Рабына для чудовища (СИ) - Калинин Алексей

— Мы знаем, миссис Холахан. Ваш муж всё это время носил при себе включенный телефон, и нам удалось записать большую часть разговора, — сказал чернокожий полицейский.

Марта опустила руку со значком.

— Так вот для чего ты два раза повторил номер дома, Френки-бой? Вот почему держал руку в кармане. А я-то подумала, что ты просто испугался и сжимаешь яички, чтобы они у тебя не выкатились через штанину. Да уж, я тебя недооценивала… Не надо нервничать, офицер, я кладу пистолет. Но учтите, что вам придется вскоре искать новую работу, когда узнают, что вы мешали работе федерального агента.

Марта и в самом деле положила пистолет на пол.

— Вы никакой не федеральный агент, леди, — хмыкнул офицер Уайт. — Мне показалось ещё тогда странным, что вы очень быстро примчались по такому мелкому делу. А уж когда я позвонил своей кузине, которая в самом деле работает в бюро, и попросил её узнать об агенте Джонс, то оказалось, что такого агента никогда не существовало. Тогда-то мы с мистером Холаханом и взяли вас в разработку.

— Джулия, прости, мне пришлось поехать к ней… — промямлил Френк.

— Да-да, милый, и трахал ты её без удовольствия. Я прямо видела, как ты морщился и отворачивался, — скривилась Джулия.

Офицеру Томпсону не удалось подавить смешок. Офицер Уайт был более серьезен.

— Дамы, прошу опуститься вас на колени, а руки завести за головы. Ну же! — прикрикнул он, когда увидел, что Марта и София замешкались.

Джулия отвлеклась. Нет, она продолжала держать осколок у горла Билла, вот только её рука оказалась в мужском захвате. Когда он успел? Скорее всего он начал поднимать руку в тот миг, когда в дверном проеме показались полицейские. Медленно, дюйм за дюймом он приближал ладонь к запястью Джулии и вот сейчас перехватил её. Женщина даже услышала негромкий хруст, будто сломалась сухая веточка.

Он посмотрел на Джулию застывшим взглядом и легко отшвырнул её прочь. Френк едва успел поймать жену и удержать от падения. Джулия тут же отшатнулась, словно его прикосновения обжигали кожу. Френк снял пиджак и подал ей. Джулия с брезгливой миной приняла и накинула одежду на плечи.

— Не трогайте моих королев. Я их очень люблю, — тихо проговорил Билл, когда пистолеты полицейских повернули к нему смертоносные зрачки.

— Эй, парень, лучше не дергайся, — предупредил офицер Уайт. — Встань на колени рядом с этими дамочками и задери лапки вверх.

— Билл, не надо, — шепнула София.

— Я очень люблю своих королев. Нельзя делать им больно. Позалуйста, уйдите и оставьте нас, — Билл поднял на полицейских безучастный взгляд.

Офицеры переглянулись. Им уже не раз приходилось видеть обдолбавшихся наркоманов, которые в своей эйфории могли сделать что угодно. Такие отморозки не чувствовали боли и плевали на усилия троих человек. Билл Уайт даже помнил ярость одного из наркоманов, когда у того началась ломка… Тогда семь человек пострадали, прежде чем удалось усмирить беснующегося демона, иным словом нельзя было назвать окровавленное и переломанное существо, которое прыгало на всё подряд и горело жаждой уничтожения.

— Встань на колени и положи ладони на голову, — офицер Томпсон чуть отступил назад. Всего чуть-чуть, но этого хватило, чтобы Билл Доннахерц почувствовал, что его боятся.

Проявление страха и раньше возбуждало его, а теперь это чувство почему-то вылилось в такое жгучее желание, что казалось, будто его сейчас разорвет изнутри. Его член напрягся и уставился на полицейских, словно дуло одностволки. Со стороны это казалось своеобразной дуэлью, вот только если первым выстрелит Билл, то вряд ли кто из полицейских упадет мертвым.

— Билли, не надо. Встань рядом с нами, — прошептала Марта, которая искоса наблюдала за мужчиной.

— Леди говорит дело, лучше тебе быть послушным мальчиком и сделать так, как она просит.

