Между Друзьями (ЛП) - Джинджелл Вэнди

- Обними меня.

- Приношу свои извинения, - сказал серый человек и заключил её в короткое объятие, которое было столь же нежным, сколь и тонко пахнущим.

Марли счастливо рассмеялась, уткнулась щекой в шерстяное плечо и почувствовала, как что-то холодное и золотистое коснулось её носа. Она знала, что уже слишком взрослая, чтобы класть в рот всё подряд, но, несмотря на это, всё равно не удержалась и на мгновение прикусила зубами эмалевую булавку, которая соблазнительно красовалась рядом с лацканом пиджака мужчины, восхитительную по цвету и форме.

Тонкая смуглая рука протянулась мимо неё и убрала её от её рта, обнажив запястье на дюйм, выглядывающее из рукава шёлкового костюма. Это было забавное запястье. Марли издала радостный смешок и заскрежетала зубами так быстро, как только смогла, вызвав смех у серого человека, который отпустил её.

Владелец запястья тут же присел на корточки, прищурился и погрозил ей пальцем.

- Ты. Никаких укусов.

Марли помахала ему в ответ пальцем и сказала:

- Никаких укусов.

Она осознавала, что, хотя кровь и пахла восхитительно, во рту она была мутной и не вызывала восторга. Она всё ещё не решалась кусать что-нибудь, чтобы проверить ещё раз, но была достаточно взрослой, чтобы понимать, что единственный человек, с которым она может быть в безопасности, - папа.

Соответственно, она подождала, пока папа повернётся и неторопливо направится через комнату к маме с чайным подносом; затем спрыгнула с колен серого человека и, обхватив папу за плечи, впилась зубами ему в шею.

Если бы Марли знала, как должно было быть иначе, она могла бы понять, что и прыжок, и укус выходят за рамки ожидаемых способностей среднестатистического четырёхлетнего ребёнка. Поскольку она этого не знала, её прыжок напугал только серого человека, который ещё раз воскликнул: «Боже мой!» - когда папа взвизгнул, замахал руками и закружился по кругу.

Мама просто перенесла поднос с чаем на другой стол и села со своим кофе, а Марли вцепилась в папино плечо, глубоко вонзив зубы в плоть, которая пульсировала от слишком быстрого сердцебиения. В первые дни этой игры Марли сбрасывали и мягко ловили чаще, чем она держалась, но теперь она была намного сильнее.

Она подождала, пока папа перестанет биться и упадёт на пол, затем дважды сосчитала до трёх и отпустила его. Она, хихикая, плюхнулась на пол рядом с ним, и папа повернул голову, чтобы посмотреть на неё тёмными глазами.

Он сказал: «Плохой ребёнок», но Марли разглядела в его улыбке оба острых резца и поняла, что он гордится ею.

- Должен... должен ли он учить её этому? - спросил серый человек, словно зачарованный.

- И это говоришь ты, - сказала мама, но в её голосе не было злости. - Кажется, это не плохо. Полезно знать, когда что-то действительно умерло, даже если оно не собирается делать это само.

- Как недальновидно с моей стороны.

- Так ли это? - спросила мама. - Подумала, что это из-за беспокойства. Похоже, ты стал немного более открытым с тех пор, как мы виделись в последний раз. Кстати, ты не позволишь своей подружке зайти и присесть? Или она должна всё это время торчать рядом и ждать тебя?

Марли в волнении села, когда комната за спиной серого человека сдвинулась с места, засверкала ещё немного и открылась. Теперь в этой массе теней появилась какая-то индивидуальность - нечто такое, чего Марли ещё никогда не видела.

- Кажется, она хотела бы присоединиться к нам, - сказал мужчина. - Как мило. Но поскольку ты уже поставила дополнительную чашку, я подозреваю, что ты знала, что она согласится.

Сев и поправив пиджак, папа сказал:

- Конечно, она захочет с нами познакомиться.

- О, я думаю, вы уже встречались, - сказал серый человек, когда одна нога ступила на открытый воздух и легко коснулась нагретых солнцем досок пола. - Но, возможно, пришло время представиться должным образом: вам действительно пора познакомиться с моей женой.

