Белое море (СИ) - Левин Анна

Девушка чувствует опасность, поворачивает голову, и видит своего возлюбленного с оружием в руках. Зрители замерли, забыв, как дышать; я и сама вцепилась в свой бинокль, будто ища у него поддержку.

По сюжету, девушка радуется, веря, что принц узнает ее, и расколдует. Она протягивает к нему руки, но Луис не признает свою суженную, и стреляет.

— Ох! — раздался протяжной возглас по всем ложам.

Аурелия падает на землю, заклятие исчезает, и принц в ужасе видит, как на месте Белой лани лежит Аурелия. Он подбегает к ней, обнимает, обещает спасти, но стрела пронзила сердце, и девушка умирает. Музыка опадает до едва слышной печальной ноты, занавес опускается, и зал рукоплещет.

Глава 13. Враги и семьи

ЯРОГНЕВ

Около получаса зрители не отпускали артистов, на сцену вынесли массу цветов, от крохотных трогательных букетиков до огромных дорогих корзин. Крол с семьей аплодировали стоя. Думаю, дело было не только в выражении благодарности труппы, но и в желании приковать к себе взгляды. В любом случае, это сработало, и особенно рьяно комментировали диадему на голове принцессы Касии.

Забавно, в зале были три девушки, чьи судьбы так тесно сплелись из-за одного парня — Матвея Ясногорова, но лишь одна могла претендовать на его фамилию и родовую диадему. Это кровная принцесса, дочь Казимирова. Моя сестра излечилась от наваждения, ей повезло, но с Элиф дело обстояло куда сложнее, ведь именно ее Матвей как раз и любил.

Даже сейчас, стоя в ложе крола, он бросал на меня полные ненависти взгляды, и сверлил глазами затылок девушки, которая упорно к нему не оборачивалась. Она и на меня сначала не смотрела, но у меня была возможность самому прийти к ней.

«У меня есть шанс растопить лед, а у него — нет. Пусть привыкнет к этой мысли, и оставит мою Элиф».

Хм, я уже считаю ее своей! Какой дурак! Мысленно усмехнулся, думая, что мои мечты принимают опасные обороты. Я могу лишь грезить о жизни, которую мог бы прожить, если бы не одно большое «но».

— Это лучший балет из всех, что я видела! — взволнованно воскликнула Ярослава.

— Мне не с чем сравнивать, но «Аурелия» украла мое сердце! — скромно ответила Элиф, и я на секунду взревновал к балету, желая, чтобы когда-нибудь она и обо мне так сказала.

— Теперь вы понимаете, сударыни, почему льевольский театр не хотел отпускать нашу труппу, и уже договорился о внеплановых гастролях, — томно заметил Леон, строя глазки Элиф. — Госпожа Стрелицкая, надеюсь, вы тоже остались довольны увиденным.

Женщина на протяжении всего вечера проявляла сдержанность, словно ее в дешевый трактир заманили, а не в лучший театр державы. Элиф постоянно кидала на нее взгляды, словно пытаясь понять, в чем дело, но Стрелицкая ободряюще улыбалась подопечной, и вновь погружалась в задумчивость.

— Благодарю, сударь, этот вечер был незабываемым!

В ложу вернулась Дымова, расточая ослепительные улыбки.

— Прошу прощения, что оставила вас, но, право слово, не каждый день удается завести беседу с северянами, — она подмигнула мне, и повернулась к сестре. — Как хорошо, что завтра мы продолжим знакомство, сударыня! Мне столько вопросов хочется вам задать! А пока ваш отец переговорил с лордом Дартмуром, и, кажется, он с семьей приглашен к вам на ужин!

На щеках Ярославы вспыхнул румянец, что не укрылось от цепких глаз госпожи Дымовой, но в целом она сдержала эмоции.

Понимая, что нам пора возвращаться, я все медлил, не в силах так скоро расстаться с Элиф, но впереди у нас было еще немного времени, поэтому пришлось вежливо с ними попрощаться, уводя сестру. Хитрый Леон остался с дамами, почтя своим долгом услужить им, и я едва сдержался, чтобы за шиворот не уволочь его из их ложи. Он насмешливо поднял бровь, и принялся увиваться вокруг моей любимой девушки. Догадался же, поганец, вот теперь и развлекается. Весельчак!

