Академия чаросвет. Тень (СИ) - Ярошинская Ольга

– Я Арвена, – представилась девушка. – Тебе очень больно?

– Ерунда, – заверил Фалько. – Только нос да пара синяков.

– У меня есть отличное средство против ушибов, – сказала Арвена, прикусив губу и бросив на Фалько томный взгляд из-под ресниц. – Я бы тебя полечила. Но тут так много народа…

– Да, заварушка вышла знатная, многие отгребли, – покивал тот, еще не понимая, что к нему откровенно клеятся, и задумчиво запихнул вату поглубже в ноздрю.

Бастиан решил вмешаться:

– У тебя в комнате будет гораздо удобнее, Фалько, – подсказал он, незаметно подтолкнув его локтем. – Почему бы вам с Арвеной не пойти туда? Со здоровьем не шутят, знаешь ли.

– О, – до Фалько, кажется, стало доходить. – Да. Конечно. Если это будет удобно…

– Это будет отлично, – заверила Арвена, усмехнувшись, а потом вдруг склонилась к Бастиану и прошептала ему на ухо: – Мэди в Сумерках. Найрин ее туда отослала. Только если что – я ничего не говорила.

Она взяла Фалько за руку и повела за собой, и тот обернулся, ошалело улыбаясь.

– Кажется, у рыжего сегодня день побед, – вздохнул Монтега, откидываясь на подушку. – Так где Мэди, Бастиан?

– Не твое дело, – ответил он, поднимаясь с кушетки. Главное – теперь он сам знает, где Мэди. – У тебя много лишних зубов или что?

***

– Вот скажи, Фелиция, – Алеф навис над ней, заглядывая в колдовские глаза, зеленые с золотом искр – точно болотные огни, за которыми он бы пошел куда угодно. – Ты знала, что так обернется с чаркроссом?

– Вероятность была слишком большой, – ответила она, легонько царапая его плечи.

– Как это: жить, зная, что произойдет? Я кажусь тебе скучным?

– Иногда в предсказуемости есть своя прелесть, – игриво улыбнулась она, поерзав под ним и обхватив его бедра ногами.

– Значит, я предсказуемый, – сказал Алеф и, склонившись, куснул ее губы. – Ты знала, что я так сделаю?

– Может быть…

– А так? – он быстро проложил дорожку поцелуев к груди, и Фелиция выгнулась, подставляя тело его ласкам. – Хм, похоже, это ты видела точно. А если я сделаю это?

Фелиция ахнула, когда поцелуи стали совсем интимными, и запустила пальцы в его волосы.

– Все еще довольно ожидаемо, – прошептала она. – Но продолжай.

Ее вздохи наполнили комнату, рыжие волосы разметались по подушке. Такая нахальная и нежная, откровенная и в то же время недоступная. Алеф рывком перевернул ее на живот и сам чуть не застонал от острого наслаждения, которое дарило ее тело.

– Выйдешь за меня? – спросил он, двигаясь в ней плавно и неспешно.

– Нет.

– Где мое «может быть»? – возмутился Алеф, шлепнув ее по ягодице, и вскоре остались только стоны и жаркие ласки.

– Может быть, – прошептала Фелиция, когда он упал на нее, задыхаясь от страсти.

– Почему не «да»? – спросил Алеф, убирая влажные пряди с ее лица. – Я сделаю что-то плохое?

Она мотнула головой.

– Мы не будем счастливы вместе? – не отставал он.

– Тебе разве плохо со мной? – улыбнулась Фелиция, но ее глаза оставались серьезными.

– Мне плохо, когда ты уходишь, – пожаловался Алеф.

Она погладила кончиками пальцев его скулы, подбородок. Приподнявшись, легонько поцеловала. Алеф сжал тонкие запястья, завел их наверх, прижав к подушке над головой.

– Что, если я заставлю тебя сказать «да»?

– Звучит как угроза, – заметила она.

– Это и есть угроза, – подтвердил он, прижимая ее всем телом.

– Согласие, полученное под давлением, не считается, – охнула Фелиция и, высвободившись, перекатилась на него, усевшись сверху. – Но я не боюсь. Может, это ты попросишь пощады.

– Очень самонадеянно с твоей стороны, – усмехнулся он, а потом, окинув ее взглядом, добавил: – Я люблю тебя.

– Я люблю тебя, – эхом отозвалась Фелиция.

Иногда ее дар причинял почти невыносимую боль. Вот как сейчас. Дело было не в нем, как считал Алеф, а в ней самой. Это она разлюбит однажды. Это она не сумеет сохранить чувство, которое горит между ними ярко и тепло. Все, что ей остается, – любить сейчас.

