Пленница льда - Колесникова Валентина

– Судя по всему, Джастин, – усмехнулся архимаг, глядя на то, как я невольно облизываю губы, а я так часто делаю, когда волнуюсь, если честно, – она мысленно делает из тебя котлеты. Я бы попробовал. Хватит включать инквизитора, все и так знают, что ты та еще мерзкая тварь, обожающая пытки и по неясным причинам живущая здесь на правах моего самого любимого проблемного ученика. И как угораздило-то вас всех, а?

– Уже и позлиться нельзя. – Вся злоба мгновенно улетучилась. Лицо аниморфа стало невероятно добрым, а улыбка дружеской, после чего меня вновь затошнило. Хотелось сбежать куда-нибудь из этой… камеры.

Мы все сидели в камере. Просторной, совсем не похожей на те, где пытают людей, сосут их кровь, расчленяют на органы и затем скармливают местным крокодилам. Тут не было прогнившей соломы и крыс, зато стояли три койки, на каждой лежал высокий матрас. Чистое постельное белье, тумбочки с пузырьками, какие-то трубки, немного красных яблок и даже парочка книг. За решеткой, подсвеченной магией, находился коридор, а в коридоре стоял высокий, статный, полный жизни мужчина, жаждущий найти ответы, извлечь их из моей головы и выяснить даже то, что ему знать необязательно.

– Мы в военном лазарете, – пояснил Ролан, видя мое замешательство, – на карантине. У нас взяли кровь, слюну и пот. Когда поймут, что мы не опасны, отпустят.

– Во-от именно! – прошипел аниморф, принимая облик кота размером с теленка. – Когда поймут, что кроме меня, всего такого распрекрасного, в этом мире обитает леший знает что за ведьма с силой, похожей на ледяную чуму, нас просто на опыты сдадут! А потом из нас колбасу сделают!

– В колбасе нет мяса, – отмахнулся архимаг, и я лишь сейчас смогла как следует его рассмотреть.

Волосы короткие, черные, как у большинства местных жителей, но проглядывала толстая седая прядь. Несмотря на довольно грубый и хриплый голос, выглядел он молодо, хотя я знала, что он не юн. Морщин на лице почти нет, руки в мозолях. Весь его вид говорил о дикой усталости, а в ярких синих глазах отчетливо читалась жажда правды, такая же, как у Ролана. Он то и дело сжимал кулаки, не сводил с нас взгляда, наблюдал за тем, как я прихожу в себя.

Я перевела взгляд на аниморфа, чувствуя, что мои движения сильно заторможены. В глазах вновь возникла резь, я уже понимала, к чему это ведет.

– Да ладно тебе, ведьма! Не серчай! Прости, милая, – стоило аниморфу увидеть мои глаза, как его манеры резко изменились. Он даже облик сменил, вновь стал милым маленьким пушистым котиком. – Я не хотел тебя обидеть, просто проверял реакцию, а она у тебя прям отменная! Понимаешь, я ведь для всех злобная тварь, разрывающая своего врага на мелкие сочные бифштексики. Так что в качестве поощрения я могу позволить тебе себя погладить и даже замурчу, как настоящий котенок!

– Изыди, демон, – с трудом прошептала я, вновь борясь с тошнотой. Не выдержав давления, я вновь легла в кровать, обхватила руками подушку и стала кутаться в теплое одеяло, пытаясь унять дрожь во всем теле. Ролан и правда сидел рядом, поставив недалеко маленький тазик на случай беды, и тихо пересчитывал маленькие бумажные квадратики с какими-то порошками. – Что это?

– Твое лекарство, – вместо Ролана ответил архимаг. Он с интересом смотрел на то, как его ученик берет одну порцию порошка, пробует на язык, принюхивается и никак не может понять, что за состав. – Даже твой невероятный нюх подвел? Видишь, я мастер своего дела, Ролан.

– Вижу, что не яд, – с сомнением ответил маг, – но что же? Я думал, против желтого корня нет лекарства и выводить его трудно.

– Я архимаг, – Калеб сложил на груди руки, вздернул бровь, – я по статусу обязан знать то, чего не знаешь ты. Милая, сколько в тебя этой дряни влили? Они вообще знали, как желтый корень влияет на ведьму с твоей силой? Странно, что ты все еще жива… Мы просмотрели твою кровь, если говорить простым языком, у тебя каждая несчастная клетка пропитана этим ядом. Он полезен в малых дозах, чтобы сдержать преступника или вора, чтобы заточить силу ведьмы перед казнью, но я впервые вижу, чтобы кто-то принимал его несколько месяцев и выжил. Да еще и после тройной дозы!

