Прокляты лесной девой (СИ) - Крутень Мария

Первую остановку мы сделали лишь спустя три часа после того, как выехали из Земьи, и тогда единственным желанием для нас с Далией было, как можно быстрее добраться до уборной. Остановились мы у обычного придорожного трактира, где на девушек в чужеземном платье — а я так и не успела переодеться — в сопровождении крепких мужчин в форме волисских гвардейцев посмотрели лишь с вялым любопытством. Впрочем, рассматривать нас посетители трактира могли только в течение тех нескольких секунд, что мы поднимались по лестнице на второй этаж, где и провели, запертыми в снятой гвардейцами комнате, около получаса. В трактире нам быстро сервировали обед, к которому мы, однако, не притронулись. Далия к этому моменту плакать перестала, но сидела, не поднимая глаз, и заговаривать со мною не спешила.

Мои надежды на то, что поездка всего лишь глупая шутка или инсценировка, к этому времени тоже развеялись как дым, и я размышляла о том, что делать дальше. Далия по-прежнему молчала и, судя по тому, что случилось дальше, тоже искала выход из сложившейся ситуации. Вот только остановилась она на варианте, который я сама отвергла. Когда гвардейцы за нами вернулись и повели обратно в карету, она закричала.

— Спасите, пожалуйста! Помогите! Я не хочу уезжать!

Вот только кричала она по-волисски, и мне было очевидно, что никто в таверне ее толком не понимал. Впрочем, всеобщее внимание ей привлечь удалось.

— Почему кричит эта девушка? — обратился, судя по уверенному хозяйскому виду, владелец лавки к предводителю волисского отряда. Тот язык не знал, но, очевидно, догадавшись о чем речь, протянул трактирщику какой-то свиток. Одновременно, остальные гвардейцы снова взяли нас с Далией под руки и потянули прочь из таверны. Девушка попробовала дернуться, но гвардеец, ее державший, что-то ей прошептал и та разом присмирела.

— Вот как! — между тем ответил хозяин таверны, изучив свиток. — А с виду милые невинные девушки, — он осуждающе посмотрел на Далию, скользнул неприязненным взглядом по мне и вернулся за свой прилавок.

«Что же там такого написали?!» — ужаснулась я. — «Наверное, что мы самые ужасные в Волиссии преступницы, не иначе!»

Хотя что-то в этом роде и предполагала, так как догадывалась, что раз нас на самом деле отправили в Волиссию, да под таким конвоем, то графиня должна была приложить все усилия к тому, чтобы мы не могли сбежать.

— Жаль, что Ее Светлость приказала тебя трогать, — произнес командир этого отряда наемников, обращаясь почему-то ко мне — видимо, решил, что я была инициатором поступка Далии — едва нас впихнули в карету. Я не знала, откуда они взялись, но пока был жив мой отец, ни один из его гвардейцев не позволил бы себе так обращаться с женщиной, тем более благородной дамой.

— Однако про подружку твою Ее Светлость ничего не говорила, — добавил он с глумливой улыбочкой, заставившей Далию сжаться в углу кареты. — Еще одна такая выходка….. — его ухмылка стала еще шире и говорила сама за себя. — Из повозки больше не выйдете! И есть, и спать здесь будете! И ходить под себя! Понятно?!

Мы синхронно кивнули, мужчина со всей силы захлопнул дверцу кареты — я даже удивилась, как та не отлетела — и, вскочив на коня, последовал за нами.

— А тебя-то за что выслали? — подняла на меня красные глаза моя подруга по несчастью, едва, получив угрозы от нашего конвоира, мы двинулись в путь.

— Об этом я хотела спросить тебя! — удивилась я не на шутку. Значило ли это, что и Далия в чем-то провинилась?

— Значит ты тоже?! — девушка оживилась, и удивление быстро стерло с ее лица страх. — Рассказывай!

— Да я толком не знаю, — пожала я плечами, — но предполагаю, что из-за того, что отказалась выполнить одно поручение, которое мне дала графиня Папеньи. А ты?

— А я случайно разговор подслушала. Ведь, не намеренно! — на глаза Далии снова стали наворачиваться слезы. — Просто мимо шла, а меня заметили — сегодня утром это было-то, еще до завтрака — да как накинулись графиня на меня! Думала, заклюет. Я клялась и ей, и Ее Высочеству, что ничегошеньки не услышала, и думала, поверили. Но стоило тебе тогда из горницы выйти, как Ее Высочество сама явилась с Франией и Тириной и приказала собрать свои вещи и твои.