- Вот же блин! - воскликнула мама. - А ты времени зря не терял!

- Враньё, - сказал папа. - Кто бы пошёл за тебя замуж, старик?

Марли ничего не знала о браке и очень мало о знакомстве, если не считать запрета кусать людей, с которыми она только что познакомилась. О чём она точно знала, так это о том, как менялся, увеличивался и уменьшался её мир, и она радовалась тому, что в комнате стало теплее, когда из тени за спиной серого человека появился ещё один человек - и то, как это тепло, казалось, коснулось и его самого.

Она снова забралась к нему на колени, протянула руку ему за спину и обнаружила, что её сжимает гораздо большая ладонь. Эта рука отдёрнулась с такой силой, словно хотела утянуть её вместе с собой в тень, и Марли, потеряв равновесие, упала на лацкан пиджака человека в сером. Привыкшая к вызовам со стороны отца, она пищала и сопротивлялась, её острые коленки упирались в грудь, которая казалась непроницаемой для них.

Чувствуя, как чьи-то ободряющие руки обхватили её за лодыжки, чтобы поддержать и обездвижить, Марли перевела дыхание и протянула вторую руку, чтобы присоединиться к первой. Затем, как она всегда делала, она тянула до тех пор, пока то, чего она хотела, не вышло из изменчивого пространства и тени в реальность.

13. Ответственность Зеро

(Для всех вас, фанатов Зеро. Всем нам время от времени нужен наш эмоционально недоступный гигант, владеющий мечом. И да. Это не по порядку. Потому что, по-видимому, так здесь принято...)

***

Заточка клинков всегда была чем-то особенным. Постоянные, повторяющиеся действия; уверенность в том, что количество усилий и навыков, вложенных в работу, приведёт именно к желаемому результату; осознание того, что человек готовится к собственному выживанию на более позднем этапе - всё это было причинами, которые в совокупности привели к тому, что во время стресса заточка клинков действовала успокаивающе.

Таким образом, Лорд Сэро, когда-то известный как Зеро - и до сих пор известный, по большей части, среди своих друзей как Зеро, - вновь возвысившийся до положения Лорда Сэро после смерти своего отца, снова точил клинки.

Его личные клинки уже были настолько остры, насколько это было возможно, поэтому Зеро направился в оружейную, напугав старого фейри, который управлял этим местом и который, покачивая старыми, негнущимися бёдрами, отошёл от одного из рядов с оружием и подошёл к нему при первых признаках вторжения его владения.

- Рад снова видеть вас, сэр, если позволите так выразиться, - сказал он, кланяясь так низко, как только позволяли его бёдра, и протягивая лук одной рукой, загрубевшей от многих лет пребывания на рукояти.

- Леонард, - сказал Зеро, вспомнив об этом слишком поздно, чтобы произнести это имя в подходящее время. В его детстве было очень много дней и часов, которые существовали только за завесой смутно припоминаемого ужаса, кровавого по краям. - Давненько мы не виделись.

- В самом деле, сэр, - сказал старый Леонард. - Я помню, как вы и Слуга, который прятался здесь, то есть я помню, как он втащил вас внутрь и велел вам сесть здесь или там. В те дни от него почти ничего не осталось - просто какая-то палка со слишком острыми краями. О да, а вы тогда были послушным ребёнком.

Брови Зеро сами собой поползли вверх. Он был уверен, что тогда в словах было очень слабое ударение.

- А сейчас нет?

Упоминание о человеке по прозвищу «слуга» вызвало у него острое чувство, которое в первую очередь привело его сюда, в оружейную палату, и он почувствовал себя уязвлённым сразу по нескольким причинам.

- Я всегда думал, что было бы жаль, если бы кто-то из детей Сэро был слишком послушным, - задумчиво произнёс старый фейри. - Старого Сэро, то есть. Приятно видеть, что вы, так сказать, прокладываете свой собственный путь, сэр. Что я могу для вас сделать?

Зеро было очень трудно ответить на этот вопрос. Пока он быстро соображал, как именно на него ответить, лицо старого Леонарда просветлело.