– Они не знали, – уверенно прошептала я, не в силах оторвать голову от подушки.

– Это все знают, – холодно заметил архимаг, переглядываясь с Роланом, – но сейчас не об этом. Ролан, что происходит? Я не получал от тебя вестей со времен битвы при Лирдере! Я отправил чертову прорву сов, магических сообщений, поисковиков: пусто! Ты как сквозь землю провалился! Мой сын даже в горы отряд снарядил, чуть без головы не остался, но вернулся с твоим окровавленным плащом!

– После Лирдера на меня напала нежить, я победил, как всегда, но плащ мне порвали. Я много раз отправлял отчет в Мирград, я посылал сигналы, пытался наладить связь, просил о помощи, но Ковен будто стерли с лица земли.

– Все в порядке с Ковеном, – рыкнул Калеб, – а вот с предателями в наших рядах – нет. Допустим, со связью мы разобрались – кто-то намеренно разрушил ее. Что скажешь по поводу деревни?

Мужчины разговаривали долго, без лишней воды и все по делу. Вопросы звучали четко, ответы были максимально точными, но об одном Ролан молчал: обо мне. Он вообще не касался моего появления, не рассказывал про алые ягоды и про то, что видел возле Лирдера.

Архимаг внимательно слушал своего ученика, а затем не выдержал:

– Знаешь, у меня тут в камере один гном сидит… – Калеб делал вид, что ни на что не намекает. Ни один мускул Ролана не дрогнул, я же была не в состоянии даже моргнуть, – деревня оборотней близко к Мирграду. Как только я получил отчет о чуме, сразу закрыл границу. Перед этим в город въехало семь повозок, множество обычных путешественников, парочка оборотней и, что примечательно, гном. Гном, который уже много лет не появлялся в Мирграде, который не навещал свою семью, но жил долгое время с волками, вел торговлю и вот внезапно вернулся на родину-мать. Я думал, это просто совпадение, он был не один под подозрением, но каково же было мое удивление обнаружить его в семейном доме – бледного, с синюшными губами, невероятно уставшего, обливающегося холодным потом… Мне даже спрашивать ничего было не надо: и так понятно, что от чумы сбежал, да только как успел-то? Ты никогда не оставляешь в живых тех, кто под подозрением, а волчья стая не столь огромна, как большинство крупных городов… Радиус поражения намного шире, чем границы селения! Так как же этот несчастный сбежал? Да еще и не заразился? Хотя теперь мне крайне любопытно, что это за Сэриэл и почему наш безымянный враг мечтает о смерти. Как же меня все это достало! Ну так что, Ролан? Или мне выпытывать из тебя правду о твоей ведьме? Ты за весь свой подробный отчет о ней ни разу не упомянул. Гном ваш и то разговорчивей. Верно, Сэра? И вот что удивительно: ты должна быть немой! А еще я выяснил, что ты спасла несчастного Морла от чумы и, судя по тому, что Ролан сейчас сидит передо мной совершенно целый, способный горы свернуть и мне шею заодно, его постигла та же участь. Ничего не хочешь мне рассказать?

– Не хочу, – спокойно ответил маг, высыпая мое лекарство на пол, – в этом порошке есть кое-что очень интересное. Ты умело подсыпал корень мандрагоры, а также семена могильной пустоши. Да еще в таких пропорциях… любой нелюдь умрет.

– Ролан, твоя Сэра – ведьма! – в голосе архимага не было угрозы, не было злости, а вот обида на то, что его лекарство высыпали на пол, была, причем сильная. – Да в нее хоть ведро могильной пустоши влей, ей вообще все равно будет! Ты ее силу видел? А в спектре света на нее смотрел? Ты хоть понимаешь, что произойдет, если она вдруг овладеет своим даром и встанет на сторону врага, чьи глаза поразительно схожи? Я уже молчу про магию и холод! И хорошо, что она пока не косит всех направо и налево, как это делает тот длинноволосый ублюдок на протяжении многих лет!

– Тот длинноволосый – изначально не человек. Не сравнивай их!

Архимаг ответить не успел. В коридоре послышались шаги, шелест бумаг и тяжелое дыхание. Скрипнула дверь, рядом с Калебом остановился худощавый мужчина с черными волосами, бледным усталым лицом и тонкими руками. Его тело было скрыто черной мантией, глаза воспалены: он явно не спал много ночей подряд, раз даже язык заплетался.