Имя дракона (СИ) - Марбург Марина "Джин Соул"

— «Превратить в одно из этих жалких смертных созданий»… — машинально повторил Эмбер, с удивлением глядя на мальчишку, всё ещё прыгающего возле него. — Ты это сейчас серьёзно?

Судя по гневному виду мальчишки, имел он в виду именно то, что говорил. И Дракон сообразил, что этот каменный дракон, вероятно, никогда прежде не обращался, жил исключительно в драконьей форме, поэтому внезапное превращение в столь слабое существо его и рассердило, и напугало до смерти. Стоило предположить, что мальчишка ничего не знает о собственных силах или возможностях.

— Имя у тебя есть? — спросил Эмбервинг, поймав мальчишку за шиворот и держа перед собой, как котёнка.

Тот вертелся, извивался и всё норовил выцарапать Дракону глаза. Эмбервинг опять вздохнул и, швырнув мальчишку на траву, в мгновение ока обратился и рыкнул на него — вполголоса. Этого хватило. Не обмочился хоть, но затрясся в таком страхе, что и смотреть на него было жалко. Эмбер опять принял человеческое обличье и наклонился к мальчишке.

— Ну? — спросил он. — Понял теперь, с кем говоришь?

— Живой дракон… — пролепетал тот.

Эмбервинг фыркнул:

— А сам-то кто?.. Имя у тебя есть, я спрашиваю?

— Хёггель, — кое-как выдавил мальчишка-дракон.

Имя было явно северное, от него прямо-таки дышало Нордью или окрестными королевствами. Дракон поморщился.

— Хёггель? — повторил он. — Ну, Хёггель, верно ли я понял, что ты не знал, на чьи земли прилетел и чьих овец ел?

— Земли — они ничьи, и овцы ничьи, — буркнул мальчишка, — дед говорил, что они всеобщие.

— «Дед»? — выгнул бровь Дракон. — Хм… значит, ты живёшь с дедом-драконом?

— Сгинул дед, — вытирая сопли под носом, ответил Хёггель.

— Как это: «сгинул»? — удивился Эмбервинг.

— Улетел за овцами и не вернулся. Пришлось самому себе пропитание добывать.

— Покажи мне своё логово, — потребовал Дракон.

— Ограбить меня задумал? — завопил мальчишка, но Эмбер опять ухватил его за шиворот и встряхнул, так что пришлось замолчать и пальцем указать направление.

Ходить мальчишка умел кое-как, то и дело заваливался набок, его прямо-таки тянуло встать на четвереньки. Пришлось Эмбервингу вести его перед собой, держа за шиворот.

— В человека, поди, в первый раз обратился? — поинтересовался Эмбервинг между делом.

Хёггель насупился и проворчал:

— А покажу моё логово, расколдуешь?

Эмбер в который раз вздохнул, но начал терпеливо объяснять, что это не колдовство, что все драконы могут превращаться в людей, потому что это довольно удобно.

— И чем же?! — опять завопил мальчишка-дракон.

— Да хотя бы тем, что не требуется каждый день по овце убивать. Человеку немного нужно, чтобы наесться.

В ответ Хёггель выдал длиннющую цитату из Драконьего кодекса на стародраконьем языке о том, что должны делать истинные драконы, и Эмбервинг догадался, что дед-дракон учил мальчишку старым порядкам: принцесс похищать, рыцарей на бой вызывать, поля выжигать, овец живьём глотать, а то и человеком не брезговать, и прочее, и прочее.

— Теперь другие порядки, — возразил Дракон на эти слова и опять попытался объяснить мальчишке, что к чему в нынешнем мире.

Хёггель только хмыкнул, и Эмбервинг понял, что повозиться с ним придётся порядочно, прежде чем вдолбит в его голову хоть толику смысла.

Логово Хёггеля оказалось в горном ущелье. Настоящее драконье логово: глубокая нора, расширяющаяся в пещеру; лаз довольно узкий, с трудом протиснуться дракону размером с корову, и будь Эмбер в своей истинной форме — попросту застрял бы. Пахло внутри премерзко, Дракон накрыл нос рукавом и огляделся. Не мешало бы этому мальчишке-дракону тут и прибраться: валялись клочки овечьих шкур, кости с остатками мяса, засохший помёт летучих мышей, которые копошились где-то под потолком… Хёггель юркнул в угол, ухватил одну из костей и стал её грызть, полушёпотом ругаясь на колдовство и жалуясь на голод. Есть в человеческом обличье он тоже не умел: ошмётки мяса потекли со слюной по подбородку. Оставь одного — так и с голоду помрёт, если не сообразит, как обратно в дракона превратиться!

