Капкан для лисички (СИ) - Синеокова Лисавета

Мелкая галька хрустела и скрежетала под сапогами. Народ гурьбой двинулся на верхний ярус волнореза, смеясь и подстегивая друг друга первыми полезть в воду. Зимнее море было прекрасно. Серо-синее, матовое, неразбавленное и чистое. Отойдя к самому ограждению, я глубоко вдохнула воздух, насыщенный солью, и, поддавшись порыву, ухватилась за перекладину, подпрыгнула и уселась на ограду. Заведя ногу за железную балясину и крепко держась за перекладину руками, закрыла глаза и подставила лицо ветру. Невероятное ощущение сыто-спокойной стихии за спиной и игры воздушных потоков кружило голову. Смех и гомон дуалов отошли на задний план. Или сами дуалы отошли. Сейчас мне это было неважно. Сейчас я растворялась в первозданно-сущем.

— Лисичка отрастила себе крылья или просто поклонница экстрима?

Чужой голос нарушил мое уединение. Первозданно-сущее, почувствовав потерю концентрации, отказалось растворять в себе инородное тело. Я открыла глаза.

Передо мной стоял высокий парень с серо-зелеными глазами с вертикальным зрачком, беспорядочно зачесанными вверх короткими темно-русыми волосами и до неприличия очаровательными ямочками на щеках. Молодой человек стоял, засунув руки в карманы брюк, и пристально смотрел на меня. Первая мысль, мелькнувшая в голове, была: 'Йожкин полудомашний питомец! Какие плечи! Интересно, это эффект куртки или все натуральное?'

Глаза парня смеялись, и было в них что-то знакомое.

— Мимо. Я крепко держусь, — ответила я.

— Ну, держись, раз так. Тебя Тамара зовут, верно?

— Тома, — поправила я. Не то чтобы мне не нравилось полное имя, но сокращение ощущалось теплее.

— Тома, — повторил он. — А я Ар.

— Ар? — странное имя, я такого не слышала.

— Аркадий, — пояснил парень.

А я вспомнила, что именно мне показалось знакомым в его глазах. Аркадий, если я не ошибалась, был старшим сыном Геннадия Вольских. Геннадия Захаровича, члена совета общины. Змей, значит. Теперь понятно, откуда этот гипновзгляд, от которого сложно отвести глаза.

— Тебя редко видно в общине, — заметил Ар, сделав шаг к ограде и оперевшись на нее. Он стоял ко мне вполоборота, на расстоянии вытянутой руки. И мне отчего-то сделалось немного волнительно. — Зря. У нас бывает весело.

— И как часто бывает? — поинтересовалась я, обвивая вокруг балясины темно-рыжий хвост.

— А это смотря с кем, — улыбнулся уголком губ змей и весело сверкнул глазами.

Как тут не улыбнуться в ответ?

— Спускайся. Сейчас внизу будет забавно.

Я посмотрела вниз. Толпа дуалов стояла на пляже и, хохоча и улюлюкая, подбадривала двух самых отважных парней, пока они раздевались. Я поежилась, представляя, как им сейчас, должно быть, некомфортно, и спрыгнула с перил. И только повернувшись к Аркадию, заметила предложенную мне в помощь ладонь. Широкую, с длинными пальцами и парой мозолей. Мужскую. В легкой панике я ощутила вяжущее чувство смущения. Нет. Только не это. Сейчас же красная буду, как вареный рак. Чувствуя, как кровь, радостно бурля, стремится к лицу и шее, я поблагодарила парня улыбкой за желание помочь и пошла к выходу первой. Хорошо, что у меня уши не краснеют. Вернее, они, может, и краснеют, да только под шерстью не видно. Ушки мои родименькие, морозоустойчивые. Одна польза от вас.

Когда мы подошли, двое парней — волк и медведь — быстрыми движениями уже разоблачались до трусов и теперь пунктирными перебежками торопились к воде, набирая скорость. В море оба прыгнули с разбега и с дикими воплями, полными адреналина. Окунувшись с головой, вынырнули, отфыркались и шустро заработали конечностями в обратном направлении, где их уже ждали полотенца и сменное белье.

Девчонки стояли чуть поодаль и хихикали. А вот парни обступили двух отчаянных героев, и с их стороны доносились громогласные раскаты хохота, которые бывают только от физиологических шуточек над замерзшим ближним.

— Как бы чего не отморозили себе, красавцы, — пробурчала Римма, оказавшаяся рядом со мной.

— Да ладно. Кратковременный мороз горячей мужской натуре не страшен, — улыбнулась я.

