Размах крыльев - Волгина Надежда

- Что?! Что ты смотришь, будто у меня за спиной вдруг выросли крылья? – окрысилась я на Лемеха.

- Ничего, - пожал он плечами. – Просто если не наденешь это платье, меня больше не увидишь. Да и никого из нас, - тише добавил он.

- Как это? – я почувствовала, как лицо мое вытягивается от изумления.

- Господин не прощает такого.

Вот, значит, как? За неповиновение накажут не меня, а этих бедняг? А, собственно говоря, какая мне разница, в чем предстать перед этим извергом? А хоть бы и голой, хуже все равно уже не будет.

- Давай, одевай уже меня, - буркнула я, приближаясь к горгулье.

Ну почему он такой… милый? Почему мне настолько жалко его, что не могу себе позволить причинить ему боль? Ведь он тоже житель этого ненавистного мне мира, гордо именуемого себя царством. А на самом деле, сосредоточие отбросов и разврата.

Уговаривать Лемеха не пришлось. Он даже повеселел, правда самую малость, облачая меня в почти что воздух. Впрочем, веселость его казалась грустной. Пару раз даже заметила, как он украдкой смахнул слезу. А когда горгулья рассматривал меня полностью готовой к показу Асмодею, то добил окончательно основательно напрягшимся мужским естеством. Я поняла, что Лемех сильно возбужден, и едва не растеряла боевой настрой, подумав, какое впечатление произведу на демона.

Когда Лемех ввел меня в небольшую с зеркальными стенами комнату, и я увидела там еще пятерых девушек, то точно поняла, как выгляжу сама. Краска стыда не заставила себя ждать, заливая мое лицо и даже шею. Наши воздушные наряды не скрывали ровным счетом ничего. Даже напротив, некоторые места они лишь слегка маскировали, создавая едва заметную дымку, заставляя хотеть не только рассмотреть их внимательнее, а и, возможно, притронуться. И так думала я, которая даже примерно не пыталась поставить себя на место мужчины.

Нас выстроили в один ряд, ну и конечно же, не обошлось без картинных спецэффектов. Посреди комнаты, прямо перед нами, повторяя очертания окружности, загорелся пол. Пламя разгоралось все сильнее, пока не выросло выше человеческого роста. Я уже догадывалась, что Асмодей появится именно оттуда. Неужели нельзя войти обычно, как все мы, через дверь? Обязательно устраивать из своего появления шоу? Стена пламени становилась прозрачной, зато в центре разгорелся столб, постепенно принимающий очертания фигуры. Пока я видела только довольно крепкую огненную фигуру с широченными плечами и узкими бедрами. Постепенно огонь поднимался вверх, отрываясь от пола. Сначала нам открылись мускулистые ноги, обтянутые черной тканью. Из огня показался край черного, отделанного золотом, камзола и крупные кисти рук, сжатые в кулаки. Постепенно проявилась золотая нашивка в виде дубового листа (теперь мне стало понятно, что это символ Асмодея) на отворотах и лацканах камзола. Наконец-то поистине бычью шею увенчала мужская голова. Вот тут мне впервые стало страшно. С очень мужественного лица на нас смотрели светло-серые, абсолютно холодные и совершенно злые глаза. Мне даже показалось, что я заглянула в душу самому злу. А когда Асмодей мазнул по мне взглядом, обводя им нас всех по очереди, то в лицо пыхнуло жаром, заставляя задрожать всем телом. И резко заболело клеймо, так что я едва сдержала стон, а от гримасы удержаться уже не смогла.

Асмодей вышел из круга, который постепенно догорал, пока не исчез вовсе, и приблизился к нам. На физическом уровне я угадывала страх всех девушек. Каким-то образом он передавался мне, заставляя мелко трястись всем телом. Особенно трудно было сдерживать дрожь в коленях и продолжать стоять ровно.

В поисках поддержки метнула взгляд в сторону и наткнулась на проницательный Лемеха. Он словно просил немного потерпеть, обещал, что унизительная процедура скоро закончится. Как будто у меня был выбор.

- Эту! – раздался глубокий баритон, показавшийся мне даже красивым. – Готовьте к ночи.

