Невеста лорда (СИ) - "Глиссуар"

***

Сира Кристова Элейта поместили в гостевых покоях, которые он по привычке уже считал своими. В комнате был камин, одно небольшое окно со скрипящими и хлопающими деревянными ставнями, которые Элейт, тем не менее, ненавидел оставлять закрытыми, канделябры с сальными свечами и несколько старых пыльных шкур на полу и на стенах. Одним словом — жаловаться было не на что.

Устав за день, Кристов сразу после ужина прошел в отведенные ему покои, поставил меч на вертикальную подставку возле изголовья кровати, закрыл камин чугунной заслонкой, разделся и лег спать. Уже почти засыпая под скрип покачивающихся ставен, он не услышал ни того, как отворилась дверь его покоев, ни шагов — тем более, что вошедший заранее снял сапоги. Резкое пробуждение было вызвано тем, что чье-то тяжелое тело навалилось сверху на Кристова, вжимая в набитый конским волосом тюфяк и перехватывая рефлекторно потянувшуюся к мечу правую руку. Элейт вскрикнул от неожиданности, отчаянно задергался, пытаясь освободиться, и услышал над ухом знакомый и очень довольный смех.

— Проклятье! Ратольд, пусти… — зашипел Элейт. — Я уже спал!

— Извини, не удержался, — усмехнулся тот, перекатываясь на бок и удобно устраиваясь рядом. — Почему не пришел ко мне после ужина?

Сир Кристов начал было что-то выговаривать недовольным тоном, но Ратольд привычно запустил руку ему под сорочку, и тот замолчал, жмурясь от удовольствия.

— Ты спросил его о том, что мы видели на тракте? — задал Ратольд интересующий его вопрос, ради которого, собственно, и решил подняться в гостевые покои.

— Ты видел, — поправил Кристов, — я не глядел в окошко.

— Так что он ответил?

— Сказал, что человек просто охотился.

— В этом лесу?! — воскликнул Ратольд с тем же изумлением, с каким воспринял объяснение Фержингарда сам Кристов.

— Я не расспрашивал дальше. Лорд Вильморт не хотел говорить об этом.

— А я бы расспросил его как следует… — протянул Ратольд.

В нем с раннего юношества играло какое-то несвойственное благоразумным людям любопытство, которое заставило бастарда из деревянного барака, стоящего на сваях посреди болот, забраться за полтысячи лиг от дома, на самый край обитаемого мира.

— Знаешь, я не думал, что на Севере есть место более неприятное, чем Старая Мочажина, но, похоже, теперь я его нашел, — со странной смесью мрачной задумчивости и иронии произнес Ратольд.

— Кейремфорд — один из самых больших, величественных и древних замков на Севере… — обиженно начал Элейт, преисполненный ревностным уважением к замку, на который собирался претендовать.

— Знаю-знаю, — нетерпеливо прервал Ратольд. — Что не отменяет того обстоятельства, что это довольно поганое место. И даже не только в лесах и округе дело. Тут почти все слуги немые. Твой дед им всем языки поотрезал. А дети? Ты заметил, что во всем этом проклятом замке нет ни одного ребенка? Что это за порядки, скажи мне?

— Лорд Вильморт любит тишину. А насчет детей — ты не думал, что леди Альде, может быть, неприятно видеть чужих детей?

— Вот, еще и хозяйка замка, которая все время болеет и лет пять никому не показывается, — продолжал Ратольд. — За столько лет без наследников твой дед мог бы уже раз десять развестись с ней, и Эстергары бы слова ему поперек не сказали.

Раньше Элейт и сам немало думал об этом, но заверения лорда Вильморта убедили его в том, что тот не собирается расторгать брак, несмотря на то, что этот союз, скорее всего, так и останется бездетным.

— Он заплатил за леди Альду выкуп больший, чем давали за любую знатную невесту на Севере. Я никогда не замечал у него ни наложниц, ни любовниц. Он до сих пор любит ее, даже прикованную к постели и неспособную родить здорового наследника, он продолжает заботиться о ней и оберегать ее честь. Это auterre, страсть, и не нам их судить.

