Награда для Регьярда (СИ) - Глинина Оксана

Я не заметила, как задремала, очнулась от того, что меня все же накрыли пледом.

‒ Извини, ‒ сам владетель собственной персоной, ‒ пленных оказалось больше, чем мы рассчитывали. Это все, что осталось.

А плед-то не плох, хоть и пах дымом от костра.

‒ Это ведь твой, не так ли? ‒ спросила ради интереса, потеплее укутываясь в уютные недра.

‒ Какая разница, даже если он и мой?

Он сунул мне в руки крынку молока и кусок хлеба ‒ поистине королевское угощение для голодной и уставшей полупленницы. В животе призывно заурчало, но насладиться в полной мере не хватало сил.

‒ Ты чего? ‒ в голосе Регьярда слышалась тревога. ‒ Тебе совсем плохо.

‒ Просто… ‒ решила быть честной, протягивая обратно кусок на удивление свежего хлеба. ‒ Нас совсем не кормили несколько дней, и пить давали очень мало. Я не могу пока есть, отдай хлеб кому-нибудь, а молоко я выпью.

Он долго смотрел на меня, пока я захлебываясь пила молоко, таким вкусным оно мне казалось в тот момент, что я никак не могла им насытиться.

‒ Спасибо! ‒ выдохнула, когда перевела дыхание.

‒ Я принесу еще, ‒ кивнул Регьярд, забирая кубок и все еще глядя на меня, будто бы увидел на мне нечто удивительное. Так и ушел, оглядываясь.

Не бог весть что, но на всякий случай, я огляделась ‒ то же пыльное изодранное платье, что было на мне в день пленения, спутанные грязные волосы, стертые веревками запястья рук. Обтерла лицо… и вот незадача ‒ над верхней губой оказывается осталась молочная пена. Горец, поди, теперь насмехается надо мной. Даже обидно стало, что выставила себя смешной и глупой.

‒ Извини! ‒ раздался голос горца совершенно неожиданно и совсем рядом. ‒ Но молока больше не оказалось. Только вода.

Он подошел с другой стороны и, казалось, что за этот короткий срок, что отсутствовал, он обегал весь лагерь в поисках молока.

‒ Ничего страшного, ‒ мне стало еще больше неловко от его заботы, ‒ мне хватит и этой кружки.

‒ Возьми хлеб, ‒ протянул Регьярд мне ту самую краюху, от которой я отказалась, ‒ еды всем хватило, а тебе завтра этот кусок пригодится.

‒ Хорошо, ‒ я спрятала хлеб в кармане оборванного платья, и правда может пригодиться.

‒ Отдохни, ‒ произнес владетель гор, ‒ завтра рано выдвигаемся.

‒ Я… ‒ запнулась в страхе не зная, как правильно начать разговор, чтобы горец не вспылил. ‒ Ты, правда, заберешь меня с собой?

‒ У меня нет привычки отступаться от своих слов! ‒ ответ был таким же твердым, как и скалы его земель.

‒ Но… я не могу с тобой поехать. В родных краях у меня остался жених.

Регьярд странно посмотрел на меня.

‒ Если у тебя остался жених, который тебя любит, он придет сюда, если он захочет, чтобы ты была только его ‒ он вызовет меня на бой, и, если ты ему действительно дорога, то победит.

‒ Это невозможно… ‒ в ужасе прошептала я.

‒ Почему? ‒ в его голосе почувствовался вызов. ‒ Ваши мужчины славные воины, я хотел бы сразится хоть с одним из них в честном поединке.

Он не понял моих слов, и славно. Ведь не объяснять же ему, что мой жених меня не любит, и уж точно не станет возвращать себе, особенно после того, как я побываю в доме чужого мужчины. А отец еще и обрадуется, когда поймет, что довольно выгодно сбыл одну из дочерей, и мамино приданое мне не придется отдавать.

‒ Разреши забрать с собою хотя бы Нею, ‒ обреченно прошептала, понимая, что выхода у меня нет, да и старушка обратной дороги может не вынести.

‒ Не беспокойся о старой Нее, девочка, ‒ произнесла целительница, ‒ моему пути пора завершиться, так пусть это случится в родной земле.

‒ Но как же я одна буду здесь, без тебя! ‒ внутри стала подниматься паника. Осознание того, что я и правда не вернусь в родные карая, еще и останусь одна на чужбине, стало нервировать и пугать. Накануне все казалось сном, наверное, я так смирилась с неизбежной смертью, что факт спасения меня оглушил и окрылил. А теперь что со мной будет? Зачем я нужна владетелю Гримхайла, если он и так может получить любую женщину.

