Пряная штучка (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

— Заделать дыру в полу и вернуть окно, — четко продиктовала перу. Похожее на волшебную палочку с острым жалом оно запорхало по страничке висевшего в воздухе блокнота.

Осмотр растянулся. Проверила кухню и холодильную кладовую с затянутыми паутиной полками. Помещение, где дядюшка хранил товар, было заставлено жестяными и стеклянными банками с разнообразными сортами чая. В деревянных ящичках лежали полуистлевшие кругляши — видимо, какой-то сорт заварки родом из восточных королевств. Казалось бы, вон сколько товара! Открывай лавку и продавай. Да только за пять лет все испортилось. Вчера попыталась вскипятить чайку в медном ковшике. Напиток отдавал перегнившей соломой, и от одного воспоминания о чудовищном вкусе меня передергивало.

— Выбросить чай, — приговорила я все запасы, и перо с готовностью внесло пометку в блокнот. Заполненная страничка сама собой перевернулась.

Хотела забраться в погреб, но огарок последнего светового камня, привезенного с вещами из столицы, перегорел ночью, а свечей в лавке не нашлось.

— Купить световые камни, — вслух рассудила я, пополняя список покупок, а потом вспомнила, сколько стоит магическое освещение и быстро исправилась: — Вычеркнуть. Купить свечи.

В животе вдруг печально заурчало. Последний раз я ела поздним вечером. Вернее, сжевала хлеб с твердым сыром, купленным на перевалочной станции по дороге в Питерборо.

— Купить еды.

Пусть меня охватывал азарт, и руки чесались доказать всему миру, что Алекса Колфилд способна свернуть горы, если захочет, но война войной, а обедать организм желал по расписанию. Моментально вспомнилась маленькая кофейня в Каингсбурге, стоявшая на пересечении двух улочек. Ах, какие там подавали пончики с черничным вареньем! Даже слюна набежала!

— Не думать о еде! Как раз похудеешь… или скопытишься, — добавила через паузу, и перо шустро застрочило по странице. — Нет-нет! Этого писать не надо!

Магическая штуковина законспектировала и эту фразу.

— Скотское… О, Божечки! Вычеркнуть, я сказала!

Когда список был готов, умаянная, я уселась за кухонный стол, чтобы подсчитать все имеющиеся средства. Получилось, что в Королевском монетном дворе на счету лежало двести сорок золотых, девять осталось в кошеле. Не бог весть, какие богатства, но на скромный ремонт и небольшую закупку товара должно было хватить.

Вдруг вспомнилось, как я широким жестом, исключительно чтобы подразнить мошенника-поверенного, вложила в конверт родименькую монету, и горло перехватило от досады. Сказал же, пара пенсов, чего было рисоваться? Во всем виноват мой паршивый характер! Ради желания кого-нибудь уесть или под действием момента я совершала разорительную глупость, а потом кусала локти.

Мысленно посокрушавшись, разделила накопления. Немного оставила на жизнь. Поколебалась, и пару золотых из счета за ремонт вычеркнула. Мама, пусть ей сладко спится в объятиях Светлого Бога, всегда говорила, что девушка должна иметь деньги на черный день. Хотя, конечно, мой черный день обычно становился тем днем, когда в витринах модных лавок появлялись новые модели туфель, или ушлые торговцы выкладывали на прилавки блестящие самописные перья с разноцветными камушками. Тогда заначка вытаскивалась из потайного кармашка, а я становилась обладательницей ненужных вещей.

За перо, между прочим, ужасное неудобное, денег до сих пор жаль. Удерживать его в воздухе было кошмаром репортера, писало оно плохо, пропуская целые фразы, а стекляшки вывалились уже на второй день. В общем, сплошное разочарование. Хуже только синий плащ в горох — мялся, как проклятый. Чем я думала, когда его покупала? Или ярко-красные туфли на высоченной шпильке, в которых сегодня пошаркала к поверенному? Честное слово, не переломала ног только из вредности, чтобы не доставить удовольствие главному мошеннику Питерборо!

