, где было сделано множество уютных мест, где Луна могла бы рисовать.