Ведьма и зеркало (СИ) - Пьянкова Карина Сергеевна

Я пожала плечами. Велико дело.

— Так ведь мне никогда ни на что, требующее больших сил, замахиваться в голову не приходилось. Зачем? Жизнь состоит из дел мелких, повседневных, они составляют и наше счастье и несчастье. Я и сама не знала, сильна или нет.

Маг сощурился подозрительно.

— Но вас я не удивил, стало быть, уже все о себе поняли. Так?

— Так, — согласилась я и больше ничего добавлять не стала.

Я не знала, по какому пути пойдут сейчас мысли Кирилла Александровича и в чем он начнет подозревать меня на этот раз. Почему он вообще предположил, будто я могу быть сильней тех ведьм, что обычно заговаривают от болезней и снимают сглаз? Должна же быть у него какая-то на то причина.

— А вы не думали, Софья Андреевна, что охотятся-то как раз на вас саму? — огорошил меня вопросом маг.

Сама-то я как раз и подозревала… Но чтобы до этого дошел этот дементор…

— Думала. Из вас вышла просто изумительная гончая Дикой Охоты. Даже мороз по коже, — тихо ответил я, не отводя взгляда.

Левин молчал долго, как по мне — так целую вечность. Просто молчал и смотрел на меня, словно ему открылось какое-то откровение.

— И вы не пытались мне озвучить свои догадки. Ни одного. Чертового. Раза.

Я кивнула.

— Почему? — спросила он, явно с трудом сдерживая гнев.

Краска схлынула с его лица, кожа, кажется, обтянула череп как у покойника.

— Но я же ваша любимая подозреваемая, Кирилл Александрович. Начни я что-то доказывать, вы тут же бы поверили в обратное. Вообще, мне думается, вы способны принять только те выводы, к которым пришли сами, без чьей-либо помощи.

Левин поднял глаза вверх и задышал медленно и размеренно, видимо, пытаясь успокоиться, снова взять власть над собой.

— Могли хотя бы рассказать о своей силе, — почти с обидой произнес маг наконец.

И ведь не понять, что же так сильно задело надзирающего инспектора.

— Зачем же? — удивилась я. — Сильная ведьма без силы воли — слишком желанная добыча, для магов в том числе. На самом деле, больше всего я хотела бы продолжить свою обычную жизнь. Помогать людям в их каждодневных небольших бедах. Не быть под присмотром Совета Ковена, Инспекции или кого бы то ни было.

Маг покачал головой.

— Но ведь так не может быть, не с ведьмой вашего дара. Он ведь дан вам для чего-то, для большой цели.

Я только фыркнула после такого вот заявления.

— Вы ведь можете войти в Совет Ковена, а не жить под его присмотром.

И все-таки чего-то этому мужчине никогда не понять. Он все же известен своим честолюбием, поэтому отсутствие этого свойства в ком-то другом ставило Кирилла Александровича в тупик.

— Но я не хочу, — с улыбкой ответила я. — Совет без меня точно обойдется, а я с огромным удовольствием обойдусь без него.

Левин озадаченно покачал головой, пытаясь снова сложить картину мира. Кажется, с ней как-то не особо складывалось. Я решила молчать и не мешать надзирающему инспектору делать собственные выводы, как он и предпочитает.

— И поэтому вы решили жить в нашем районе и выбираетесь из него только по крайней необходимости? — спросил где-то спустя минуту Кирилл Александрович. — Господи ты боже мой… Вот же везет мне с ведьмами как утопленнику. Словом, сейчас у меня есть сейчас основная версия: вас хотят прибрать к рукам тем или иным способом. Возможно, меня пытаются провоцировать, чтобы я заставил вас считать Инспекцию воплощением зла на земле…

Я рассмеялась, едва не сложившись пополам.

— Но, Кирилл Александрович, я и так ведь считаю Инспекцию воплощением зла на земле. Как и любая ведьма или любой колдун.

Маг передернул плечами, выражая всем своим видом негодование.

— Между прочим, это вы умудряетесь обучать детей даже самому черному колдовству. Как вообще можно учить и как исцелять, и как убивать?

Я закатила глаза.

— Но наше знание — оно ведь целостно. Если не знаешь, как убить, то как научиться лечить? — не сумела скрыть изумления я. — И дело не в том, чему тебя учили, дело в том, что в итоге используешь.