— Да плод фигового дерева с ней, с натурой. Мозги только б льдом не покрылись, и так у некоторых через раз работают, — пробурчала девушка, но было видно, что ей так же весело, как и всем остальным.

Когда сумерки сгустились настолько, что пришло время фонарей, я попрощалась с белочкой — больше прощаться мне было не с кем. Другие девчонки, хоть и не были настроены враждебно, но не спешили идти на контакт — и уехала домой, пока был еще вечер, а не уже ночь.

А дома в сети меня ждало сообщение от Риммы, в котором она звала меня в приют 'Дай Лапу' на постоянной основе.

***

— Римма, а ты Тамару не видела?

Игорь высматривал рыженькие ушки и шевелюру девушки, но никак не мог найти. Весь вечер она мелькала то там, то тут. И он думал, что вот сейчас дотравит очередную байку и подойдет к девушке. Но когда байки, а вернее, слушательницы, закончились, лисичка куда-то запропастилась.

— Она домой ушла.

В районе солнечного сплетения лиса стало шебаршиться и расправлять крылья раздражение и злость на Тамару и Римму заодно.

— Давно?

— Где-то час назад, — равнодушно пожала плечами девушка.

— Почему ты мне сразу не сказала? — не особенно сдерживая недовольство, рыкнул парень.

— А с какой великой радости я должна была вам сообщать, Игорь Ростиславович. Я у вас на зарплате, что ли?

Глаза белочки опасно блеснули, она развернулась к парню всем корпусом и едва сдерживалась, чтобы не упереть руки в боки.

Почувствовав отпор, лис усилием воли загнал рвущиеся наружу эмоции.

— Извини, Рим. Просто я подумал, что некрасиво как-то получилось. Нужно было ее проводить. Все-таки это я ее пригласил.

— За это можешь не волноваться, — фыркнула Римма.

— В смысле? — насторожился парень.

— В смысле, она нормально добралась до остановки и благополучно села в автобус.

— Откуда ты знаешь?

Глаза Игоря хищно сощурились.

— Игорь, я не поняла, а чего это ты меня допрашиваешь? — вспылила белочка всем естеством, не любившая наезды, особенно если они беспочвенные.

— Не допрашиваю я тебя. Просто спросил, — слегка повысил тон парень.

Голос Риммы наоборот стал тише и ниже, но в нем появились предостерегающие нотки.

— А я просто ответила. Доволен?

— Счастлив!

— Вот и замечательно. А теперь, будь добр, отстань от меня.

Закончив гневную отповедь, Римма красноречиво повернулась к лису встопорщенным хвостом, стараясь не дать вырваться характерному гневному цоканью, а тот сжал кулаки, чтобы не дать себе воли. Игорю хотелось, как в детстве, схватить вредную девчонку за этот самый хвост и со всей силы дернуть.

Уже на остановке белочка обернулась на громкий рев старых мотоциклов. Байкеры, проезжая мимо, притормозили.

— Римка, айда с нами кататься! — прокричал Михаил и сверкнул лихой щербатой улыбкой.

— Ну, уж нет. К тебе я на мотоцикл не сяду, лихач. Мне моя жизнь еще дорога, — ответила девушка, перекрикивая рев моторов. — К тому же, мне уже домой пора.

— Да ладно тебе, Рим. Не подбросим, что ли? — волк шлепнул ладонью по сиденью позади себя. — Садись давай.

— Нет. Я лучше к Володе, если он не против.

Владимир, крупный молодой человек с совиными глазами, только качнул головой, мол, запрыгивай и покатили, нечего тут полуторачасовые пляски с бубном разводить.

Белочка устроилась позади Владимира, умостила хвост поперек своих коленей и крепко обхватила водителя за пояс, прижавшись к широкой спине.

— Римка-Римка, ты разбиваешь мне…

Что именно она разбивает Михаилу, Римма не услышала, потому как моторы взревели и понесли своих всадников вперед по вечерней полупустой полосе. Замыкающим стал волк, а в голове ехал Ар Вольских.

Белочка смотрела через плечо Владимира вперед на уходящую вдаль дорогу. Кожаная куртка Аркадия, маячившего впереди, привлекала внимание рисунком змеи, набитым красной строчкой. Нахлынуло ощущение дежавю: красная змея застыла, как сейчас, а ее хозяин провожает взглядом обладательницу пушистого рыжего хвоста с белой кисточкой, оттаяв только, когда та садится в автобус. Так что зря Игорь думал, будто Тому не проводили.