«Сокровища» в пещере тоже нашлись. Во-первых, Драконья книга. Так что Эмбервинг верно предположил: по ней дед-дракон учил мальчишку драконьим премудростям. Во-вторых, горшок с плесневелыми монетами старой чеканки. Даже Эмбер не помнил, когда такие ковались, значит, дед-дракон был ещё древнее самого Эмбервинга.

— Не трогай сокровища! — завопил мальчишка-дракон, кидаясь к горшку и падая на него всем телом.

— Да не нужны мне твои «сокровища», — усмехнулся Дракон и, покрутив головой, спросил: — Давно твой дед пропал?

И тут же понял, что Хёггель счёту не обучен. Тот промямлил что-то невразумительное.

— И что дальше будешь делать? Когда я тебя «расколдую»? — спросил тогда Эмбервинг.

— Что прежде делал, то и буду, — проворчал Хёггель. — С другой стороны гор тоже овцы водятся. Подавись ты своими овцами!

Дракон поскрёб затылок. Мальчишка грозил нарваться на неприятности и, пожалуй, причинить неприятности самому Эмбервингу. Набеги на стада овец, а то и вовсе на людей, ничем хорошим для Хёггеля не закончатся, уж точно: люди обозлятся, возьмут колья да вилы, а то и рыцарей наймут, и пойдут убивать мародёра. А там прознают, что за горами, в Серой Башне, ещё один дракон живёт, да не простой, а с богатейшей сокровищницей? Возвращения старых времён, когда приходилось едва ли не каждый месяц сражаться с рыцарями, Эмбервингу не хотелось. Уж точно не теперь, когда ему было о ком заботиться.

— Сиди тут, — хмуро приказал он Хёггелю, — а я посмотрю по округе, что тут, в горах, делается.

Мальчишка-дракон завопил ему что-то вслед, но Эмбервинг не стал слушать. Ему прежде нужно было выяснить, отчего сгинул дед-дракон. Он выбрался из логова, отряхнулся, превратился в дракона и облетел горы, зорко поглядывая по сторонам. По ту сторону гор тоже были деревни, но названия королевства Эмбервинг не знал, да и не собирался выяснять. Он сделал круг над горами и спустился на другой конец ущелья, где прежде приметил белеющие останки чего-то колоссального — должно быть, дракона.

Так и оказалось, кости принадлежали громадному дракону, пожалуй, раза в два больше самого Эмбервинга. По осыпавшейся чешуе, которая ещё блестела тут и там, Дракон понял, что дед-дракон каменным драконом не был. Чешуя была лазоревого цвета, похожая на внутреннюю сторону морских ракушек, отливала перламутром. Это были останки морского дракона, но с какой стати морскому дракону жить в горах, да ещё и заботиться о каменном драконыше? Насколько Эмбервинг знал, два разных вида вместе не уживались никогда. Стоило предположить, что дед-дракон нашёл драконыша где-то в горах, пожалел и решил его выходить, оттого и остался жить в этих самых горах, далеко от своего собственного логова (Эмбервинг все горы облетел, другого логова не обнаружилось, значит, морской дракон прилетел издалека). И не долетел однажды: упал в этом ущелье вместе с добычей (коровьи кости лежали чуть поодаль) и умер, вероятно, от старости. А может, потому что долго жил вне естественной среды обитания: морские драконы должны у моря жить, так уж заведено.

— Как глупо, — усмехнулся Эмбервинг, но подумал тут же, что бросить детёныша умирать — это последнее дело.

Он взял несколько чешуек морского дракона, превратился и полетел обратно к логову Хёггеля, уже решив, что заберёт мальчишку с собой в Серую Башню. Уж вместе с менестрелем они как-нибудь придумают, что с этим драконышем делать. Ещё один последний дракон ведь.

Хёггель всё ещё куксился в углу, тщетно пытаясь сгрызть овечью кость. Эмбервинг досадливо прищёлкнул языком, нашёл какой-то мешок, положил в него горшок с монетами, Драконью книгу — больше ничего ценного не нашлось, — а после запихнул в мешок и мальчишку. Тот завопил как резанный, но Эмбер, не обращая на его вопли внимания, завязал мешок, вытащил из норы и потащил драконыша в Серую Башню.

Крестьяне, работавшие на полях, задирали головы и с изумлением смотрели вслед летящему Эмбервингу, должно быть, удивляясь, отчего это их господин вопит писклявым голосом.