Такого же мнения придерживались почти все, кто более-менее близко был знаком с историей женитьбы лорда Фержингарда. Лорд Ретруд был против этого брака, считая, что его сестра заслуживает лучшей партии, но сама леди Альда и слышать не хотела о других предложениях. Дошло до того, что леди Альда заявила, что пойдет к Фержингарду без выкупа, как безродная. Эстергар пришел в ярость, но единственное, что смог сделать, это запросить за невесту огромный выкуп, в надежде, что Фержингард откажется от своего намеренья.

— С чего ты решил, что она прикована к постели? — спросил Ратольд, пропустив мимо ушей все высокие рассуждения об auterre, которых все равно не понимал.

— Лорд Вильморт говорил мне, что леди не может выйти из своих покоев, так как чувствует себя плохо. Я думаю, это как-то связано с ее женскими болезнями…

— Она может выходить, — заявил Ратольд, резко садясь на постели. — Я ее только что видел.

— Где? — удивленно и вместе с тем недоверчиво спросил Элейт.

— В галерее первого этажа, когда шел к тебе, сюда.

— И что она сказала?

— Ничего, я не говорил с ней. Я только мельком увидел ее со спины, она шла впереди меня, а потом завернула за угол.

— И как ты ее узнал? — усомнился Кристов. — Ты же леди Альду никогда не видел. Тем более в темноте и со спины, как ты говоришь.

— Служанки, кажется, платьев с золотым шитьем не носят, — усмехнулся Ратольд. — Любовниц, как ты говоришь, у него нет.

Элейт задумался, несколько обеспокоенный этим сообщением. Пару часов назад леди Альда, по словам мужа, была не в состоянии выйти к гостю и сказать ему несколько учтивых слов, а в ночное время вдруг решила выйти из своих покоев по каким-то своим делам. Все это время сир Кристов пребывал в уверенности, что леди Фержингард страдает от телесного недомогания, так как каждая новая ее беременность оканчивается неблагоприятным исходом. Неужели все-таки правдивы разговоры о том, что леди Альда страдает от душевной болезни и поэтому ее муж скрывает ее от посторонних? Или все-таки Ратольд видел в коридоре другую женщину — знатную гостью, приезд которой по какой-то причине должен оставаться тайной, или же лорд Вильморт завел любовницу, которую одевает в дорогие одежды, словно она леди? Это последнее предположение не входило в планы семейства Элейтов — бастарды мужского пола, если доживут до двенадцати лет, могут стать серьезным препятствием. Пока сир Кристов размышлял над этим, Ратольд встал с постели и кинул ему штаны и перевязь.

— Идем.

— Куда?

— Убедишься, что я говорю правду. Давай, одевайся.

Элейту не нравилась идея бродить ночью по замку своего двоюродного дедушки, но у него никогда не получалось возражать Ратольду. Было уже около полуночи, даже слуги разошлись по своим каморкам. Обычная для этого места тишина казалась теперь особенно гнетущей. Молодые люди спустились в галерею на первом этаже, и Ратольд показал, куда шла женщина, которую он видел. Указанный поворот в конце галереи вел к маленькой деревянной лестнице вниз. Кристов сказал, что ни разу не был в этой части замка, да и бывать там незачем, потому что ничего интересного там быть не может, и леди Альде незачем было бы туда спускаться. Его друг на это ответил, что замок, на который собираешься претендовать, следует изучить досконально, а то вдруг придется вступать в права наследования посредством штурма.

— Допустим, она еще где-то здесь и мы ее встретим, — скептически говорил Элейт. — Что мы ей скажем в таком случае?

— Поздороваемся и пожелаем много сыновей, — усмехнулся Ратольд, увлекая Кристова за собой в коридор, проходящий через несколько складских помещений, заполненных ящиками, бочками, тюками и крысами.

— Ну и куда ты меня привел? — проворчал уставший Элейт. — Тут никого нет, это северная часть замка, она почти не используется.

— Ничего не понимаю, — с досадой и вместе с тем еще большей заинтересованностью откликнулся Ратольд. — Я видел, как она завернула к лестнице. Должна была спуститься сюда, но зачем? Не сохранность же подпорченного свиного окорока ее волновала.

Элейт в очередной раз негативно высказался об уникальной способности Ратольда замечать странные вещи, до которых нормальным людям нет дела, а потом мучить всех окружающих попытками во всем разобраться.