На осколках гордости (СИ) - Мечтательная Ксенольетта

Кейел тоже возвращался к родителям…

— А они всегда приходят обратно?

— Кто? Вольные? Не-е-ет. Им ведь на нас плевать. Многие из-за этого их простить не могут, но ведь не виноваты они. А Вайли просто характером в отца пошла. Нахалка такая. Когда духи посчитали, что она готова выполнять миссию свою, она сразу к маме за деньгами пришла. Мама не впустила ее, а я не устояла: тихонько сообщила, где живу. Помогаю ей иногда, но мама не знает — она расстроится. Все же дело всей жизни в один момент пропало…

— А Кейел как с вашей сестрой познакомился? — осторожно поинтересовалась я.

— Не знаю, — легкомысленно ответила она, пожав плечами. — И она не рассказывает. Но они вроде бы ладят, хоть при встрече и ругаются каждый раз. Он ее на дух не переносит. Ну это и не удивительно. Говорю же: характером в отца, — улыбнулась, а потом немного сникла, тише добавляя: — а трудолюбием в маму…

Я долго находилась под впечатлением от услышанного, ни на секунду не сумев отогнать мысль, что мой верховный тоже эльф. Жадный эльф. И ему стало известно о моей силе… Теперь это пугало сильнее, чем до откровения Айвин.

Когда метка на руке ощутимо нагрелась, я сообщила новой знакомой, что правитель позвал меня.

— Почему вы так рветесь помирить нас с Кейелом? — прямо спросила я, когда мы подходили к дворцу.

— А почему нет? Он не хотел навредить вам, о чем поведали всему миру самые справедливые духи. И вы стремитесь к справедливости, раз уж рискнули лечь на алтарь Возмездия.

— Он говорил вам, что мы… — я оглянулась, замолкая и обдумывая, как задать ей такой вопрос.

— Вы хотите узнать, не ревную ли я? — опять удивляла она.

Я кивнула, сглотнув и посмотрев под ноги.

— Вы согласны были запечатать его душу, оставив в ней голодную жажду к преступникам. Суровое наказание для тех, кого любишь, — так легко лились ее слова, и так больно ударяли, выбивая остатки воздуха из легких. — Я понимаю, что он даже никогда не был вам симпатичен. Но не осуждаю вас. Оказаться в вашем положении никто бы не захотел. Объяснимо, что вы так тянетесь к выгоде. Кейел тоже это понимает, хоть вы ему и нравились. «Любимыми не рискуют» — это вы сказали на ужине. Тем более ими не жертвуют во имя справедливости, если же, конечно, вы не из гильдии справедливости и не являетесь рассатом. Хотя и они после такого с ума бы сошли, — рассмеялась она, видимо, шутке такой. — А Кейел — Вольный. Я по сестре знаю, как им трудно чувства осознать. Они у них, знаете, отбиваются в памяти прочно. Они ведь как повзрослевшие дети. Все первые эмоции очень остро воспринимают, привыкают к ним. Если ребенка пчела ужалит, он к улью больше не приблизится. Только если разрушить его… Но я с Кейелом говорила, убедила, что вас понять можно. Он пообещал, что мстить не будет.

Глава 12. Заточенная принцесса, или библиотечные посиделки

— Красивые линии силуэта, — сказала темноволосая, строгая с виду и немолодая эльфиорка, откровенно разглядывая обнаженную меня.

Щеки вспыхнули, я лишилась слов, едва не спрятала руки за спину. Вроде бы приятно, а с другой стороны… Хотелось прикрыться. И почему в Фадрагосе не придумали нижнего белья? Может, прямо сейчас о нем рассказать специалисту? Если Елрех не оценила, не значит, что не оценят другие.

Локон выбился из собранных в пучок волос и, упав, пощекотал шею. Я почесала ее, переступила с ноги на ногу и тихо поблагодарила:

— Спасибо.

— Никаких поясов, минимум сборок, — равнодушно продолжила она диктовать своему подмастерье.

Ученица гильдии Волшебная игла, молодая девушка, что удивляло, человек, сидела на диване и активно записывала каждое слово, оброненное портнихой. А от ее начальницы у меня вот-вот закружится голова. Она расхаживала вокруг меня по часовой стрелке, кажется, не собираясь останавливаться.

— Ровный живот подчеркнем, а округлые бедра выделим. Возьмем илсейскую паутину, — наконец-то, остановилась она напротив меня. Долго разглядывала мое лицо, а затем растянула бледные губы в скупой улыбке. — Это материал, почтенная. Как тонкий, мягкий шелк, но с меньшим лоском. У вас красивый цвет глаз.