Прихватив с собой список, я обулась в удобные ботинки без каблуков, натянула плащ (раз уж купила, так надо носить) и направилась в лавку «тысяча мелочей», стоявшую в самом начале торговой улицы. В витрине красовались начищенные медные чайники, пузатые котелки, кувшины и ребристая доска для стирки. Магазинчик встретил меня запахом щипавшего нос хозяйственного щелока и воска для полировки мебели. На полках выстроилась рядками кухонная утварь, флаконы с мыльными растворами, разноцветные свечи в стеклянных шарах и много прочей хозяйственной ерунды. В торговом зале не было ни души. Пустовал огромный прилавок с древней кассой. Дверь в подсобное помещение была открыта, но внутри царила темнота.

— Есть кто-нибудь? — позвала я, вытянув шею в надежде усмотреть продавца, но ответом мне послужила тишина: — Ладно, подождем…

На стене светился магический знак в виде весов с двумя чашами. С любопытством я дотронулась до рисунка, а он вдруг мигнул и показал дату. Видимо, день, месяц и год открытия.

— Чем могу быть полезен? — прозвучало в тишине.

Я моментально отдернула руку от стены и оглянулась. За прилавком стоял высокий широкоплечий шатен, гладковыбритый, холеный и подтянутый, мечта любой мечтательной институтки. Почему-то меня ужасно удивило встретить в обычной лавке мелочей одного из тех красавчиков, которые посещали столичные мужские клубы и разбивали сердца невинным девицам.

— Дайте угадаю. — Он широко улыбнулся, блеснув идеально ровными белыми зубами, и бесцеремонно указал в меня пальцем: — Алекса Колфилд, племянница покойного Ходжса и новая владелица чайной лавки.

Видимо, у меня так выразительно вытянулось лицо, что парень развел руками:

— Нет, мы незнакомы, но в нашем городе слухи разносятся со скоростью черной плесени. Вы об этом подумали?

На широкую искреннюю улыбку отозваласнь бы даже монашка.

— Вообще-то, я подумала о скверне в осажденном замке, — парировала я. — Вы здесь работаете?

— К моему огромному сожалению, отец решил, что я лучше всех подхожу на роль торговца домашней утварью и оставил лавку мне в наследство. — Он протянул руку над прилавком. — Фред Оутис.

— Мое имя вы уже знаете, — ответила я на рукопожатие, но к собственному неудовольствию обнаружила, что ладонь у Фреда Оутиса была влажной и холодной. — Надеюсь, что у вас крыша не течет, и пол не проваливается.

— Моя крыша в полном порядке, — пошутил он. — Спорим, вы собираетесь делать ремонт?

— Судя по тому, что решение я приняла целых три часа назад, то это уже не секрет для всего города. Я даже составила список.

— Покажете?

Блокнотик с моими каракулями, честно выведенными самописным пером, перекочевал к Φреду. Он подвесил записи в воздухе, словно приколотил к стене, уперся ладонями в прилавок и забубнил:

— Заделать дыру в спальне, купить лак для пола, гвозди… — Глаза бегали по строчкам. — Не думать о еде… Скотск…

— О, Светлый Божечка! — догадалась я, что хозяин лавки читал законспектированные по ошибке фразы, и попыталась схватить блокнот, но тот точно намертво застрял в воздухе.

Ух ты! А новый знакомый оказался сильным магом! У меня самой магические способности были выше среднего, но развивать их я не видела надобности. У газетчиков больше ценились ясная голова и острый ум. Я даже отказалась от общего курса в пользу дополнительных творческих часов и ограничилась бытовым колдовством, но Фред Оутис, похоже, получил полное магическое образование.

— Простите, — улыбнулся он и вернул записи. — Что ж, Алекса Колфилд, могу сказать, что вы завернули в правильную торговую лавку.

— Вы мне сможете продать плотника, грузчика и гвозди?

— Нет. — Он блеснул улыбкой. — Но за парочку купленных ароматических свечей, я с удовольствием расскажу, где вы сможете за небольшие деньги найти и материалы, и даже плотника. Идет?

— В список ещё входит стекольщик.

— Найдем как нечего делать.

Некоторое время мы с хитрецой разглядывали друг друга. Глаза у Фреда Оутиса тоже оказались замечательные, серые с едва заметными карими крапинками.

— Мне ежевичные и лавандовые свечи, — деловито указала я на разноцветные баночки, — а ещё шарики для ванны.