Академия (не)красавиц (СИ) - Краева Ирина Олеговна "kozyulya"

— Говори, — произнёс он, не сводя с меня взгляда.

— Драконы или архи, — созналась я в то же мгновение.

— Ты потрясающая, Серена. Необычная. Умная. Проницательная. Такая юная, чистая, светлая. Добрая. И при этом расчётливая. Можешь быть жестокой при необходимости. А навыки управления и вовсе выше всяких похвал. Из тебя выйдет прекрасная королева.

Что?

Что?!

Что он сказал?

Ступор — спасение истеричных аристократок.

Я замерла. Затаила дыхание. Так и стояла, не моргая, какое–то время, даже когда пришла в себя. Мозг лихорадочно искал выход из ужасной ситуации, в которую мы с ним угодили, но не находил.

Что делать? Что делать? Что сказать?

Хорошо, не упала в обморок/

Хорошо, не закричала: «Нет, только не это!», Бри бы на моём месте могла и не сдержаться. А я молодец.

Неловкая пауза затягивалась. Я пыталась выдавить из себя хоть слово, принц же следил за мной, не выпуская из поля зрения ни на мгновение. Коршун. Вцепился когтями и всё, у добычи ни малейшего шанса выбраться.

— Как тебе идея, Серена? — Уголки губ приподняты, а глаза — серебряный лёд. Обжигающе холодный. Жестокий. Неотвратимо приближающийся.

Поцелуй?

Я вздрогнула, отстранилась.

— Простите, Никиас, вы меня обескуражили, не могу совладать с собой, — пробормотала я, отступая ещё на шажок, отряхивая идеально чистое чёрное платье, лишь бы спрятать лицо хотя бы на мгновение.

— На ты, Серена!

— Простите! Прости, Ник!

Дыхание восстановлено. Нервная система — вдребезги.

— Итак?

— Я не посмею отказать, — прошептала, склонив голову.

Начхать на этикет! Он сам сказал, что разговор личный и мы можем говорить прямо. Да, это вовсе не подразумевало подлинной искренности и словоохотливости, ведь где королевская семья, там по умолчанию нет и намёка на иномирные демократические веяния.

Но я не могу. Не могу. Не хочу. Не сейчас.

Так несправедливо!

Ужасающе несправедливо!

Я только почувствовала вкус обучения в академии, начала мечтать о посещении других миров, а меня хотят связать обязательствами и обязанностями невесты принца.

— Серена, посмотри на меня.

И снова приказ.

Поднимаю голову. Открываю глаза. Ни слезинки, взгляд прямой и уверенный. Лицо безмятежное. А в душе — выжженная пустыня.

— Да, Никиас?

Голос звучит ровно, но… слишком ровно.

И меня бы спас дар, но нельзя, он не простит.

— Твоё сердце связано?

И что ему ответить? Правду? Неправду? Полуправду? Без дара солгать невозможно, мы все связаны клятвой верности.

Люблю ли я Эйнара? Да я его ненавижу! Ненавижу уже несколько лет! Глубоко и отчаянно. Так, как только может ненавидеть отвергнутая женщина.

Я не могу! Не хочу его любить! Он мне просто нравится! Немного. Когда не ведёт себя как осёл.

Только вот, убеждения разума не работают. Чтобы я себе не внушала, а моё сердце до сих пор связано. И клятва верности королевской семье это подтверждает, уничтожая самообман на корню.

Губы сами шепчут: «Да»

— Этот вопрос решим, — звучит приговор. — Есть немало вариантов.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты всерьёз думаешь, я тебе отвечу?

Никиас улыбается. Ненавистное мне чувство мужского превосходства так и сквозит в его словах, мимике, позе. Он знает себе цену, владеет недоступной другим информацией, прекрасно держится и органично притворяется рубахой–парнем. Хорошо, я изначально держалась с ним отстранённо.

— Разговор у нас вышел доверительный, потому вполне мог бы, — ответила спокойно. — Ты окончательно определился или это предварительная оценка ситуации?

— Не пытайся найти выход из капкана, Серена, ты в него угодила с момента рождения, — произнёс Никиас, склонившись к моей руке для поцелуя.

Пальцы непроизвольно дрогнули.

Вот как.

Ещё один элемент изящной и жестокой головоломки.

