Белоснежка, 7 рыцарей и хромой дракон (СИ) - Суббота Светлана

У резко дернувшегося Артема зазвенела тонкая фарфоровая чашка, затем, уже более тихо, проскрежетала о блюдце, чуть не потеряв изящную ножку. Несмотря на утреннюю прохладу, директор расстегнул у горла пуговицу на рубашке.

- В смысле?

Не заметивший сгустившихся туч, слишком увлекшийся булочкой Сухоревский рассмеялся.

- Ба, Темыч. Да ты не в курсе последних новостей. Вчера в шкафу у Сереги наша милейшая Белоснежка подралась с Вадей, Агатиным внучком. Крутились там в жарких объятиях то ли пытаясь придушить, то ли зацарапать друг друга. Ципперсон их чуть из зонтика не мочканул. «Стреляю» кричал, ревнивец наш.

- У меня все отлично стреляет, даже зонтик, - самодовольно заявил Сергей, расправляясь с яичницей. – И ты сам видел, для меня эти гости тоже стали новостью. Кстати, девчонка отлично нам задурила голову. Мы так и не узнали, как она там оказалась. Вадя-то горничную подкупил. Ты бы, Артем, разобрался с этим, а то я в следующий раз я не красивую девушку с молодым придурком в номере найду, а бомбу или судебного пристава с повесткой. Тьфу-тьфу-тьфу. Не накаркать бы.

- Разберусь, будьте уверены, - Полунин расстегнул еще одну пуговицу. Лицо у него стало бесстрастным, словно подернутым ледком. – И со шкафом, и с Вадей, и с горничной, и с… Со всеми. Вот насчет спора ну-ка поподробнее...

Приятели быстро переглянулись. В Асташево они себя чувствовали по-разгильдяйски, мальчишествовали можно сказать, словно годы и ответственность с плеч сбрасывали. Но некоторые поступки при озвучивании выглядели совсем безалаберно.

- Да об заклад побились, кем девочка увлечется, - аккуратно сформулировал Ципперсон. Рассказывать Полунину детали с подробностями о ставке на секс он поостерегся, глядя на слишком спокойное лицо директора.

Если Артем был частью шоу-бизнеса, где важны были связи, хватка и харизма, эмоции никто не сдерживал, и они бушевали через край, то полноватый и мягкий на первый взгляд Сергей плавал среди финансовых акул, где поднятие брови могло означать взлет или разорение.

Лицо друга у него сейчас вызывало опасение, Ципперсон даже тарелку отодвинул.

- Вот что я вам скажу, уважаемые, - тихо произнес Полунин и поднялся.- За этой девушкой я намерен серьезно ухаживать. Повторяю - серьезно. И шуток по этому поводу не потерплю. Увижу кого-нибудь из вас рядом с ней в неприглядной ситуации, ответ будет... соответствующим.

Он сложил салфетку на стул, кивнул онемевшим друзьям и вышел к заглянувшему из коридора безопаснику, невозмутимо держащему пакет с логотипом аптеки.

- Не понял, - разозлился Балакирев, спуская ноги со стула. – В смысле «серьезно»? А что он нам на уши вешал про пять условий и робкую бессловесную девственницу, лупящую только на него восторженными глазами?

Белый стул отбросило ударом ноги, и он ударился с хрустом о перила веранды. Эдуард был зол. Пиджак в любимую английскую клетку от известного бристольского портного с треском содрался с плеч, чуть не потеряв один из рукавов.

Балакирев совершенно не заметил, как приятельский спор перешел для него в зарождающийся интерес. Со времени судьбоносной встречи Сашеньки в коридоре, такой растрепанной и нежной, с его телевизионной Никой в руке, он все чаще ловил себя на том, что в любом помещении сразу ищет белокурую голову, прислушивается, звучит ли заливистый искренний смех. Для человека с его положением красивая, умная и при этом не пропитанная ядом известности и успеха любовница просто «маст хэв».

Идея с серенадой показалась ему замечательной, несмотря на то, что обычно демонстрировать свои симпатии, не уверившись полностью во взаимности, Эдик не любил. Репутационные риски, знаете ли. А сейчас его планы пытались разрушить. Женилка у Полунина еще не отросла Балакиреву насчет баб указывать.

- Я тоже ухаживаю, - заявил он, возвращая в голос обычную ироничность и легковесность, - с чего это Темочку мне слушать в таких вещах.

