О свободе (СИ) - Гичко Екатерина

С Макелем Низкан пробродяжничал четыре года. А потом жулика убили вольные господина Доорина. Макель перешёл дорогу какой-то важной шишке. «Шишка» обиделась и наняла вольных. Об убийстве мальчишки речи не было, поэтому его притащили к Доорину. Глава вольных южного Эреста мужиком был умным и сразу смекнул, что такой парень пригодится и ему. Так Низкан стал младшим членом семьи, а потом выбился и в старшие.

Низкан всегда ненавидел свой дар. Лютой ненавистью! Но именно он помогал выживать ему все эти годы. Люди всегда стремились использовать дар Низкана в своих целях. Шутка ли, парень способен видеть сквозь стены! Поэтому Низкан в свою очередь научился использовать этих людей. Он привык к такой жизни: тебя используют, ты используешь, и все получают то, что хотят.

Сейчас же жизнь отошла от привычного сценария. Он не успел ничего дать этим людям, а они уже протянули ему руку помощи. Это настораживало и вызывало ощущение подвоха. К тому же Низкан чувствовал, что нагу он не нравится совсем. Этот опасный мужчина словно ждал любого неосторожного шага со стороны вольного, чтобы покончить с ним раз и навсегда. Его неприязнь ощущалась кожей. И Низкан понимал, что чем меньше этот хвостатый будет знать о нём, тем больше шансов, что ему удастся выбраться из этой компании живым. Мужчина чувствовал: наг, не задумываясь, устранит любую опасность, лишь бы защитить своих товарищей. Можно ли не считать вольного неопасным? Сомнительно...

Днём Низкан обратил внимание, что за ними следуют уже трое, а не двое, как это было до прибытия в Генору. Только третий двигался особняком, и мужчина решил, что к прежним преследователям он отношения не имеет. Ему и хотелось, и не хотелось сообщить своим спутникам о хвосте, но в этом случае последует вопрос, откуда он об этом узнал. Раскрывать же свой дар Низкан не желал, поэтому пристально следил за перемещениями этих троих и молчал.

- Может, расскажешь о себе? - холодный голос нага заставил Низкана слегка вздрогнуть. - Ты теперь с нами надолго, а с незнакомцем неприятно и опасно путешествовать.

- Никто не просил вас брать меня с собой, - сухо ответил Низкан и тут же пожалел: не вовремя он вздумал показывать свой характер. - Я о вас тоже ничего не знаю.

Повисло молчание. Риалаш поморщился, а Дарилла с Ерхой смущённо переглянулись. Каждый из них понял, что не хотел бы говорить о себе. Что может сказать Риалаш? Что он наследник престола нагов, которому вздумалось развеяться и попутешествовать? А Дарилла? Признаться, что она графская дочь, а Ерха ей никакой не дядя? Звучит бредово. На подобные заявления обычно отвечают: «Ну да! А я император Давридании!».

Ерха кашлянул и неловко предложил:

- Хотите, сказку расскажу?

- Только давай по-давридански, - мрачно попросил Риалаш. - Я твой нордасский не всегда понимаю.

- Да на давриданском как-то не то, - нахмурился старик.

Опять повисло молчание. Доедали кашу уже в полной тишине, нарушаемой только звуком дождя. Догорающий костёр недовольно шипел, когда капли попадали в пламя. Ерха всё ещё подкладывал в него ветки, надеясь, что огонь продержится подольше.

- Ложитесь спать, - распорядился Риалаш. - Караулю я сегодня один.

Костёр всё равно скоро потухнет, а в кромешной тьме только он и сможет что-то разглядеть.

Возражать никто не стал. Через некоторое время Ерха, Дарилла и Низкан уже лежали на сыроватой земле, завёрнутые в одеяла. Вольный с удивлением понял, что лежит между стариком и девушкой. Сонливость мгновенно прошла. От спины Дариллы шло ровное приятное тепло. Мужчина ощутил, как его охватывает паника, и придвинулся к Ерхе.

- Взмёрз? - хмыкнул старик.

Низкан его не понял, но на всякий случай угукнул.

Дарилла же лежала на боку и на возню за своей спиной внимания не обращала. Она украдкой смотрела на Риалаша, освещённого костром. Наагасах сегодня весь день был не в духе. Девушка вглядывалась в его мрачное лицо и неожиданно подумала, что ему очень идёт быть недовольным. Аж мурашки бегут по коже... приятные такие мурашки. Даже хотелось, чтобы он недовольно посмотрел на неё и эти мурашки табуном пробежались по всему телу. Особенно по животу. Там их топоток был особенно приятен.