Асмодей остановился возле одной из девушек и внимательно ее разглядывал. Бедняга уже стояла вся красная под его беззастенчивым взглядом. А потом он и вовсе взмахнул рукой, и платья на ней как не бывало. Я сама чуть не повалилась в обморок от догадки, что, должно быть, испытала несчастная. Она же и вовсе вскрикнула и залилась слезами унижения.

Повинуясь молчаливой команде господина, выраженной одним единственным взглядом, к девушке метнулись горгульи (не мои, нет, эти были, по всей видимости, ее личными) и под руки увели из комнаты.

Если я думала, что процедура смотрин и знакомства с хозяином на этом закончена, то очень сильно ошибалась. Асмодей медленно двигался в мою сторону, останавливаясь возле каждой девушки, раздевая их, не дотрагиваясь, и внимательно осматривая. При этом лицо его по-прежнему не выражало ничего, кроме затаенной злости. Мне казалось, что даже плотно сжатые губы демона побелели от этой самой злости.

Наконец, очередь дошла до меня. Я к тому времени уже еле стояла на ногах, до такой степени разболелось клеймо. Всех остальных девушек увели из комнаты их горгульи. Остались только мои, их я видела периферийным зрением, в то время как взгляд мой был прикован к приближающемуся демону.

Поравнявшись со мной, Асмодей пронзил меня взглядом. Казалось, он прямиком проник в мою голову и считал там всю имеющуюся информацию. Я же к тому моменту практически отупела от всепоглощающей боли, толком даже не понимала, что происходит, как оказалась перед демоном совершенно нагая. Одна мысль сверлила мозг – почему клеймо так болит, словно его медленно вырезают по живому? Как совершенно мертвый кусочек плоти может иметь такую чувствительность?

- Непокорная, - сквозь туман в голове услышала я и почувствовала, как горячая рука прикоснулась к моей ноге. Тут же испарилась боль, словно ее и не было, а меня какая-то сила снова заставила взглянуть в глаза демону.

Зрительный контакт длился на больше секунды, но какие только мысли не успели за это время промелькнуть в моей голове. И самая главная была, что сейчас поступит приказ расправиться со мной.

- Готовьте ее к балу.

Не послышалось ли мне? Действительно ли Асмодей произнес это? Или больное воображение решило так подшутить?

Как возвращалась в комнату помню плохо. Лемех поддерживал меня под руку, а остальные горгульи семенили за нами следом. Первым делом мне дали выпить какой-то настойки, после которой почувствовала себя гораздо лучше и бодрее. После этого Лемех заставил меня лечь в постель и плотно закутал в одеяло. Постепенно дрожь ушла, я начала согреваться.

- Вздремни немного, - посоветовал Лемех, нежно погладив меня по щеке. – До балла еще прилично времени, успеем подготовиться.

- Почему он меня не приказал убить? – озвучила я вопрос, который неотступно преследовал меня.

- Не знаю, - ответил Лемех. – Но, если честно, не сомневался, что так оно и будет. И очень этому рад.

Он был вторым существом, что сказал мне об этом. Сначала Арктий, теперь он. Знают ли они больше, чем говорят? Или чутье у них развито настолько, что угадывают вещи, которые лично мне не кажутся даже примерно очевидными? Что же теперь будет? И как я могу пойти на бал, если этой ночью ведьмы ждут меня на шабаш, а сама я должна отправиться на поиски Федора?

Совершенно измученная безответными вопросами я провалилась в беспокойный сон. Постоянно вздрагивала и просыпалась, чтобы потом снова проваливаться в какую-то пустоту. Несколько раз мне мерещилась Василиса. Ведьма что-то говорила, отчаянно жестикулируя, но стояла она так далеко, что я не могла расслышать ни единого слова.

Проснулась я совершенно разбитая, чувствуя ломоту во всем теле. Сон не только не пошел мне на пользу, а сделал больной. И только подготовительные процедуры к баллу привели меня более-менее в порядок. Кроме того, Лемех заставил меня плотно поесть и снова напоил настойкой. Оказалось, приготовлена она по его собственному рецепту, которым он ни с кем не делится, и называется настойка пафосно «Эликсир жизни». Получается, не выпей я ее, померла бы что ли? Подобная мысль даже немного развеселила, как и гордый вид моего самого главного горгульи, когда рассказывал мне про чудо-снадобье. А может, в этом и заключается участь непокорных – демоны их пугают до полусмерти, а потом уже организм сам доводит дело до конца?