Богиня света - Каст Филис Кристина

Брат с сестрой пошли дальше через олимпийские сады, вежливо отвечая на приветствия и с сожалением отклоняя бесконечные приглашения повеселиться, — и наконец вошли в золотые двери храма Аполлона.

Как только они очутились в личных покоях бога света, он резко обернулся к сестре.

— Зачем ты устроила Памеле эту глупую сцену?! О чем только ты думала? Или ты вообще не думала? Ты едва не загубила все!

— Загубила все? — насмешливо переспросила Артемида. — Какое именно «все» ты имеешь в виду? Рыцарский роман, который ты затеял? Цепи до сих пор не разорваны, Аполлон! Я ощущаю действие заклинания! Я все еще привязана к ней! Что происходит? Ты до сих пор не занялся с ней любовью?

Аполлон отвернулся, уходя от пристального взгляда сестры.

— Ты был с ней в постели, — выдохнула она. — Но это не помогло! Не в этом было ее заветное желание!

Аполлон коротко, напряженно кивнул. Он подошел к стеклянному столу, на котором было выгравировано изображение его небесной колесницы, и наполнил бокал вином, всегда стоявшим там.

— Но ты даже не догадывался, что ритуал не завершен.

Это не было вопросом, однако Аполлон, сделав большой глоток, ответил сестре:

— Ни в малейшей мере.

— Я не понимаю, что происходит, — сказала Артемида. — В постели у вас все было хорошо? Она ответила тебе?

Аполлон поверх края бокала посмотрел на сестру.

— Разумеется, все было отлично! Я ведь не юнец неопытный.

— Так ты ее удовлетворил? Аполлон нахмурился.

— Да.

— Ты в этом уверен? Ты ведь знаешь, так частенько бывает: мужчине лишь кажется, что он дал женщине достаточно, тогда как на самом деле…

— Она не притворялась со мной! — взревел Аполлон.

Стены храма вспыхнули ослепительным светом. Артемида поспешно прикрыла глаза ладонью, ожидая, пока утихнет божественный гнев.

— Ну, все равно что-то было не так.

Она осторожно посмотрела в щелку между пальцами, прежде чем убрать ладонь от глаз. Артемида терпеть не могла, когда брат вот так исходил бешеным светом.

— Возможно, ее желание не ограничивалось одним-единственным актом любви.

— Это было не единственный раз, — возразил Аполлон, потирая лицо ладонью. — Мы занимались любовью всю ночь и все утро. Она была удовлетворена, так же как и я.

— Тогда есть другой вариант. Что, если заветное желание Памелы вообще не имеет отношения к простому сексу? — Артемида принялась беспокойно шагать взад-вперед, рассуждая вслух. — Хотя оно и было связано с постелью… я ведь почувствовала, как заклинание ослабело этой ночью… Но цепь все равно цела, так что ясно: ее сердце желает чего-то большего, нежели секс.

Задумавшись, богиня остановилась у стеклянного стола и наполнила бокал для себя.

— Я улавливала ее чувства, особенно когда она хотела уйти от тебя там, возле бассейна.

Аполлон быстро взглянул на сестру.

— И что она чувствовала? — требовательно спросил он.

— Ей было больно, она была растеряна и смущена.

Аполлон со стоном опустился в кресло. Сестра внимательно наблюдала за ним.

— Ты тревожишься за нее? — негромко спросила она.

Аполлон поднял голову и посмотрел ей в глаза.

— Думаю, я полюбил ее.

— Полюбил? — Артемида покачала головой. — Этого не может быть. Она простая смертная. И если тебе даже этого недостаточно, то не забывай: она смертная из современного мира.

— Это я и без тебя знаю.

— И вообще, почему ты так решил? — фыркнула Артемида. — Ты же никогда не влюблялся!

— Вот именно поэтому я и уверен, что теперь влюбился! Я прожил несчетное множество лет, но никогда не испытывал таких чувств, как теперь.

— Каких? Какие именно чувства могут быть столь сильны, что ты счел их за любовь? — спросила Артемида.

— Я беспокоюсь о ней больше, чем о себе. Ее счастье — счастье для меня. Ее боль приводит меня в отчаяние.

Богиня посмотрела на брата так, словно он ее не на шутку озадачил.

— Возможно, это пройдет со временем.