‒ Он захотел тебя, ‒ ответила на мой мысленный вопрос старая няня, и, ласково улыбнувшись, погладила меня по щеке, ‒ не расстраивайся, это твоя судьба.

‒ Какая может быть судьба? ‒ мне стало обидно от того, что няня так легко готова расстаться со мной. ‒ Ведь эта не моя воля! К тому же Инмар…

‒ Забудь о нем, Вили, ‒ взгляд Неи стал острым и тревожным, а с губ сошла ласковая улыбка, ‒ ему нужна была не ты.

‒ Нея… ‒ только и сумела удивленно выдохнула.

‒ Он хороший воин, но не твоя судьба! К тому же не понятно, что у него на уме.

Нея не могла знать Инмара так хорошо, она его и видела-то всего один раз, когда мой жених явился на смотрины. Да и какой человек может разгадать, что на уме у другого человека? Инмар на удивление хорош собой, и, на первый взгляд, казалось этого достаточно. Я была влюблена в него с самого детства, с годами мои чувства не слабели и не остыли. Мечтала о нем, и не смела надеяться на то, что он обратит на меня внимание. Его предложение принесло невероятное счастье, омрачало лишь то, что ко мне он безразличен. Однако, в тайне я продолжала уповать на ответные чувства. А теперь ничего не будет!

Няня не пожелала поехать со мной, оправдываясь тем, что Силен нужна помощь по хозяйству, которой предстояло заняться восстановлением разоренного дома. Оно-то верно ‒ моя кузина практически лишилась крова, а хозяйка из нее никудышная. А у меня не было никакого желания оставаться в чужой стране в одиночестве, но, от чего-то, единственный и близкий мне человек ‒ Нея ‒ считала иначе.

‒ Твоя мама верила, что ты вернешься на ее родину, ‒ шепнула няня на прощание, ‒ помни, здесь часть твоих корней, не беги от судьбы, девочка. Риски ей покориться.

Последние слова заставили меня расплакаться. И почему все считали, будто бы знают, что лучше для меня. А упоминание о матери меня совсем расстроило ‒ я мамы никогда не знала, только пара общих фраз, которыми ограничивалась тётя Гила. Тёти тоже больше не было. Тоска накатила неимоверная и непонимание ‒ почему няня о маме никогда не рассказывала, раз столько о ней знала.

‒ И что в тебе нашел этот горец? ‒ со вздохом и кислой миной промямлила дорогая кузина. Вот уж изумила, так изумила ‒ похоже ее матушку оплакиваю здесь только я одна. Но потом Силен обняла меня и тоже заплакала.

‒ Он посимпатичнее Инмара, ‒ шмыгнув носом, опять констатировала девушка. Что именно она видела в Регьярде, чего не могла разглядеть я? ‒ Так что держи ухо востро, у такого много девок в запасе имеется, уведут, как портки с жердины.

На том и распрощались. Странное утро… Странные дороги судьбы, сплетенные хитрее девичьей косы!

А больше всего меня смущал сам владетель Гримхайла, который вместо того, чтобы дать мне отдельную лошадь, посадил впереди себя на своего коня. В смущении я попробовала воспротивиться. Но он даже не стал слушать, ограничившись фразой:

‒ Если будешь дергаться, то свалишься и ушибешься. Не для того я тебя спасал, чтобы ты голову о камни разбила.

Пришлось повиноваться, дорога была не из легких.

От Регьярда веяло теплом, почти что жаром, а я стала замерзать еще ночью, костер и одеяло не помогали, а тут тепло человеческого тела. Полы его плаща укутывали меня подобно трепещущим крыльям палатки. В объятиях мужчины мне стало постыдно уютно, и я, убаюканная ездой, вскоре снова уснула. Мне снился Инмар, который меня обнимал. Какой восторг! Наконец-то мой любимый оттаял и узрел меня, он что-то шептал на незнакомом языке, от чего я все глубже опускалась в сон и образ жениха стал таять. Незнакомые слова сложились в песню, и я окончательно погрузилась в глубокий сон.

Очнулась я, когда почувствовала, что положение моего тела резко изменилось. А когда открыла глаза, то первое, что увидела ‒ это огромные темные стены с высокими башнями на фоне заходящего солнца, нависающие над утопающей в зелени долиной.

‒ Это и есть Гримхайл, ‒ ответил Регьярд на мой удивленный возглас.