У кого ещё могло быть необычное и редкое зелье, которым опоили Эйнара, подставив меня? Ответ напрашивался сам собой. И фраза Никиаса, что можно решить вопрос с любовью, лишь подтверждал теорию. Ведь по официальным данным избавить от искренних чувств никак нельзя.

— Ник, могу ли я просить тебя не афишировать принятое решение? Я бы хотела закончить Сантор в качестве обычной ученицы, побывать в других мирах, исполнить хотя бы часть своих мечтаний, прежде чем они станут мне недоступны. Ты знаешь, я давала клятву верности твоей семье и не смогу её нарушить ни при каких условиях.

— Сбежать не выйдет.

— И не собираюсь. Знаю, что такое долг. Лишь прошу дать мне возможность глотнуть свободы, ведь я буду этого лишена на всю оставшуюся жизнь.

Мужчина нахмурился. Неприятно, что за тебя выйдут не по большой любви? Ну так ты сам приложил для этого все усилия.

Я затаила дыхание. Ну же, ответь. Согласись. Или откажи жестко, чтобы я возненавидела тебя и имела полное право вести себя как стерва. Хотя бы в твоих глазах. Уж я бы после свадьбы задействовала дар на полную и отыграла перед другими такое представление, что все аплодировали бы стоя. Дай мне хоть малейший шанс!

Молчит. Раздумывает. Взвешивает.

Он так же, как я, любит сложные многоходовые комбинации, а они требуют времени. Только вот малейшее промедление, каждая его непроизвольная реакция, даже изменение дыхания сейчас — всё вызывает мой пристальный интерес. А под чужим взглядом думается не так хорошо.

— Ты можешь ненароком скомпрометировать себя. Как моя невеста ты должна быть безупречна, — наконец, выносит он вердикт.

— Ник, а если ты влюбишься? По–настоящему полюбишь кого–нибудь из нас или девушку из другого мира, или драконицу, или…

— Невозможно, Серена. Во мне течёт кровь фурий. Много ли ты видишь их вокруг?

О чём он? В нашем мире живёт одна–единственная фурия и информации о расе не так много. Что я читала? Не помню. Но исходя из его слов, можно предположить, что фурии однолюбы и могут испытывать чувства только к представителям своего вида. У его высочества эта кровь сразу с двух сторон. У его величества тоже пусть маленькая, но есть капля тёмной крови.

Значит, сердце Никиаса в безопасности.

Было в безопасности до настоящего момента.

Если во всех доступных мирах есть хотя бы одна симпатичная фурия, я её найду и за волосы притащу в Сантор!

— Дай мне закончить академию, Ник, пожалуйста. Я дам слово, что не стану противиться и компрометировать себя. И буду тебе поддержкой и опорой столько, сколько отпущено мне судьбой, когда настанет время.

— До зимнего бала, Серена. Дольше скрывать не выйдет.

— Хотела бы спросить, почему до него, но я в зоне недоверия, так что пойду умру от любопытства, — попыталась разрядить обстановку шуткой. — Кстати, уже темнеет, скоро зомби выйдут на охоту. Хотя тебе, наверное, они не страшны.

— Не страшны. И если ты примешь мой браслет сейчас, сможешь беспрепятственно перемещаться по территории в любое время дня и ночи.

Хорошая попытка, Никиас, но я выбираю несколько месяцев относительной свободы.

— Предпочитаю ночью спать, а не бродить по Сантору.

— А как же ты будешь подбрасывать Монмару новую одежду? — со смешком уточнил принц. — Кстати, чтобы ты знала, наш истеричный библиотекарь уже наябедничал ректору Кранстону и заставил того вызвать власти. Идёт следствие. Нарушительница ты моя.

— Ты всё знаешь в подробностях? — ужаснулась я. Выходит, мы ещё больше под колпаком, чем думали. И выдали себя!

— Разумеется. За вами следили мои люди. Можешь обрадовать Корделию, с такими криминальными талантами её место в определённых структурах, от работы в которых она не сможет отказаться.

— Поняла.

— Ты вообще понятливая и этим мне нравишься.

— Кстати, раз уж мы под надзором, но вроде как уже имеем некоторое покровительство… — Я прокашлялась. — Ты дашь нам своё высочайшее позволение сделать нормальный подарок Монмару?

Я решила не отступать от намеченной цели и исполнить задуманное — подружиться с призраком в ближайшее время. Теперь учебники мне нужны были ещё больше. В список первоочередных задач добавилась необходимость в самое ближайшее время найти фурию.