Не единственная (СИ) - Миленина Лидия

— Так получается, Эдор всегда желал меня? И в любой момент мог сжечь? — Аньис стало невыразимо больно, как от предательства. — А я верила ему… Я думала, мы друзья… А у него просто было вожделение…

— Не совсем так, — мягко улыбнулся господин Рональд, продолжая гладить ее по плечу. От его глубокого бархатного голоса и спокойного объяснения становилось легче, боль души отступала. — Если бы он хотел лишь овладеть тобой, то сделал бы это в первый вечер, как почувствовал твой запах. Но он хотел другого… Он хотел быть с тобой. Полюбить тебя, и чтобы ты полюбила его… Потому что только это может пересилить внутреннее пламя его народа. Он как раз не хотел вредить тебе и терпел сладкую пытку твоего присутствия почти каждый день… Поэтому… Прости меня, Аньис, — к ее изумлению господин Рональд вдруг склонился и невесомо коснулся губами ее волос.

— За что? — прошептала она. От его легчайшего прикосновения приятные мурашки разбежались по телу, а страх пережитого разлетелся на куски. Даже новость, что она Сокровище, носитель древней крови, неизвестно как затесавшейся в ее родословной, не казалась страшной. Когда рядом господин Рональд.

— Мне не следовало и на пушечный выстрел подпускать его к тебе, — серьезно сказал господин Рональд. — Но я решил дать вам шанс. Не насиловать волю Эдора, не отлучать его от тебя. Кто знает, может быть, со временем, ваши души потянулись бы друг к другу по-настоящему…

— Но я… — растерялась Аньис. — Эдор для меня только друг…

— В этом и проблема, — усмехнулся господин Рональд. Вдруг перехватил ее и посадил на одно колено. Аньис про себя рассмеялась, потому что захотелось поболтать ногами. А еще ей вдруг стало некуда деть руки… Обнять его за шею она стеснялась. И без того она трепетала от его близости, а сейчас смущение нахлынуло, заливая щеки краской. Она просто сложила руки на коленях. — Думаю, ты могла бы почувствовать к нему ответное желание, и это было бы опасно. И совершенно не то, что нужно… Расскажи, Аньис, что произошло? Когда он появился?

Аньис сглотнула смущение и начала рассказывать. Увлеклась, видимо, ей нужно было выговориться обо всем, что случилось в этот длинный и страшный вечер. И время от времени чувствовала, как твердая рука, обнимающая ее спину, чуть ободряюще сжимает ее.

— Думаю, Эдор совершенно не предполагал, как подействует на тебя кулон, и дарил его с той целью, что озвучил, — задумчиво сказал господин Рональд в конце. — Знаешь, у меня давно есть подозрение, что Сокровища тоже испытывают некое подсознательное стремление к ним. Вспомни, как легко, без всякого страха ты подружилась с Эдором. А ведь он принц и маг, вполне мог показаться тебе страшным и непонятным. А кулон, содержащий частицу его плоти, усилил подсознательное стремление… Думаю, ты вовремя его сняла, и это спасло нас от многих проблем. Кстати, куда ты убрала его, Аньис? Тебе не стоит носить этот кулон, и я попросил бы на время дать его мне, чтобы изучить…

— Конечно, господин Рональд, — кивнула Аньис. — Я так и хотела… Он в коробочке, в том шкафу, — она указала рукой на шкаф, подумав, что если встанет принести коробочку, то может больше здесь — то есть на коленях у господина Рональда — не оказаться.

— Хорошо, — кивнул он в ответ. — Послушай, Аньис… Если когда-нибудь ты будешь готова и захочешь увидеть Эдора, хотя бы поговорить с ним — в моем присутствии — скажи об этом…

Слезы и страх, ушедшие в покое его рук, вдруг нахлынули снова.

— Хорошо, господин Рональд… Но… Я очень хотела бы помочь Эдору, раз он сам собой не владеет… Но… Понимаете! Это было страшнее смерти… как будто что-то немыслимо ужасное… Я не могу! — неожиданно для себя самой она снова заплакала и, словно в поисках защиты, инстинктивно уткнулась лицом ему в плечо. — И… мне кажется, ему станет только хуже…

— Да, может быть, и так, — господин Рональд снова перехватил ее, и она опять полулежала у него на коленях, словно он собирался ее укачивать. — Ты увидишь Эдора, только если этого захочешь.