Чернокожий полицейский поймал себя на том, что пистолет в его руке подрагивает. Раньше его слушались, и никто не возражал, становились на колени, а сейчас… Сейчас холодок пробежал по вспотевшей спине. Ему ещё никогда не приходилось стрелять в живых людей, да и на напарника надежды мало — ещё немного и того хватит инфаркт миокарда. А этот озабоченный мужчина с огромным шлангом между ног начал медленно двигаться по направлению к ним.

— Я никому не отдам своих королев, — король шел, будто продирался сквозь толщу воды. — Они только мои, и я их люблю. Они любят меня, и мы счастливы. Слысыте, стразники? Мы любим друг друга! Посли вон из моего дворца!

— Последний раз говорю, встань на колени и положи руки на затылок, — выдавил офицер Уайт.

— Билл, он тебя не слышит, — прошептал за его спиной офицер Томпсон. И как успел там оказаться?

— Король оставь, они же тебя застрелят! — вырвалось у Джулии.

Билл Доннахерц обернулся к ней, как-то по-детски неуверенно улыбнулся и подмигнул. Потом снова повернулся к оторопевшим полицейским.

— Уходите!!! — взревел король и по-кошачьи легко прыгнул на людей в форме.

Если бы это был фильм, то сейчас должна заиграть пронзительная печальная музыка и кадры должны замедлиться ровно до той степени, чтобы зрители успели увидеть всё в мельчайших деталях. И будет крупный наезд на разъяренное лицо короля, чья корона сползла на ухо. И будет виден открывающийся рот Софии, которая на одной ноте тянет слово: «Не-е-е-е…» И обязательно удивленно открытые глаза Джулии, Френка и Сивиллы. А также хороший режиссер снял бы руку Марты, которая пытается поймать мускулистую ногу Билла…

А потом сразу переход на черный ствол пистолета фирмы «Gloсk», который выплевывает один за другим раскаленные цилиндрики. Выплевывает и выплевывает, будто его тошнит от вида людей, собравшихся в красной комнате.

И апофеозом сцены — испуганное лицо офицера Томпсона, который не снимает палец со спускового крючка пистолета, а жмет и жмет беспрестанно, будто пистолет — это крест, и он защищается им от нападающего вампира.

Музыка должна в этот момент достигнуть своего печальной пронзительности, а в кадре обязательно возникнет крупным планом лицо короля и выползающая струйка крови из угла рта. Билл отшатнется, словно налетит на стеклянную стену и сделает шаг назад. На мускулистом торсе расцветут алые розы от цилиндриков калибра девять миллиметров. Колени подогнутся, и он сделает несколько шагов назад.

Король будет повержен.

Низвержение короля окончится падением на деревянный крест, и слабеющие руки не смогут удержать крупное тело. Оставляя красные потеки на перекладинах, Билл сползет вниз, а к нему с рыданиями подползут две женщины.

— Я люблю вас, мои королевы, — прошепчет король и закашляется.

Тяжелыми руками он обнимет их и прижмет к своей груди, которая будет вся алой, словно на короля плеснули из ведра с ярко-красной краской. Руки женщин тут же испачкаются, но они не будут обращать внимания на это, будут просить Билла не умирать и размазывать слезы, рисуя на лицах причудливые маски. Троица попадет в кадр и застынет на мгновение.

— Мы тоже любим тебя, Билли. Не умирай, пожалуйста, — проноет София.

— Не умирай, — в тон ей повторит Марта.

Камера покажет горе злодеев, и сделает это так, чтобы зритель понял — они наказаны. И при этом наказание их гораздо сильнее преступления. И уход Билла будет считаться сакраментальной жертвой, которая необходима для очищения женских душ. Которая нужна для перерождения.

Да, так бы и было, если бы эта сцена снималась в кино.

На самом же деле всё произошло в считанные секунды — только что Билл бросился на полицейских, а в следующее мгновение он уже упал у ног троих людей.

От грохота выстрелов заложило уши и было не разобрать — что кричали женщины и вопили полицейские. Джулия словно окостенела, когда взглянула в глаза Билла.

Мужчина улыбался.

32

Голубоглазый пятилетний малыш с моделью яхты в руках подбежал к красивой женщине, сидящей в тени старого вяза. Она удобно расположилась на клетчатом одеяле и с улыбкой смотрела на мальчика. Улыбка чуть померкла, когда женщина подняла глаза на идущего за мальчиком мужчину.