– Обожаю, когда ты такая серьезная, – хрипло прошептал Алеф, проведя широкой ладонью от ее шеи и вниз, нежно оглаживая изгибы ее тела. – И я все еще не теряю надежды сделать что-нибудь такое, чего ты не сможешь предугадать.

– Сегодня я останусь до утра, – пообещала она.

***

Тетя Рут достала пирог из печи, отшатнулась от густого пара и довольно крякнула.

– Заверну тебе с собой кусок, – пообещала она.

Больше я не думала о том, чтобы остаться дома. Завтра в академии выходной, так что дополнительных баллов с меня не снимут. Если все преподаватели окажутся принципиальными, то прогул обойдется мне в минус двадцать пять к рейтингу. Но я не теряла надежды, что кто-нибудь войдет в мое положение. К тому же профессор Понки накинула мне три балла за реферат по гуляке, а Гильденсторм внезапно расщедрился на два за тест по дому Альваро, так что я все равно буду в плюсе.

Если отправлюсь завтра с утра, с возничим, что повезет тьмошник, то буду в академии к вечеру. Еще успею выучить пропущенный материал, а если что – попрошу Фалько помочь.

О том, что мне рассказали на том берегу реки, я пока старалась не думать. Слишком много, слишком больно, и все так запутанно…

– Сходи, прими заказ, – попросила тетя, когда дверь в таверне хлопнула. – Постарайся втюхать ребрышки, а то завтра они начнут попахивать.

Кивнув, я повязала передник и вышла в зал. Да так и застыла у дверей.

Бастиан сидел на том же месте, что и в прошлый раз. Только сейчас был взъерошенным, сердитым и с багровым фингалом на скуле, от которого правый глаз превратился в щелку. Поднявшись, он подошел ко мне. Коснулся кончиками пальцев моего лица, а потом словно испугавшись, отдернул руку. Я тоже легонько дотронулась до его синяка, погладила щеку, колючую от щетины.

– Что с тобой случилось? Кто тебя побил?

Бастиан поморщился и улыбнулся.

– Ты не совсем верно ставишь вопрос. Это я побил Монтегу, но мне тоже прилетело. Мы выиграли матч по чаркроссу. Фалько забил решающий гол.

– Поздравляю, – сказала я.

– Ты в порядке Мэди? – спросил он, и в его голосе прозвучала искренняя забота.

– Наверное, – ответила я.

Бастиан обнял меня, привлекая к себе, и прижал так тесно, что я уткнулась ему в грудь лицом. Но мне не хотелось высвобождаться или отталкивать его, потому что сейчас я вдруг почувствовала себя защищенной. Первый говорил – не доверять никому. Но что насчет Бастиана? Да, он высший чар и наследник великого дома, но как я могу не доверять тому свету, что горит между нами?

– Ты вернешься? – спросил Бастиан, заглянув мне в глаза, и я кивнула.

***

Тетя Рут, воспользовавшись случаем, забила весь чаромобиль банками с вареньем и какими-то особыми огурцами. Мне было неловко до ужаса, но Бастиан как будто решил заработать у нее очки благосклонности. Он вел себя крайне вежливо и почтительно, помог составить все припасы в багажник и даже закрутил бочонок в одеяло.

– Если это хоть вполовину так же вкусно, как ребрышки, то я стану приезжать к вам каждые выходные, – пообещал он, но тетя пригрозила ему пальцем и шагнула ко мне.

– Береги тебя свет, – сказала она, обняв меня, и добавила тихо: – И тьма.

Дитя дня и ночи – вот кто я. Символ сопротивления, надежда на свет и тепло для каждого – такой меня видел Первый. Мне эта роль казалась не по плечу, как чужое пальто на вырост, в которое обрядила меня тетя.

Чаромобиль тронулся с места, оставляя позади таверну, деревья понеслись мимо, и небо впереди становилось все светлее. Вскоре дома на тонких ножках свай кончились, и мы выехали из Порожков. Лучи башен над нами перехлестнулись, нарисовав в темном небе сияющий крест.

– Ты можешь выбросить огурцы, – предложила я. – Я не скажу тете.

– Я собираюсь использовать их как оружие, – усмехнулся Бастиан.

– С кем ты планируешь воевать? – поинтересовалась я.

– О, эта война уже началась, – ответил он. – Расмус Корреган отчего-то решил, что может запретить мне посещать библиотеку. Но у него чуткий нос, который не вынесет забористых огурцов твоей тети. Победа будет за мной.