- Наагасах, - тихо позвала Дарилла.

Брови Риалаша сошлись на переносице, и он недовольно посмотрел на девушку.

- Вы сегодня такой сердитый... Случилось что-то?

От мгновенно прищурившегося взгляда мурашки пронеслись галопом от пяток до самой макушки.

- Нет, - резко и коротко ответил Риалаш.

Вопрос девчонки раздраконил уже унявшееся было раздражение. Лежит, хлопает голубыми глазищами и спрашивает, что произошло, а у самой за спиной этот слепой лежит! Ладонь неожиданно сковало судорогой. Боль прострелила руку до самого плеча. Риалаш понял, что случайно выпустил когти, и поспешил их убрать.

- Нет, что-то случилось, - упрямо заявила Дарилла.

- Спи, - сквозь зубы прошипел наагасах, отворачиваясь.

- Не могу, тут сыро.

Девушка сама не могла объяснить, почему лежит и пререкается с ним.

- Возьми моё одеяло, - тут же нашёл выход из положения Риалаш.

- Не хочу я его брать, - Дарилла ощущала себя капризничающим ребёнком.

Риалаш воспринял её так же. Мгновенно вспомнилась Роиша с её многочисленными «хочу» и «не хочу». Мужчина резко встал и, подхватив своё одеяло, направился к девушке. Мурашки тут же замерли в восторженном ужасе где-то внизу живота Дариллы. Она даже ничего сказать не успела, как наагасах приподнял её и сноровисто завернул, точнее, завязал в ещё одно одеяло и вплотную придвинул к спине Низкана.

- Спи, - глядя ей в глаза, приказал наг и отошёл на своё прежнее место.

Вольный от неожиданности вцепился в плечи Ерхи.

- Ты чавой? - удивился старик.

- Можно я с краю лягу? - вдруг попросил Низкан.

Ерха немного помолчал, а потом радостно согласился:

- А давай! Дара в серёдку положим.

Вольный нахмурился: Ерха опять болтал по-нордасски, и мужчина не понял ни слова.

В этот момент в себя, наконец, пришла Дарилла. Волна смущения окатила её и оставила после себя осадок раздражения.

- Хватит ворочаться! - прикрикнула она на мужчин. - Спите уже!

Ерха спорить не стал. Подложил ладонь под голову и закрыл глаза. А Низкан застыл, ощущая через три одеяла, как к его спине прижимается женское тело. В эту ночь он точно спать не сможет.

Дождь моросил до самого утра, а с восходом солнца прекратился. К полудню небо и вовсе очистилось от тяжёлых серых облаков, и солнце стало ощутимо припекать. Хозяйственный Ерха радовался, что хоть намокшие плащи просохнут.

Горы становились всё ближе и ближе. Дарилла смотрела на них с некоторой опаской. Казалось, что горные гряды вздымались к самому небу и царапали его своими вершинами. Около вершин клубились облака, словно белая кровь, идущая из пораненного неба. Рирейские горы производили подавляющее впечатление. Дарилла и Ерха уже не раз в своих странствиях сталкивались с горами, но эти оказались самыми большими из всех, что они видели. Глядя на их крутые склоны и острые пики, сразу становилось ясно, что переход будет очень и очень сложным. А Низкан, всматриваясь вдаль, понимал, что это будет ещё и очень опасно: он видел золотистые очертания тварей, что населяли эти места.

К вечеру они вышли на небольшую деревушку. Люди встретили путников недоверчивыми взглядами, но поняв, что опасности они не несут, смягчились. Как выяснилось, жили здесь только мужчины - охотники на горных тварей. Деревня была времянкой, пустующей с поздней осени до поздней весны. Охотники начинали сюда съезжаться, как только с гор заканчивали сходить сели, вызванные таянием снегов. Мужчины заверили путников, что время для охоты сейчас самое то. Звери расплодились, а от обилия корма не такие злые, как зимой. Правда, нежданные гости от этой вести почему-то слегка приуныли.

Заночевать решили здесь же. Ерха быстро нашёл с охотниками общий язык. Те прекрасно понимали его странную смесь из нордасских и давриданских слов, хотя даже привычная Дарилла иногда смотрела на дядю с недоумением. Словоохотливый старик умудрился раздобыть для Низкана пару крепких сапог из шкуры какой-то местной горной твари. Тёмно-оранжевую с серовато-зелёными пятнами обувку можно было разглядеть за полверсты.