По ту сторону тьмы (ЛП) - Болдт Р. С.

— У меня ключей нет.

Не оборачиваясь, он поднимает руку, и что-то металлическое сверкает, озаренное светом.

Хм. Пока я все еще отходила от потрясения, он, должно быть, снял его с колечка, на котором висели ключи от машины. Я подхожу к двери, он отпирает ее и толкает, ожидая, что я последую за ним.

Ну и дела. У кого-то, связанного с Бронсоном Кортесом, есть хоть одна джентльменская косточка в теле. Когда я уже собираюсь шагнуть внутрь, Дэниел говорит:

— Стив проверил все комнаты. Сказал, что все безопасно.

Моя голова кружится от вихря мыслей. Буквы медленно складываются в слова.

— Но… все это время ключи от дома были у тебя…

В его словах проскальзывает нотка гордости.

— Стив умеет проникать в дома без ключа. — И, словно спохватившись, добавляет: — Бесследно.

Боже.

— Сейчас я предпочитаю думать о вскрытии замка, как о чем-то благом, ведь Стив пробрался сюда, чтобы убедиться, что мой дом в безопасности.

Я захожу внутрь и соскальзываю с каблуков на коврик.

— Хотя, надо отметить, что факт того, что незнакомый мужчина прошмыгнул в мой дом и обыскал все без моего ведома, неутешителен. — Я вздрагиваю. — В смысле, что если он рылся в моем нижнем белье или еще где-то? Фу!

— Нигде он не рылся. — Незамедлительно утверждает Дэниел.

— А ты-то откуда это знаешь?

Он пристально глядит на меня.

— Потому что, если бы он это сделал, то босс выеб бы его.

— Ладненько. Приятно знать, что, эм-м, мое нижнее белье в безопасности.

На его лице появляется проблеск веселья, но исчезает так быстро, что я размышляю, не показалось ли мне это.

Положив сумочку на столик в прихожей, я роюсь в ней и достаю телефон. Сегодня я планирую спать с этой штуковиной. Дрожь все еще периодически изводит меня, напоминая о том, что я должна быть собранной и настороже, даже несмотря на странное дополнение в виде охраны, свидетельствующее о том, что я в безопасности.

— Ну-у, я благодарна за то, что ты меня подвез. — Я одариваю Дэниела вежливой улыбкой. — Если ты известишь меня, когда я смогу забрать свою машину и во сколько ее починка обойдется, было бы… Что это ты делаешь?

Он снимает ботинки, оставив их на моем коврике, и теперь бредет в сторону кухни.

— Наливаю себе воды. — Он окидывает меня взглядом через плечо. — Если ты, естественно, не против.

Раздражение борется с необходимостью быть вежливой после того, как он пришел мне на помощь. Мой голос наглядно показывает это, а тон — о неохоте.

— Стаканы в шкафу справа от раковины.

— Благодарю.

Я наблюдаю за ним, как наблюдают за диким животным, которое подошло слишком близко. Я ступаю по гладкому деревянному полу и прохожу дальше в кухню.

— Итак. Ты работаешь на Бронсона. — Я не произношу это предложение с вопросительной интонацией, ведь и так все ясно.

— Ага. — Он наполняет стакан водой из диспансера в холодильнике и поворачивается ко мне лицом. Его испытующий взгляд не отрывается от меня, пока он осушает содержимое своего стакана. — А теперь… почему бы тебе не поведать мне, зачем кому-то простреливать тебе шины и разбивать заднее стекло?

Я выдыхаю, внезапно почувствовав себя выжатой как лимон. Опустившись на кухонный стул, я упираюсь предплечьями на стол и смотрю на него сверху вниз.

— Послушай, знаю, что я тебе не нравлюсь, судя по тому, что твой бесстрашный главарь не слишком высокого мнения обо мне, но клянусь тебе, Дэниел… — Я с трудом сглатываю, когда события этой ночи ярко проносятся перед глазами. — Я не сделала ничего, что могло бы оправдать случившиеся.

Опустив голову на руки, я закрываю глаза и запускаю пальцы в волосы. Мои слова обращены скорее себе, чем ему.

— Какой поганый способ закончить ночь свидания.

— Ты встречалась с копом?

