Хроники города номер Три (СИ) - Соколова Мария

— Лина, я вполне могу заплатить сам, — слова вылетают грубо, совсем не так, как хотелось. — За нас обоих.

Она отрицательно качает головой:

— Кайл, ты ведь не заказывал коктейли. Это моя прихоть. Я хочу тебя угостить. И потом, я уже всё оплатила. Пожалуйста, не спорь, хорошо? Позволь мне хоть иногда принимать решения самостоятельно. Это очень важно для меня.

А затем быстро наклоняется и целует в уголок губ, оставляя на моей коже горячий, обжигающий след. Черт возьми! И как тут правильно поступить? Обвела вокруг пальца и сидит довольная.

— Хорошо, но только один раз, — произношу я с нажимом. — Пожалуйста, давай в будущем принимать решения совместно, чтобы никто из нас не чувствовал себя глупо.

— И даже подарки нужно согласовывать? Ладно, ладно! Сдаюсь! Как скажешь, только не сердись на меня, — примирительно произносит она, поднимая руки, но тут же хватает со столика бокал и провозглашает тост. — За будущие совместные решения!

— За нас, — подмигиваю я в ответ. — И давай уже свой второй вопрос, не люблю оставаться в долгу.

— А можно прям вообще любой?

— Тебе – да.

Она смущённо улыбается, пальцами беспокойно перебирая ткань платья.

— Ну, раз так… Расскажи… у тебя были девушки?

Я хмыкаю, слегка озадаченный таким прямым вопросом. Вот же чертовка! Умеет ставить в неловкое положение… Притягиваю её ближе за талию, и она податливо соскальзывает с подлокотника ко мне на колени. Наклоняюсь, голос становится тише, с едва уловимой иронией.

— Может, уточнишь, что именно тебя интересует? — мой взгляд скользит по её зардевшимся щекам. — Знаешь ли, общение с девушками может быть… весьма разнообразным.

— Всё! — выпаливает она, застенчиво отводя глаза и залпом осушая свою «Маргариту». — Ну, о чём ты готов рассказать, конечно.

Я тихо смеюсь, качая головой. Её искренность просто невероятна.

— Как скажешь. Серьёзных отношений у меня не было. Никогда, ни с кем. Но если тебя интересует… другая сторона вопроса, — я делаю паузу и усмехаюсь, видя, как её щёки вспыхивают ярче прежнего, — то да, девушки были. И много. Но все они ничего не значили. А потом появилась ты и перевернула мою жизнь с ног на голову.

— А может, наоборот, всё исправила? Вернула в правильное положение? — смеётся она, но тут же резко вздыхает и продолжает почти шёпотом: — А у меня… У меня… тоже ничего серьёзного не было. Ходила несколько раз на свидания. Были поцелуи… но дальше этого не заходило. Я не хотела. Не с ними.

Она поднимает глаза, и я вижу в них что-то хрупкое, уязвимое. И я понимаю без слов, что она имеет в виду. Стараюсь не подавать виду, но в груди разливается приятное тепло, и довольно урчит чувство собственности.

— Значит, мы оба… новички в этом, — говорю я, глядя ей в глаза. — В чём-то большем.

Время утекает сквозь пальцы, как предрассветный туман, и десять коктейлей исчезают, оставляя лишь тающий лёд в бокалах и пьянящую легкость в крови. Слишком крепкие, да ещё и без закуски, они дурманят голову, размывая границы реальности. Караоке-бар пульсирует, как живое сердце, шум голосов переплетается с музыкой, но в этом хаосе я вижу лишь её.

Неожиданно мелодия меняется, замедляется, становится тягучей и густой, словно патока. Она окутывает нас, подобно тёплому ветру. Лина плавно поднимается, её платье мягко колышется, очерчивая фигуру.

— Пойдем танцевать? — тихо спрашивает она, склоняясь ко мне. Ее дыхание обжигает мои губы, и я ощущаю нежный аромат ванили и персикового ликера, такой соблазнительный и манящий.

— Ты на сто процентов уверена, что здесь нет камер?

— Ну, я же тебе уже говорила: в караоке безопасно и можно расслабиться. Поверь, богатые умеют хранить свои секреты, и приватность у нас ценится чуть ли не превыше всего. А ещё Софи поклялась, что выведала у своего отца, в каких местах точно всё чисто. Нужно просто держаться подальше от индустриального района и нескольких улиц в престижной части города – и все будет хорошо.

Пытаюсь отказаться, оправдываюсь тем, что не умею танцевать, что неуклюж, как медведь, но её звонкий смех обезоруживает, и я капитулирую.

