За границами легенд (СИ) - Свительская Елена Юрьевна

— А-а… — ещё раз пристально оглядела его.

В школе в последние дни о его приезде в город много болтали. Мне казалось, что тот самый Благовест — дядька посолидней, а этот совсем зелёный. И такой… не шибко примечательный с виду паренёк. За что ж ему такая слава?

— Прости, я очень любопытный, — он посерьёзнел, — Везде ищу интересные истории и песни. Меня уже с два года тянуло навестить Лысегорье. И вот я наконец-то собрался и пришёл. Тут у вас красиво, — усмешка, — Только дорог почти нет. Почти сплошной лес. Чудно…

— А ты… не боишься ходить по лесам и чужим странам один?

Он добродушно рассмеялся. У него был звонкий, чистый смех, который захватывал и увлекал за собой. Один из немногих, вслед за которым хотелось смеяться. Обычно так с детьми, потом люди вырастают и теряют этот дар, но он… он его не потерял.

— Мне иногда кажется, что сама Мириона охраняет меня от зверей и злых людей, — ответил юный менестрель, отсмеявшись. — Хожу, где вздумается. Иду, куда хочу. Я уже нашёл множество дивных историй и, уверен, я их ещё много найду. Так… ты расскажешь мне о той истории, песню из которой ты пела?..

Это странно, но… почему-то ему хотелось верить. Может, я просто уже очень устала и очень хотела хоть с кем-нибудь поделиться своими чувствами? Но он слушал очень внимательно, много вопросов задавал.

— Знаешь, — сказал Благовест наконец, — Я слышал, что у остроухих есть один страшный обычай. Когда кто-то тяжело провинился, то его или заставляют выпить яд из каменной чаши, прилюдно, сохраняя спокойствие до самого конца, или же изгоняют из Эльфийского леса. И все делают вид, будто забыли изгнанника. Так, словно его вовсе и не существовало на свете. Никогда. Друзья, родственники, знакомые, супруги, возлюбленные… они все обращаются при встрече с изгнанником так, словно его и никогда не знали. Впрочем, изгнанники обычно и не пытаются вернуться на родину. Они просто ломаются среди людей. Душой ломаются и переступают Грань раньше срока. Хотя кто-то из них иногда всё же выбирает жизнь. И притворяется человеком. Может быть, и у драконов есть что-то похожее?

— Но, кажется, я вообще младенцем была… За что меня изгонять? — у меня почему-то сами собой хлынули слёзы из глаз.

— А, вспомнил. Ещё кое-что, — он задумчиво потёр точки между глазами и переносицей, — У эльфов иногда рождаются дети-полукровки. Если у них нет никаких способностей, им находят приёмных родителей среди людей.

— Жестоко! — меня бросило в дрожь.

— Древние маги вообще жестоки к тем, кто против них и их обычаев. Даже к своим. Правда, про остроухих известно немного. А про крылатых — вообще нечего. Но я предполагаю, что их обычаи могут быть чем-то похожи.

Может быть… может быть всё именно так! А впрочем, у меня такое чувство, будто всё так и есть. Просто я и Акар — полукровки. Но какие-то драконьи способности, полагавшиеся на нас двоих, он забрал сам. А я… у меня нету ничего. У меня… у меня даже магическое поле как у обычного человека! И тот маг… Лириард… тот древний маг даже во мне примесь драконьей крови не разглядел! Только я вижу её отблеск. Только я чувствую её. И чую, кто к какому Основному народу относится, в ком есть примесь крови древних магов. Но толку мне с того? Зачем я вообще такая родилась? Мне тесно и душно среди людей… и среди драконов мне не место…

— Ты будешь искать его дальше? — спросил вдруг Благовест.

— Разумеется! — сжимаю кулаки, — Он — это половина меня. И к тому же… — меня опять бросило в дрожь, — Он что-то затеял… что-то опасное… Я чувствую это и мне не по себе…

Мы долго молчали. Я была чуть жива от отчаяния, а парнишка надолго задумался.

— Слушай, — сказал он вдруг, — А если… если я буду петь твою песню везде, где буду проходить? Если однажды твой брат попадётся мне на пути, то, может быть, его зацепит эта песня? И он спросит меня, почему я её пою? И я тогда расскажу ему про тебя. Вдруг он тоже захочет тебя найти? Если у него хоть какие-то способности древних магов, то ему уж всяко легче будет разыскать тебя, чем тебе — его. Да и я уточню, что ты живёшь в Лысегорье.