— Обычный, карий, — нахмурилась я, немного растерявшись. Забыла, когда в последний раз слышала комплименты.

— Глубокий, темный, а к зрачку разбавлен золотом.

И говорить она умела так, что невольно себя исключительной почувствуешь. Я улыбнулась ей благодарно, но промолчала.

— Сделаем ткань переходящей по цвету от такого же коричневого, хотя… темнее. Разбавим черным. Потом — к холодному розовому, закончим подол угольно-фиолетовым. Переход должен быть незаметным, но не грязным, — оглянулась она на помощницу, словно убеждалась, что та продолжает усердно записывать, — и снова на меня. — Вырез декольте клиновидный, глубокий. Закончим его золотой брошью — ткань все еще должна быть коричневой. Выточки по линии груди и талии — все должно облегать, как вторая кожа.

— Не слишком ли откровенно? — вмешалась я.

— Почтенный Волтуар просил сделать все, чтобы вы затмили красоту шан’ниэрдок, осанистость эльфиорок и элегантность эльфиек. На празднике соберутся почтенные семьи всей Обители Цветущего плато.

Я вежливо улыбнулась, не продолжая тему. Возможно, опять политика, о которой не принято говорить любовницам. Потерплю.

— Два пальца от талии вниз — и уже должен быть розовый. Осторожный переход к фиолетовому начнем от середины бедра. Почтенная, закажите крытые сандалии из черного хрусталя. И смените гардероб — подобранные тут платья совсем не по вашей фигуре.

— Благодарю за совет, — ответила я «Фее-крестной».

Темная золушка?.. В какой же недоброй сказке я оказалась.

— Теперь расслабьтесь, но выпрямите спину. Позвольте мне снять мерки. Дышите, почтенная Асфирель, — усмехнулась она. — Я же сказала, чтобы вы расслабились. Или хотите на празднике не дышать вовсе?

— Я…

— Не оправдывайтесь, — перебила она меня, прикрывая светлые глаза. — Вы ведь почтенная. У вас дурной наставник.

— У меня его нет.

— А не помешал бы.

— Очередной совет?

— Кто я такая, чтобы советовать почтенным? — с улыбкой произнесла она, а затем что-то прошептала.

Вокруг вспыхнули белые духи. Двигаясь, они оставляли едва заметный след за собой. Подлетели ко мне, прикоснулись к коже, — словно погладили перышком.

— Не напрягайтесь, — шире улыбнулась эльфиорка, открывая глаза. — Ведите себя естественно.

Девушка засуетилась, раскладывая листы бумаги по столу, на полу, вокруг себя. Духи ощутимо скользили по моему телу, обволакивали, а затем слетали с меня и устремлялись к листам, которые на мгновение пропитывали собой, оставляя символы, рисунки, схемы…

— Теперь пройдите вперед, — скомандовала эльфиорка. — Ни единой лишней складки не должно появиться при ваших движениях. Ничего не оголится, не будет чрезмерным. Вы с почтенным останетесь довольны моей работой. Я гарантирую вам, что вы обратитесь ко мне повторно, а затем будете пользоваться моими услугами до тех пор, пока солнце не заберет меня.

Я сделала несколько шагов.

— Покружитесь.

Выполнила, чувствуя себя неуютно и смешно. Духи продолжали слетаться беззвучным роем и разлетаться, оставляя записи на листах.

— Присядьте на корточки, — указывал строгий голос эльфиорки, после каждого указания переходя на неразборчивый шепот. — Теперь на кровать… Вытяните ногу… Носок… Встаньте и наклонитесь… Потянитесь…

«Фея-крестная» ушла к обеду. И почему-то я не сомневалась, что платье на праздник получу от нее волшебное.

Дариэль предупредила меня, что до праздника я еще встречусь с мастерами из известных гильдий сапожников, цирюльников и ювелиров, которые получат точные рисунки моего платья. Вплоть до реалистично отображенных оттенков при разном освещении.

— Этот праздник важен для всего Фадрагоса, — разливался ласковой мелодией голос Дариэль.

Сквозь опущенные веки просачивался мягкий оливковый свет от цветов, чей аромат напоминал мелиссу. Я едва не стонала от блаженства. Мраморная ванна, в которой я лежала, была заполнена вязким теплым соком, якобы целебного фрукта. Сильные, тонкие пальцы закапывались в мои волосы, скользили по коже головы к затылку, к шее, потом к вискам, втирая чуть пекущее масло. Дариэль сидела на скамье у входа в это темное логово местных массажистов. Там же стоял переносной столик с топленым молоком, свежими булочками и медом. Кажется, без меда тут ни одного приема еды не обходилось.