Лина берет меня за руку и тянет на танцпол, где приглушенный свет прожекторов создает причудливые тени, а толпа растворяется в дыму, как мираж. Ее пальцы скользят по моей груди медленно, мучительно сладко, а затем переплетаются на затылке, игриво царапая шею ногтями. Она так близко, что я улавливаю телом каждый её вдох.

— Лина, — хрипло произношу я. — Ты даже не представляешь, как долго я тебя ждал…

Её дыхание опаляет мою шею, она прижимается ещё ближе, и я чувствую каждый изгиб, каждую линию её тела и то, как обнажённая кожа спины пылает под моими пальцами.

— Кайл, — шепчет она, и её нежные губы касаются моего подбородка. — Ты только не обижайся, но я ведь не просто так заказала эти коктейли. Хотела, чтобы ты расслабился, забыл про всё, и теперь… спой со мной. Что угодно. Одну крошечную песенку, ну пожалуйста.

— Хитрая ты, — отзываюсь я, с трудом сдерживая смех. — Нет, план у тебя, конечно, любопытный, но, извини, это не моё. Хочешь, отправляй меня в наказание всегда на -9 уровень, но я лучше сражусь с полчищами чудовищ, чем спою. Не уговоришь, милая, даже если будешь так очаровательно улыбаться.

Нахмурившись, Лина делает вид, что обижена, но в бирюзовых глазах пляшут озорные искорки. Она приближается, вставая на цыпочки. В одно мгновение её губы, горящие желанием, касаются моих, и я растворяюсь в этом вихре. Это не просто поцелуй – это ураган, цунами, взрыв невероятной силы, сметающий всё на своем пути. Она прижимается ко мне всем телом, обжигая своей близостью, и я, не сдержавшись, поднимаю её, крепко обнимая за талию. Вкус персикового ликёра смешивается с её дыханием, и я жадно вдыхаю его, как воздух. Пальцы впиваются в мои волосы, тянут почти до боли, и я задыхаюсь от нахлынувшего желания.

Но вдруг она резко отстраняется и, лукаво улыбаясь, смотрит на меня:

— А за ещё один такой поцелуй? — говорит она, выводя узоры на моей груди острыми ноготками. — Споёшь, Кайл? Всего один разочек, прошу.

Усмехаюсь, всё ещё чувствуя на губах вкус поцелуя и бережно держа Лину в своих руках.

— Предположим, я соглашусь на эту сомнительную авантюру. Но как я буду петь, не зная слов? Телевизора у меня дома нет, а радио давно продал – устал от бесконечного потока новостей.

— Слова на экране, глупый, — смеётся она, указывая на несколько проекций в разных частях зала. — В караоке всё просто – читай, когда слово подсвечивается, и всё получится. И ты не один будешь. Мы вместе, вдвоём. Ну же, пожалуйста-пожалуйста, чего тебе это стоит?

— Ты ведь не оставишь меня в покое, правда? Ладно уж, шантажистка, — ворчу я, сдаваясь. — Спою, но с условием, что в караоке мы больше ни ногой. И выбирай что угодно на своё усмотрение, мне всё равно. Результат в любом случае предрешён: уши людей свернутся в трубочки, и это останется на твоей совести. Надеюсь, ты осознаёшь, как тебе будет неловко сюда возвращаться? Мне-то вряд ли снова “посчастливится” увидеть эти кислые хм… лица, где-то ещё.

Она торжествующе взвизгивает и тут же, не давая опомниться, тащит меня за руку к сцене. Да какого чёрта?! Я думал, мы будем петь, как нормальные люди, устроившись на диване, а не лезть сюда, как клоуны! Но Лина уже лихорадочно перебирает песни в каталоге и с радостным недоверием бросает на меня взгляды, видимо опасаясь, что я сбегу.

Прожекторы безжалостно режут глаза, толпа выжидательно смотрит, и я чувствую себя конченым идиотом, будто отправился в шахту без оружия. И вдруг раздаются первые аккорды гитары, и к моему величайшему изумлению я узнаю старую, брутальную рок-балладу. В академии её и ещё десяток песен крутили на повторе каждую тренировку. Этот мотив въелся в память так же глубоко, как шрамы на моём теле, и я чуть расслабляюсь. Лина, полная энтузиазма, вступает первой и легонько толкает меня локтем, указывая глазами на экран с текстом.

Мысленно матерюсь и, ощущая себя последним дебилом, с огромной неохотой присоединяюсь. Мой голос звучит хрипло и неуверенно, и я даю себе клятву, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах, не буду петь. Никогда, Лина, и это не обсуждается! Это твой триумф, но меня больше в караоке не заманишь! Но мелодия набирает обороты, гитары ревут, ее голос переплетается с моим, и я пою, чувствуя, как алкоголь и тепло ее ладони в моей руке постепенно растворяют напряжение. А давно забытые, погребенные где-то глубоко внутри, слова сами собой всплывают в памяти.