Только-только раскуренная сигара полетела в кусты. И, хотя внешне кино-олигарх выглядел привычно беззаботно, Ципперсон все понял.

- Что-то мы как кобели на одну сучку лезем, - задумчиво сказал он.

- Конкуренция, - философски заметил Сухоревский, - помню у нас в институте Олечка была. Пышненькая, улыбчивая такая брюнеточка. Глаз горит. Сисечки качаются. Зубки мелкие, белые, один к одному. Фейерверк, а не девка. Там мы за пять летс ней все переженихались. Из двенадцати пацанов только двоих не употребила, уж не знаю почему, они не против были. И дрались за Олечку, и вешаться кто-то пробовал. Н-да.

- А теперь с ней что? – с интересом спросил Ципперсон.

- Вроде учительницей где-то работает, двое детей. Замужем точно, но не за нашим, я бы знал. Хотя трое за время учебы на ней успели поджениться, потом развелись.

Все помолчали.

- Вот хрень, - выразил общее мнение Балакирев. – Там Теме из аптеки что-то принесли. Наверное, лекарство от головной боли. Мне теперь тоже надо. Пойду, у его охраны возьму.

(30) Меланья Трамп – жена действующего президента Америки Дональда Трампа. Бывшая модель.

(31) must have - слэнг, от прямого перевода с английского – должно быть.

Глава 28. Прекрасное далеко страшно близко

Номер Артема

Полунин крутил в руках тест на беременность. Обычную плоскую белую коробочку с изящно скошенными розовыми буквами по широкой стороне.

Лицо у Артема выглядело землистым, плечи каменели, натягивая ткань рубашки. Тест на беременность. Он отбросил на кровать смявшуюся коробку, чуть не искрошив ее в пальцах. А как хотелось. Сокрушить в пыль, растоптать этого потенциального аптечного аиста, сделать вид, что его вообще не приносили.

Болело все, каждый участок кожи, пекло в груди тяжело стучащее сердце, жгли огнем легкие, с трудом пропускающие воздух… Болело все, потому что болела душа.

Ему предстояло идти по жизни с человеком, которому нельзя доверять. Идти практически одному, но создавая иллюзию легкости и взаимопонимания. Поднял бревнышко, Полунин, и понес, пританцовывая, понял?

Это было очень тяжелое решение, которое необходимо было принять. Просто встать и протянуть руку наивной, порхающей по жизни девочке. Теперь его девочке. Вот только с ребенком не от него.

Полунин потер лицо руками.

- Артем?

Набросив пиджак на коробочку с тестом, он повернулся. В небольшом холле вип-номера раздались быстрые шаги.

- Тема, привет. Ну ты и парней в безопасность подобрал. Спрашиваю, что купили Полунину от головной боли, возьмите и мне это лекарство. А они глаза вытаращили: «Вам тоже?». Я им: «А что вы думали, конкурс-то сложный, крутимся как заведенные». Но потом все равно к тебе послали, големы чертовы. Дескать, личные закупки строго конфиденциальны, а они без твоего приказа в аптеку не бегают. 

Подойдя к заклятому приятелю, Полунин обнял его за плечи и повел прочь из номера. Лицо его было ясным, фирменное обаяние сквозило в каждом повороте головы, в каждом слове, никаких следов недавней слабости:

- Эдик, вот скажи, а если бы мои ребятки свой пост оставили и сразу за твоим заказом умчались, ты же еще быстрее пришел бы сообщить, как они лажанулись, правильно?

Балакирев хмыкнул, согласно похлопав по пальцам Полунина, лежащим у него на плече.

- Это да. Башка просто разламывается, извини, Артем, за ворчание.

- Скажу своим, они передадут в медпункт. Через пятнадцать минут принесут тебе лучшее лекарство, которое найдут. И врач, если хочешь, подойдет. Договорились?

- Ладно, но только обезболивающее. Врачи меня пугают, Артем. Оглянуться не успею, как пару гадостей найдут. Как ни чувствую я себя здоровым, а пять минут проведу с этими коновалами и ловлю себя уже ползущим на кладбище. Ну не мое это.

Попрощаться с Балакиревым оказалось непросто. Эдуарда пришлось чуть не выпихнуть из номера, слишком с повышенным интересом клетчатый вертел головой, изучая обстановку и разобранную с утра постель.  Вернувшись в комнату, директор снова взял в руки судьбоносную коробочку, закрыл глаза и выдохнул.