Я встревоженно вскидываю голову и встречаюсь взглядом со знакомыми глазами. Черт подери, я даже не слышала, как он вошел в мой дом. Его взгляд суровый, выражение лица напряженное. Он капец как красив — этого никто не отрицает, — но его черты, напряженные в строгом, неумолимым виде, заметно сдерживают мое восхищение.

Бронсон неподвижен подобно статуи, создавая впечатление, что он хищник, готовый напасть в любую секунду. Сегодня он одет в черные брюки и темно-серое поло. Благодаря этим коротким рукавам видны чернильные вихри, украшающие его сильные, мускулистые руки.

Я напрягаю спину и вскидываю подбородок, демонстрируя неповиновение, потому что у меня была адская ночка. Если он думает, что может ввалиться в мой дом и допрашивать меня, то пусть идет на хуй.

— Да. Да, встречалась. — Мой тон дерзок, и меня совершенно не волнует, что передо мной опасный бандит. Я достигла этого уровня злости. — Насколько мне известно, это не твоего ума дело.

Глаза Бронсона становятся такими холодными, что у меня по спине пробегают мурашки. Мышца на его щеке дико пульсирует, а голос подобен колючей проволоке, острой и смертоносной, рассекающей насквозь.

— Ты стала моего ума дела, как только начала крутится вокруг моих людей.

Я отшатываюсь от оскорбления. Если бы я была в состоянии испепелить этого кретина на месте одним только взглядом, это произошло бы прямо сейчас.

— Ты недоделок. — Я выдавливаю каждое слово сквозь стиснутые зубы. — Я же сказала тебе, что всего лишь пыталась помочь, передав тебе послание.

Я поднимаюсь со стула, внутренне ненавидя то, что мне все еще приходится наклонять голову, чтобы смотреть на него. Возможно, это из-за воздействия ночи на меня, я перегибаю палку и не забочусь о том, что оказываюсь перед лицом самой опасности. Но я топаю к нему и тычу указательным пальцем в грудину.

— Слушай-ка сюда, бандюган, я не сделала ничего, чтобы заслужить то, что произошло сегодня ночью.

Его ноздри раздуваются, разноцветные глаза сужаются, но он сохраняет полную неподвижность, пока я тычу пальцем в него, подчеркивая каждое слово.

— Это мне прострелили шины. Это мне вышибли заднее стекло.

Сильные пальцы обхватывают мое запястье, прежде чем я успеваю ткнуть его еще раз. Когда я поднимаю другую руку, он молниеносно хватает ее, а прежде чем я успеваю поднять колено и познакомить его с яйцами этого хрена, в дело вступает Дэниел.

— Эй. Полегче, вы двое. — Его слова произнесены спокойно, но в них отчетливо звучит предупреждение. — Мы должны поговорить о сегодняшнем послании.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Дэниела, и меня охватывает смятение.

— Какое послание?

Он достает что-то из кармана и бросает короткий взгляд на Бронсона, после чего его глаза останавливаются на мне.

— То, которое было приложено к кирпичу, что они швырнули в заднее окно твоей машины.

Каждая мышца в моем теле натягивается, как штык, и я ошеломленно смотрю на него. Я смутно осознаю, что Бронсон ослабляет свою хватку, и обхватываю себя руками.

Мои слова едва слышны, каждое из них застревает в горле.

— Что там написано?

Вместо ответа Дэниел обменивается взглядом с Бронсоном, и у создается впечатление, что они ведут какой-то безмолвный разговор. Дэниел протягивает мне то, что выглядит, как ошметок лоскута.

Мои движения окутаны нерешительностью; я беру ошметок, сосредотачиваясь на словах, выведенных на ткани черным маркером. Складывается мнение, словно кто-то старательно выводил каждую букву с величайшей любовью, каждый завиток и линия так аккуратны и точны, что это сильно противоречит зловещему посланию.

«ДЕРЖИСЬ ПОДАЛЬШЕ ИЛИ СДОХНЕШЬ».

— Что за хуйня? — ярость окрашивает колкие бронсоновские слова, и впервые я повторяю его слова.

— Точно, — выдыхаю я, когда смятение отзывается во мне, заставляя голос дрожать от страха. — Что за хуйня…

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

БРОНСОН

«ДЕРЖИСЬ ПОДАЛЬШЕ ИЛИ СДОХНЕШЬ».

Руки Джорджии так сильно дрожат, отчего лоскут трясется в ее руке. Она изучает записку, между ее бровей залегает глубокая складка.