Зачем вы, девочки, красивых любите, или Оно мне надо? - Славачевская Юлия

— Машка! — не выдержав предельного сжатия, завопило мое смятое до конфетного фантика величество. — Зараза, отстань от меня!

В коридоре раздался многоногий топот, и в комнату ворвалась с оружием наголо бравая пятерка МЧС во главе с Айлонором. Резко затормозив, последний удивленно воззрился на нашу тесную в прямом и переносном смысле слова компашку.

— Чего стряслось-то? — Дал свободной рукой отмашку на прекращение боевых действий.

Моя душительница давилась слезами. Интересно, это муки совести? Тоже мне, помесь Отелло с леди Макбет. Умру тебе назло, а ты до конца дней своих будешь руки с мылом мыть. Хоть какая-то польза от меня потомкам останется.

— Эрика решила выйти в белый свет!!! — эмоционально, с тремя восклицательными знаками, наябедничала Машуня, страдальчески сморщив лицо, но бдительно не отцепляясь от почти сплюснутой и сипло дышащей Повелительницы.

— Э-э-эрика… — заморгал глазами друг, поправляя родовой медальон, в процессе бега запутавшийся в отложном воротнике белой батистовой рубашки и прихвативший цепочкой ворот длинного безрукавного камзола. Вдруг рухнул на одно колено, прижимая правую руку к сердцу и опустив голову. Глухо сказал: — Т-твое решение поспешно, и такой шаг вряд ли понравится Повелителю…

— Да он мне сам вчера разрешил! — возмущенно прохрипела моя царственная персона, активно сражаясь за каждый глоток кислорода и постепенно схватку проигрывая (а вы что хотели, с психами шутки плохи!). — Сказал, не возражает.

После моих слов началось такое… Мамочки! У них вирус безумия передается воздушно-капельным путем? Газы ядовитые кто распылил? Или виноваты зловредные электромагнитные излучения? По-моему, это называется революцией. Помните ленинское определение революционной ситуации: низы не хотят — верхи не могут?

По крайней мере, раздавались шумные крики о произволе в верхах и начали выдвигаться настойчивые призывы к выяснению мотивов невиданной жестокости. Рель меня потряс: он выразил желание самоотверженно подставиться под удар, но все-таки попробовать с глазу на глаз объяснить Повелителю ошибочность принятия подобного решения. Остальные устроили не то новгородское вече, не то казачью раду. Видела такую картину «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Кажется, мы продвигались в том же направлении. Гонцом опять-таки подписался Рель, чем прибавил себе уважения в глазах остальных…

Все бы ничего, при условии если бы я этот театр абсурда наблюдала издалека и сидя в мягком кресле.

Когда мятежная кучка созрела и повернулась ко мне, то обомлела. И немудрено! Благодаря Машкиным стараниям мое лицо приобрело отчетливый лилово-синюшный оттенок, а глаза вылезли из орбит.

— Повелительница, — торжественно начал Айлонор, снова преклонив колено и ошеломительно красивым жестом протягивая мне саблю на вытянутых руках (японские самураи плакали бы от зависти!), — прошу принять наши жизни в обмен на вашу и…

— Вашу ж медь, сволочи длинноухие! Вы че мелете? — оборвалось мое долготерпение. — Я теперь, чтоб вас не тревожить, всю свою жизнь взаперти сидеть должна?

В комнате повисла пауза. Все участники спонтанного саммита дружно скрипели мозгами, осмысливая мое заявление. До Айлонора дошло гораздо раньше остальных. Он вскочил на ноги и попросил Машу:

— Отпусти Повелительницу. Все в порядке!

— Что в порядке?! — возмутилась девушка, продолжая заливаться слезами и шмыгать носом. — Я ее отпущу, а она в свет уйдет?! Как я дальше жить буду с таким грузом на совести?

— Маш, не знаю, что ты там себе нафантазировала, но если ты меня не отпустишь, то я сейчас задохнусь, и твой гипотетический груз станет больше и тяжелее. Ни одна камера хранения не примет, — выдавила я на последнем издыхании длинную фразу.

Девчонка угрозу восприняла и хватку чуть ослабила, но все так же продолжала за меня цепляться.

— Рика, а что ты имела в виду под выражением «выйти в свет»? — спокойно поинтересовался Айлонор, присаживаясь в ближайшее кресло и укладывая обожаемую саблю на колени, обтянутые черными штанами.