И она все-таки заплакала. Чем ее утешить, я не знала, поэтому, молча, сидела рядом и держала за руку.

— И вещи даже собрать толком не дали! — продолжила всхлипывать бывшая фрейлина. — Два платья в сундук положила и все! Сказали, хватит! Браслет мой, что Бранд подарил, Франия себе забрала. Кикимора болотная!

— Нет, на кикимору она не похожа, — заметила я, вспомнив настоящих и злыдня, с которым они меня связали. И так тоскливо стало, что я чуть, было, тоже не заплакала вместе с Далией.

«И браслет чужой Франия присвоила, и злыдня теперь присвоит…. Ну уж, нет!» — эта мысль мне совсем не понравилась. Слезы мигом высохли.

— А в твой сундук только то старое платье, которое ты у служанки выменяла, разрешили положить. И все-е-е! — жаловалась Далия. — А ведь сегодня-то новые наши платья, наконец, принесли-и-и! Красивые, расшитые, я сама видела-а-а…

— Хватит! — решила я остановить поток слез, хотя новые платья мне тоже было жалко. Даже взглянуть не дали! — Новые потом сошьют! Сейчас у нас другие проблемы!

«Нужно как-то выбираться, а не раскисать! А потом вернуться, и вывести графиню и ее пособниц на чистую воду!»

— А что за разговор-то был, на самом деле, не слышала? — поинтересовалась я. Чтобы вывести заговорщиц на чистую воду, нужно было понять, что они замышляют.

— Если честно, то немного слышала, — Далия порозовела. — Но все равно ничего не поняла!

— Ты расскажи, может, вместе поймем!

— Ее Высочество кричала на Ее Светлость, ругала за то, что та не торопится, только, куда торопится, я не поняла. Я тогда сильно удивилась, что Ее Высочество кричит на свою тетушку, мне казалось, что та ей почти как мать, — бывшая фрейлина совсем не по придворному шмыгнула носом и продолжила — Да, Ее Высочество кричала, что он не будет ждать, и тогда всем станет плохо. Вот только я не поняла, про кого она говорила. Не про Его Величество же?

— А имя не называла?

— Нет, — покачала головой девушка, уже полностью позабыв про слезы. — Только все «он» и «он». Казалось, она боялась его очень.

— А дальше что?

— Ну…. — начала Далия, понизив голос. — Ее Светлость тоже начала кричать. Представляешь?! На Ее Высочество! Кричала, чтобы Ее Высочество прекратило истерику. Потом тоже говорила про кого-то, говорила, что этот «он» требует что-то и поэтому у Ее Высочества еще есть на что-то время.

— Ничего не понятно, — сокрушенно ответила я на сбивчивый пересказ девушки.

— Да, — вздохнула она. — Я тоже не поняла, о чем они говорили. Лишь на чуточку в щелку посмотрела, а Ее Светлость меня сразу же и приметила….

Рассказ Далии мало что добавил к тем обрывкам, что услышала я сама. Тем не менее, мне было уже понятно, что и принцессе, и ее советчице было что-то очень нужно в тереме — не та ли самая статуэтка, за которой меня посылали, или они вознамерились выкрасть всю сокровищницу? — и для этого чего-то княжич был не целью, а средством. Видимо, изначально они планировали сделать это, с помощью зелья заставив княжича самого принести им нужную вещь, но столкнулись с трудностями и решили использовать меня и мой седмичник. Отправив меня прочь, цветок мне с собой взять не разрешили, отчего на душе было тревожно. Не попробует ли графиня сама воспользоваться им в своих нечистых целях? Оставалось надеяться, что мой злыдень успеет передать князю то, что я ему сообщила, и тот поверит, не сочтя это бреднями глупой фрейлины, и усилит охрану своих сокровищ.

При мысли о моем сопровождающем, я снова не удержалась и вздохнула. Как скоро меня он хватится? Будет ли искать? Или обрадуется? Ведь проклятье, скорее всего, рассеется, раз мы на таком расстоянии друг от друга. От этого стало как-то грустно. Вот только, стоило вспомнить его взгляд, как он хмурится и как улыбается, а вслед за улыбкой сразу вспомнилось, как нежны его губы и как сильны его руки, и я поняла, что для меня проклятье никуда не делось. Или мы еще недостаточно отъехали от княжеского терема?