Механика света (СИ) - Ода Ли

- Доброе. А мы где? – встряхнулась я окончательно. – Почему море? Вроде же в Петербург собирались? Совсем в другую сторону?

- Потому что желающим выяснить, куда это мы подевались, совершенно не обязательно знать, что прямиком в столицу. Отследить твою машину в вымершем на зиму ольховенском рае проще простого.

- Поняла, - кивнула я и вдруг сообразила, что мне вот прям сейчас много чего нужно. Причем лучше бы поскорей.

- Э-э… - начала я, прикидывая, как сообщить об этом Эльдару не совсем уж в открытую. - Умыться бы. И перекусить.

- Да, кофе не помешал бы, - не стал тот спорить, давя зевок ладонью. – Особенно твой. Но потерпи немного, помнится, где-то здесь должна быть гостевая мыза. По идее, уже совсем вот-вот.

Прикинув, что терпеть и в самом деле придется – чисто поле в любом случае не вариант, я решила отвлечься, переключившись на другое:

- Ты нашел Ремезова?

- Да.

Было очевидно, что сам продолжать Барятин не станет, но я должна была знать.

- Поговорил?

- Да, - все так же лаконично откликнулся он, покосившись на свои сбитые в кровь костяшки.

- Мы не ошиблись? Папки в сейфе Скутвальссона – это его… их рук дело?

- Нет, не ошиблись, - Эльдар вздохнул, поняв, что отмолчаться не выйдет, и смирился: - Но, оказывается, это швед вышел на Аршанина первым. И тот настойчивому герру в маленькой корыстной просьбе не отказал. А потом еще раз не отказал. И еще.

Я сглотнула, сообразив, что стояло за этой фразой. По всему получается, что выходил Скутвальссон на меня. И на документы отца. Но как раз их Аршанин не продал, это я знала точно. И меня не продал тоже – выходит, и правда расставаться не хотел. До такой степени, что всерьез готов был свою ручную болонку на цепь посадить, лишь бы до нее не добрались кружившие вокруг волки. Отлупив ее предварительно, да.

Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, я опять спросила:

- А завтраки? И записка? Тоже Ремезов?

- Тоже. Заметил нас случайно в отеле, когда мы насчет доставки ужинов приезжали, подумал, что ты здесь из-за шведа, а я через тебя к нему подобраться пытаюсь и… В общем, решил, что лучше будет подстраховаться. Когда же с отравлением ничего не вышло, прикинул, что убрать тебя можно и другим путем – запугав и побыстрее сплавив за границу. А потом уже разбираться со мной.

- Скутвальссону он рассказал, кто ты?

- Нет. Не рискнул. Прикинул, что в таком случае могут избавиться и от него самого, обрезая концы. Все дела со шведами Аршанин вел только через него, и все документы передавал им тоже. Вот и получилось, что господин адъютант стал слишком уж осведомлен. Тем более папки, что он вчера им передал, были последними – без твоего бывшего покровителя доступа к таким бумагам у него больше нет. И дабы не наводить шведа на нехорошие мысли, он ему сказал, что я тоже из охранного отделения. Мол, видел меня там несколько раз, хоть и не знает имени. Тоже подстраховался, что б не поймали потом на прямом вранье.

- Ясно.

Действительно, теперь для меня многое начало проясняться и складываться, наконец, в единую картину.

«Добрые соседи» и впрямь смогли по максимуму воспользоваться неразберихой, что началась после гибели наследника. И той чехардой, что закрутилась потом со сменой власти. Или… Или они это все и устроили?

Слишком уж быстро сориентировались. И слишком хорошо оказались готовы ко всем возможным «неожиданностям»: и что первыми под удар попадут механики сообразили, и где сведения о них достать – тоже. Даже перевалочный пункт на вилле в Ольховене заранее подготовили – для тех, кого вывозили потом заграницу. Все странные порядки на ней именно из-за этого, лишние свидетели Скутвальссону там совсем ни к чему.

В общем, в заварившейся каше господа шведы ориентировались словно рыба в воде. Где надо – тушили, где надо – наоборот, дровишек под котел подкидывали. И раздували, раздували постоянно, все, что можно было раздуть.

А я в самом центре этого бульона. Угодила туда прямиком как кур во щи.

- Что-то много народа вокруг вас крутится, Елизавета Андреевна, - хмыкнул Эльдар, словно прочитав мои мысли. - Аж с трех сторон заходят. Шведы, охранка… Даже заштатная ольховенская полиция не поленилась принять участие в этом хороводе.