И снова нежно погладил ее по плечу.

— Не уходите пока, пожалуйста, господин Рональд… — тихо прошептала Аньис.

— Хорошо, — он с улыбкой заглянул в заплаканное лицо. — Я никуда не уйду, пока ты не заснешь. И потом буду присматривать за тобой…

А Аньис вдруг залил покой, какого она никогда не знала. Словно целый гармоничный мир вдруг склонился к ней и укачивал ее, как младенца в колыбели.

— Спасибо… — прошептала она. Ее голова откинулась на сгиб его локтя, и Аньис заснула, уносимая бесконечным, глубоким спокойствием.

— Странный старик, — задумчиво сказал Рональд, поднял камешек и кинул вниз, туда, где пенные валы разбивались о скалы. Эдор подтянул колени к подбородку и еще пристальнее посмотрел в бурлящее море. — Ни в одной из ближайших деревень нет такого старика, и не было никакой истории с ограблением и зарезанной любимой женой… К тому же, представь себе. Ты одет как аристократ, у тебя стать правителя. Такой старик должен был подходить к тебе с поклоном, вымаливая разрешение обратиться. А этот сел рядом и заговорил именно о том, что могло всколыхнуть твои чувства.

— Да, я только сейчас понимаю, он словно знал, что мне сказать, — ответил Эдор. Тоже поднял камешек и бросил в воду. Тот скрылся в пенном неистовстве. — Знаешь, только это меня и утешает — море… — искренне сказал он. — Я виноват, учитель. Ослушался тебя, не внял голосу разума. Наверное, я просто заслужил этот ад.

— Не суди себя так уж строго, — усмехнулся Рональд. Иногда с наставником можно было поговорить вот так, без затей и субординации. — Кто-то начал игру против нас, и это первый шаг. Скорее всего, этот старик знал твою душу, а значит, это серьезный враг. Так что впереди у нас много работы. Она отвлечет тебя. И еще… знаешь, — Рональд вдруг посмотрел Эдору в лицо, и тот снова увидел в нем бесконечное понимание. — Я знаю, как это — не иметь возможности коснуться той, что нужна тебе, и быть рядом, потому что твоя близость убивает ее. Но когда-то я мог хотя бы взять ее за руку и поговорить… Правда, и сейчас не имею понятия, как лучше. Вообще не видеть, или видеть вот так, не в силах сблизиться и вернуть прошлое. Возможно, отрубить совсем легче…

— Ты знаешь? — удивился Эдор.

— Знаю, — грустно усмехнулся Рональд. — И могу сказать тебе одно. Это можно терпеть, лишь бы она была жива. Поверь мне.

— Аньис, о чем ты думаешь!? Ну-ка повтори, что я спросил?! — господин Шмальер стоял, опершись двумя руками о стол, за которым она сидела, и круглые глаза метали молнии.

— Ой, простите, господин Шмальер… Вы спросили… Вы не могли бы повторить вопрос? — Аньис выплыла из красивого возвышенного мира, где парила ее душа.

О чем она думала? Да как всегда — о господине Рональде. О том, какой он мудрый и сильный, какой умный, надежный и привлекательный… Какие у него сильные горячие руки. Вчера ночью он держал ее как пушинку, и это было так хорошо, так приятно и спокойно. Но волнующе… Хотелось снова испытать то же самое. О его глазах, в которых живет целый мир, бездонных, пленяющих, обволакивающих. Как хорошо было бы потонуть в них и знать, что эта бездна всегда укроет тебя, защитит от любого пламени, от любых невзгод. О том бесконечном радостном покое, что царит в его объятиях…

Вечером того же дня она смотрела на себя в зеркало. Что-то в ней изменилось. Казалось, пламя Эдора, едва коснувшееся ее, выжгло лишнее, сделало ее яснее, более цельной. Даже в чертах лица, силуэте фигуры и движениях почти исчезла подростковая резкость. А общение с господином Рональдом придало ее лицу выражение решительности и внутренней силы.

И да, Аньис действительно решила… Глядя на свое становящееся более взрослым лицо, она раз и навсегда поняла, чего хочет. Лишь две вещи могут сделать ее счастливой. Свобода, которой ей до сих пор не хватает. Все же лежащая где-то бумага, где значилось, что она рабыня, волновала ее. Память о ее существовании тонкой, но острой занозой, сидело на отшибе души. И… господин Рональд.