— Что имела, то и в виду, — пробурчала обиженная и пожамканная Повелительница. Но, оглядев встревоженные лица, снизошла до объяснений: — Хотела изучить окрестности. Дворец посмотреть, по саду погулять. А вы из этого целое трагедийное шоу с прологом и эпилогом устроили! Что, жаба давит?

После этого меня почему-то отпустили и даже отодвинулись в смущении, перестав замачивать в слезах. Что бы это значило?

— Эрика, — усмехнулся страж в ответ на мои пламенные речи, — в нашей культуре «выйти в свет» означает ритуальное самоубийство на жертвеннике богов. К тому же ты еще и оделась соответственно…

— Занавес! — ошизела я, переварив услышанное. — Вы действительно думали, что я эстетично перережу себе горло назло торжествующим врагам? Или в знак протеста в отместку за поруганную честь элегантно удавлюсь на статуе богини?

Присутствующие покаянно кивнули, не сводя с меня глаз.

— Зачем мне это? — задала вопрос в недоумении.

— Ну… вдруг ты сильно обиделась, — осторожно выдвинул причину Рель.

— Или тебе неприятен Повелитель, — добавил Малик.

— Да не дождетесь! — поставила я их в известность. — Мы, бабы, сильные: и мусор вынесем, и мозг, если нужно! Так что с подобными глупостями ко мне не приставать! Сначала небо на землю рухнет, чем я себя любимую жизни лишу! И до тех пор, пока небесные осколки по углам валяться и пылиться не будут, я бы попросила без намеков!

— Эрика, не сердись! — хлюпнула носом Маша. — Я как лучше хотела.

— Угу, — согласилась я, с нежной улыбкой людоеда взирая на девушку и одергивая помятое платье, — я так и поняла. Вернее, прочувствовала… на своих ребрах. Больше так не делай! — Сменив гнев на милость, пояснила: — Поначалу спроси, а потом кидайся. Потому как во многих языках есть понятия и слова, смешно или грубо звучащие для инакоязычного индивидуума.

— Это как? — влез любознательный Малик.

— Это… — задумалась я, — например, в моем родном языке есть слово на «му», означающее неумного человека, который говорит или делает не то, что следует. Зато в другом «мудаг» переводится как «обеспокоен». На слух различить эти два слова почти невозможно. Пример грубый, но конкретный. Понятно?

Все согласились и разошлись, задумавшись и выискивая в запылившемся со временем запасе знаний похожие сравнения.

День прожит не зря! Лексикон моих друзей обогатился новыми фразеологизмами…

— И не проболтайтесь Повелителю! — крикнула я им вдогонку. После этого повернулась к Маше и зловеще потерла руки: — А ты будешь сейчас схвачена и наказана… экскурсией по дворцу и саду!

— Слушаю и повинуюсь, — уныло согласилась девушка, до которой, очевидно, дошло уже, насколько круто она влипла. Протаскаться целый день за любопытной Повелительницей — это вам не булки с вареньем трескать…

— Веди меня, мой пилигрим! — процитировала я строчку из песни «Пилигрим».

Маша расстроилась еще пуще и попросила:

— Я, безусловно, виновата! Но, может быть, ты не будешь ругать меня нехорошими словами?

— А что, разве слово «пилигрим» у вас что-то неприличное обозначает? — удивленно приподняла брови правительница, выискивая себе платье неприметного цвета. Поскольку зеленый я уже носила без ущерба для жизни и здоровья, то и остановилась на нем.

— Оно мне незнакомо, — призналась дроу. Расшифровала: — Обычно те длинные незнакомые слова употребляются тобой в… э-э-э… тяжелых ситуациях. И они, как правило, оказываются непроизносимыми в приличном дамском обществе, поэтому я осмелюсь предположить…

— Не осмеливайся! Тебе не идет! — отрезала я, переоблачаясь. Напялив зеленое платье, разгладила складки и приказала: — Вперед!

И мы двинули в народ. То есть в белый свет. Тьфу ты! Ничему меня жизнь не учит. И мы пошли знакомиться с окрестностями и с обитателями.

Мария, знакомая со всеми коридорами и закоулками, быстренько привела меня в холл перед центральным входом.

Да-а, я бы тут сама три дня плутала и все равно бы забрела не туда, куда надо! Скорей всего, меня бы лихим ветром занесло к дверям спальни супруга, потому как неприятности со времени переселения со мной на «ты» и притягивались ко мне (или к определенным частям тела) магнитом. Но я-то точно знаю, что ТУДА мне НЕ надо!