— И как тебе вечер в такой компании? — шепотом спросил у Ярославы, пока мы шли по коридору.

— Потрясающе! Никаких родителей, никакой скукоты! И с сударыней Стрелицкой было весело.

Улыбнулся, вспомнив, как еще недавно она ее ненавидела.

— Ты, наверное, думаешь о том, что недавно я ее не выносила, — сестра проявила чудеса проницательности. — Это все в прошлом. Сейчас я рада, что мой первый балет в этом театре я смотрела в ее компании. Она лучше всех этих глупых дракониц, с которыми приходится дружить на радость отцу.

— Не расстраивайся, может, вы еще увидитесь.

— Ну, ты-то точно увидишься, — шепнула она лукаво.

— Не понимаю, о чем ты, сестрица.

— Да-да, конечно. Ее ручку целовать — пожалуйста, а мою — так сразу нет!

Мы как раз подходили к своей ложе, как служанка открыла дверь, и оттуда вышли родители с одинаково довольными выражениями на лицах.

— Вот вы где! А Леон куда запропастился?

— Оказывает уважение госпоже Дымове.

— Верно, особенно, когда у нее такие сопровождающие! — с пониманием усмехнулся отец, переходя на серьезный тон. — Сегодня у нас ужин с семьей лорда Дартмура. Мы виделись с ним во время антракта, я пригласил его к нам. Поедем все вместе, а пока — пойдем познакомимся в Багряном фойе.

Я был против такой настойчивости, но сестра не выказывала ни капли неудовольствия, поэтому оставалось лишь подчиниться, и размышлять над ее странной покорностью.

В Багряном фойе было мало драконов, и мы сразу увидели Дартмуров. Девон с интересом изучал выставленные экспонаты из личной коллекции крола, в том числе самый ценный предмет — перстень Казимира Завоевателя.

— Кристофер! — воскликнул он, заметив моего отца.

Они пожали руки, и дальше обращались друг к другу по имени, что было явным признаком сближения наших семей.

— Позволь представить моего сына, Эксетера.

Дракон обернулся, почтительно посмотрев на отца, едва заметив мать, а потом — с вызовом вперил в меня взгляд. Мы обменялись рукопожатиями достаточно сухо, словно эта была игра «кто кого», и ему представили сестру. Только тогда его голубые глаза оттаяли, а лицо потеряло хищное выражение. Ярослава покраснела, что приятно удивило отца, и напрягло меня.

Не успели мы обменяться стандартными фразами, положенными при знакомстве, как в фойе торжественно вступила компания с кролом во главе.

— Лорд Дартмур! Господин Беломорский! Какая встреча!

Драконьи семьи вокруг раболепно повалились в поклонах, надеясь, что венценосные особы обратят на них внимание, но Казимиров с компанией смотрели только на нас.

Повторилась многократно совершенное действо: крол с нескрываемым интересом оглядел меня, словно пытаясь понять, стал ли я похож на него больше, или изменился в другую сторону. Его жена обдала меня ненавистью, такой жгучей и неискоренимой, словно я был ее кровным врагом. После меня — прошлась уничижительным взглядом по моей матери, признавая ее самой недостойной персоной на свете. Их сыновья одарили меня разными чувствами, от открытой неприязни до вполне заметной симпатии, дочери — сразу осыпали кокетливыми улыбками.

— Ваше величество!

Мы почтительно склонились, приветствуя правящую семью.

Рядом с ними стояли Тобольские — древнейший род, пользующийся уважением во всех уголках державы. Военные, по образу жизни они были похожи на нас, разве что их корни уходили в Южный материк, в связи с чем в глазах общества они стояли намного выше Беломорских — коренных драконов Норгратера.

Справа от нынешнего главы рода Тобольских стоял Матвей Ясногоров, и, если раньше он с волнением пытался завязать со мной беседу, и в малейших подробностях расспрашивал о севере, то сейчас его красивое изящное лицо перекосилось от ненависти и презрения. Катерина Тобольская явно ощущала неловкость от происходящего, а принцесса Касия и вовсе не думала ни о чем, кроме диадемы на своей голове.

— Лорд Дартмур, я очень рад, что нынешний зимний сезон вы решили провести у нас! Давно уже вас приглашал, а вы все отказывались.

— Обычно мы предпочитаем проводить праздники дома.