Левин вполголоса выругался.

— Это то же самое, что давать гранату ребенку, а потом ждать, что ничего не взорвется. Никогда не мог понять. Мне только одно интересно, почему у вас не все поголовно черными стали с такой-то свободой информации?

Вот же непонятливый.

— Потому что еще нам рассказывают и о том, что цена за черную магию — твоя собственная душа, — снисходительно улыбнулась я. — А ей обычно принято дорожить, Кирилл Александрович.

Левин буркнул себе под нос "Блаженная" и повел меня к следующему знаку. Ну, что поделать, может, и так, может, и блаженная. Но меня все устраивает, ну, в целом устраивает.

— То есть вы из тех, кто дорожит душой и верит в доброту? — стоя позади меня на эскалаторе поинтересовался почти что с издевкой Левин.

Если формулировать вот так, звучало действительно смешно.

— Пожалуй, что и так.

Разговор оборвался сам собой. Кирилл Александрович очевидно передумал потешаться над глупой ведьмою, мне же не хотелось давать мужчине лишний повод для иронии. Он и так достаточно развлекся за мой счет, наверное, жизнь продлил на несколько лет вперед.

Ну и пусть его. В конце концов, не мнение Левина было в моей жизни мерилом всего.

— А ваш суженый, вероятно, не разделяет ваших идеалов, — предположил вдруг маг, когда со всеми хлопотами было закончено.

Такой вывод вызвал мое недоумение.

— Потому что вы не рветесь к нему, к своей судьбе.

Интересное заключение сделал Левин из моего поведения и скупых слов, которые обронила я, говоря о суженом.

— Признаться, понятия не имею, какие идеалы он разделяет. Быть может, и мои. Впрочем, вряд ли, — откликнулась я безрадостно. — Сейчас мои идеалы мало кому по душе. Раньше, впрочем, думаю было не лучше.

Забавно, но о том же Кирилле Александровиче я знала куда больше, чем о Косте. Ну, что такого известно мне о суженом? Обаятелен и вроде бы честолюбив, рвется в ученики моей матери, но та не спешит соглашаться брать в подмастерья Стаховича, Яна к нему вроде бы относится и ровно, однако упорно не желает видеть Костика на своей территории, хотя со скрипом, но пустила того же Кирилла Александровича. Если так подумать, ни мама моя, ни Яна не были склонны к поспешным и поверхностным выводам, поэтому такое отношение к Стаховичу — оно изрядно настораживало и заставляло искать второе дно у вроде бы приятного человека.

— Вам не нравится тот, кого вам уготовила судьба? — спросил вдруг Левин.

Вопрос… Нет, на самом деле мне понравился вопрос Кирилла Александровича. Его стоило мне задать себе самой. Изменить судьбу, конечно, мне не удастся, она догоняет всех… Но…

— Он… Ждала я, думаю, не его… Но пришел он, такой как есть, — тихо призналась я в собственном почти безнадежном отчаянии. — И, значит, такова моя судьба. Она вообще редко кому нравится.

Каждое слово горечью отдавалось на языке, слезами детской обиды подкатывало к глазам, однако лицо мое оставалось недвижным, безмятежным, как воды моря в мертвый штиль.

— Экая вы, оказывается, фаталистка, — едва ли не с сочувствием в голосе отозвался Кирилл Александрович. — Бороться, вы, как я понимаю, и не собираетесь?

Не выдержав, я рассмеялась.

— Господи, Кирилл Александрович, это ведь судьба. Почитайте любую греческую трагедию, там очень доступно описано, что бывает, когда идешь против нее. Тем более… Он вполне может быть человеком хорошим, просто у меня не было шанса этого узнать до сих пор.

Маг покачал головою.

— По вашим глазам вижу, что вы в это как-то не очень верите.

Не верю? Не то чтобы… Просто мне в голову не приходило, что Константин Стахович может оказаться вместилищем каких-то особенных добродетелей. Мужчина рвется в Совет Ковена, это очевидно абсолютно всем. А к власти стремятся обычно далеко не те, кто желает изменить мир к лучшему ради общего блага. Так что обольщаться не приходится…

Левин внимательно следил за выражением моего лица, кажется, пытаясь прочесть по нему все метания моей души.