Пылко сжала его руку.

— Я буду очень благодарна тебе за помощь, Благовест! Но… как я могу отблагодарить тебя?

— А зачем? Я же узнал ещё одну пронзительную историю, — улыбка, — А что ещё нужно менестрелю для счастья?

— Ну, разве что грудастое вдохновение, — ухмыляюсь.

— Спасибо, но у меня оно уже есть, — он вдруг помрачнел, — Было… Но ты извини, я очень верный менестрель! Мне кроме моей огненноволосой воительницы никого и не надо.

— Ну, то понятно, — улыбаюсь в ответ, — Меня, к счастью, сим древним чувством ещё не припекло.

Мы рассмеялись. И он ушел. Может, в наш город, может в соседнее село. Он сказал, что идёт, куда его тянет сердце. Может… он сюда из-за меня пришёл? Потому что я посадила сотню деревьев в Памятной роще — и Творец однажды заметил мои мольбы и захотел мне помочь? Или то мир его ко мне привёл, в благодарность за посаженные деревья? Если верить древним легендам, то наш мир по-своему живой. Не любит мир, когда кому-то причиняют боль: растению ли, зверю ли, человеку ли. А вот когда цветы сажают и деревья — любит. И в благодарность за посаженное дерево может исполнить какое-то желанье, не из злых, иль охранять кого-то из близких садившему. А в Памятных рощах народы, у которых такой обычай сохранился, считают, что можно не только посадить, но и самовольно что-то конкретное просить у мира взамен, но только доброе. Или всё-таки случайно мы встретились с этим менестрелем? Благовест ведь любит путешествовать по миру. В любом случае, он будет петь мою песню. Может быть, Акар однажды услышит её и вспомнит обо мне? Я буду надеяться на это… мне просто надо на что-то надеяться! Жизнь без надежды — уже не жизнь. В таком случае, я не вижу разницы между тем местом, где я сейчас и за Гранью.

Устало прислонилась к гостеприимной берёзе. От старого дерева так и веяло теплом. Наверное, посадивший его человек очень сильно кого-то любил. Веки сомкнулись…

Акар стоял напротив магов-воинов. Дерзкий, непреклонный. Золотисто-огненный силуэт его ослепительно пылал. И иногда… превращался в серебряную пыль. Впрочем, золотые и серебряные силуэты его противников сверкали не меньше. Воздух вокруг них накалялся. Близилась большая битва. Подобной давно уже не было. Давно… С одной стороны — несколько взрослых мужчин, с другой один единственный парнишка. Акар… он был один. Но в глазах его не было страха. Только усталость и отчаянная решимость. Из его глаз на меня смотрела… бездна… Хаос… дикое желание разрушить всё…

И вдруг откуда-то полилась песня, та самая песня. Моя…

Благовест шёл мимо собравшихся и громко пел, не глядя на них. И Акар вдруг вздрогнул. Что-то прояснилось в его глазах. Какое-то новое сияние. И улыбка вдруг появилась на его губах. Как будто он целую вечность ждал этой песни. Ждал весточки от меня…

Я снова проснулась, плача. Только теперь на моей душе было светло. Я наконец-то поняла, что брату уже известно обо мне. Что он тоже ищет меня. И он будет рад получить весточку от меня. Что где-то Благовест обязательно встретит моего Акара и расскажет ему обо мне. Может быть, он успеет до той страшной заварухи, в которую ввязался мой брат. Может, успеет. Я не вижу будущего, но я чувствую, что надежда есть.

Я достала из кармана ещё один жёлудь. Целёхонек. Мне в этом почудился добрый знак. Там, где был свободный лужок, осторожно разрыла землю исцарапанными руками. Бережно опустила жёлудь в ямку.

Я буду молиться о тебе, брат! И о нашей встрече. Я чувствую, что теперь есть надежда. Просто у меня такой дар: я чую самое важное. Просто я человек, который любит тебя и ждёт. Древние легенды часто говорят, что только любящий человек способен на чудеса. А значит, я смогу. Я смогу совершить своё чудо! И мне наплевать, какую судьбу выбрали за меня родственники-драконы. Просто я родилась, чтобы идти своей дорогой. Я это чувствую. У меня в этой жизни своя дорога. Я найду Акара! И обязательно найду её. Я не сдамся, даже если я — забытая своим народом.