— Дело в том, моя дорогая сестра, что я не хочу, чтобы это проходило. — Аполлон улыбнулся невесело. — Этим утром я был слишком самодоволен. Мне казалось, что любить — это так просто! Я нашел родственную душу, свою половинку. Я полюбил ее, и она должна чувствовать ко мне то же самое. Я был просто высокомерным болваном!

— Ты уверен, что она твоя половинка?

— Похоже, она — неотъемлемая часть моей души.

— Но если это так, то по самой природе подобных уз она должна тоже любить тебя, — сказала Артемида, пытаясь отыскать хоть какой-то смысл в причудливых высказываниях брата.

— Можно и так думать, — с несчастным видом пробормотал Аполлон.

Артемида постучала кончиками пальцев по подбородку.

— Ну ладно… Она смертная. Может, поэтому все так запуталось! Сердце Памелы желает, чтобы в ее жизни появилась настоящая любовь, хочет найти свою половину — она просто назвала это романтикой, но разве это по сути не одно и то же? Романтика… любовь… истинное желание… родственные души… Разве нельзя использовать все эти слова для описания одного и того же? И если я права, то есть смысл и в том, что ритуал оказался незавершенным и заклинание не снято!

— Да какой тут может быть смысл? Если ее желанием было встретить настоящую любовь, а я и есть ее половина, то почему тогда заклинание не снято?

— Она должна узнать и принять тебя как подлинную любовь. Видно же, что с ней пока что этого не произошло. — Артемида положила руку на плечо брата. — Эмоции, которые доносятся до меня из-за нашей с ней связи, — это отнюдь не любовь и удовлетворение. Памела испытывает боль и смущение; она не ощущает себя любимой.

Взгляд Аполлона затуманился.

— Я знаю, что в прошлом ее сильно ранил какой-то мужчина. Но я был настолько самоуверен, что решил: одно лишь легкое прикосновение к бессмертной силе — и моя страсть исцелит ее.

— Ты ошибался, брат. Памела куда сложнее. В ней скрыто большее.

— Тем больше в ней того, что стоит любить, — невнятно произнес Аполлон.

Артемида хлопнула его по спине.

— Глядя на твое отчаяние, я радуюсь, что ничего такого не испытала.

— Думаю, я начинаю понимать, что любовь — это и отчаяние, и чудо, скрытые вместе под нежной кожей женщины, — сказал Аполлон.

— Так почему бы тебе просто не сказать, кто ты таков? Приведи ее сегодня вечером на Олимп, воспользуйся силой бессмертного, чтобы ее любовь всплыла на поверхность.

Аполлон ужаснулся.

— Это не будет любовью! Это будет презренное поклонение или страх, смешанный с обожанием!

— Да, вот уж отличный пример того, насколько мы с тобой разные. Ты не хочешь пользоваться своей силой, чтобы завоевать Памелу; я же думаю, что только в этом и есть смысл. Какая смертная не захотела бы, чтобы ее полюбил бог?

Услышав, как Артемида высказывает вслух самодовольные мысли, которые совсем недавно посещали его самого, Аполлон преисполнился презрения к себе. Нечего и удивляться, что Памела отказывается признать в нем родственную душу…

— Что-то подсказывает мне, что Памела совсем не обрадуется, когда узнает, кто я на самом деле.

Артемида громко фыркнула.

— Современные смертные не похожи на людей Древнего мира. Они управляют железными тварями, покорными их воле. Разного рода сведения разносятся между ними с помощью механизмов, а не магии и ритуалов. Для них мы мертвы. Нет, она должна в первую очередь полюбить меня как обычного мужчину. И только после этого я смогу убедить ее принять меня как бога.

— И как же ты собираешься это сделать?

— Я должен любить ее, как простой мужчина любит свою женщину.

Артемида вопросительно вскинула брови.

— Всем сердцем, всеми силами, — пояснил Аполлон. — Видишь ли, когда я научусь этому, я выиграю нечто бесценное. Ее любовь.

— Как думаешь, ты сможешь завоевать ее любовь до завтрашнего рассвета?

— Сильно сомневаюсь, — сказал Аполлон.

Артемида вздохнула.

— Наверное, мне нужно радоваться уже и тому, что связь между мной и Памелой стала слабее. Теперь это походит на легкий зуд, с которым, правда, нелегко справиться, но это уже не постоянное изматывающее раздражение. Да уж, Бахус своей выходкой запустил нешуточные дела.