- С четырех, - качнула я головой не соглашаясь. – Если посчитать еще и некоего князя Барятина. Но, надеюсь, это все-таки не крест на мне.

Тот хмыкнул еще раз, но больше с комментариями не лез, не мешая мне думать. Ровно до того момента, когда вдали, из-за очередной рощицы, вдруг вынырнуло низкое, словно распластанное по земле двухэтажное здание в окружении многочисленных пристроек:

- О, а вот и мыза. Приехали.

- Ответь еще на один вопрос, - спохватилась я, что скоро говорить вот так, в открытую, у нас, возможно, уже не получится. – Он жив?

- Ремезов? – Эльдар поджал губы. - Нет. Оставлять за собой такие концы – самоубийство. Знаешь, почему он в Ольховене задержался? Хотел уговорить шведа переправить заграницу и его тоже. Чуял, что уже ходит по краю.

- А тот не уговаривался?

- Нет, конечно. Какая господину посланнику выгода с бывшего адъютанта? Подобных ему мелких сошек гораздо проще переправлять сразу в лучший мир, предварительно выбив из них все, что знают. И трупом Ремезов был уже по-любому. А со мной, по крайней мере, вышло быстро. И чисто.

- За это он тебе все и рассказал?- догадалась я, вздрогнув. – За то, что ты его потом… быстро?

- Да.

- Ясно, - повторила я, как ни странно, чувствуя не жалость, а облегчение. Похоже, к непрерывным смертям вокруг я начала если не привыкать, то относиться философски. «Госпожа механик», - как съязвил бы на эту тему Барятин. И правда, что от нас, грязных колдунишек, ждать? Уж точно не сочувствия к тем, кто с нами все это сделал.

Глава двадцать пятая

Большой, отдельно стоявший гостинный дом – из тех, что в этих краях по традиции называли мызами – встретил нас распахнутыми настежь дверьми, запахом свежеиспеченного хлеба и чьей-то предотъездной суетой. В просторном холле первого этажа, обставленном парой диванов и парой же низких столиков, оказалось не слишком многолюдно. Но и не совсем уж пусто.

Подобного рода гостиницы при дорогах, устроенные в каком-нибудь стратегически правильном месте – на большом перекрестке или подъездах к чему-нибудь действительно важному, не пустовали никогда. Сезон – не сезон, для них особого значения не имело, потому как путешествующих по делам хватало всегда. Эту мызу весьма удачно обустроили под отель неподалеку от пограничного перехода в Швецию, наверное, потому Эльдар ее и выбрал – хотел сбить с толку  возможных преследователей и внушить им, будто мы нацелились бежать из страны. Впрочем, подробно эту тему я с ним не обсуждала, были вопросы поважнее. Как и кем будем здесь представляться, к примеру…

- Па-астаранись! – дюжий носильщик с внешностью медведя-шатуна и его же привычками, едва не сшиб меня на пороге. Очень уж был занят, выволакивая к стоявшему перед входом конному экипажу целый ворох сумок, пакетов и прочих упаковок. Эльдар, как раз вынимавший из авто наши саквояжи, проводил его прищуренным взглядом, но прилюдно учить манерам не стал. Тем более что тот и сам исправился, когда все так же бегом возвращался в холл за новой порцией багажа:

- Прощу прощеньица, господа хорошие. Спешка. А стойка для гостей у нас вон там.

- Благодарю, - кивнула я, принимая эти неуклюжие извинения и… едва успела отскочить с дороги во второй раз. Теперь опрокинуть меня попыталась хозяйка всего этого добра – очень дородная мадам в шубе не по сезону и с густыми смоляными буклями, торчавшими из-под шляпки. Она тоже бегом кинулась из холла к экипажу, где погрузкой ее вещей занимался еще один мужик:

- Осторожнее! Да осторожнее же с корзиной! Там сервизы, а не картоха твоей тещи!

- Лучше бы там была сама теща, - излишне задумчиво выдал тот, присматриваясь к огромной плетенке и, по-молодецки хекнув, все-таки забросил ее на самый верх кучи багажа, уже пристроенного позади кареты. Тара опасливо качнулась, все, кто это видел, невольно затаили дыхание, и она, явно польщенная таким вниманием, решила не обманывать ни чьих ожиданий – неторопливо и торжественно съехала вниз с другой стороны вороха упаковок, так, что поймать и удержать ее у грузчика не было ни единого шанса.