История одной любви "Любить волка. Быть волком" (СИ) - Мигаро Лилия

Стаж покраснел. Только теперь не мило от смущения, нет. Теперь он был налит злостью и негодованием. Он читал мою жалобу и начинал всё глубже дышать, словно сказочный дракон, того и смотри огнём плюнет.

— Прошу меня простить вожак Волкова. Я лично возьму этот вопрос под контроль. И, простите ещё раз. Это инициатива отдельных лиц, это никак не действия стражей как таковых.

— Я рада, что вы разумный человек. Очень надеюсь, что о следующей ночи мне не придётся беспокоиться благодаря вашей заботе.

Страж опять мило покраснел. А мы под хитрые, смеющиеся глаза сопровождавших меня мужчин пошли к секретарю суда стай. Он что-то раскладывал на столе полностью погруженный в свои мысли.

— Простите, а передать заявление для судей до начала суда я могу через вас или дождаться начала и передать через стражей?

Я говорила ласково, все-таки он ещё ребёнок. И получила ещё одного смутившегося и мило покрасневшего мужчину, пока ещё маленького, но уже мужчину. Он улыбнулся мне в ответ и взял заявление у меня присев на корточки на краю возвышения, чтобы сравняться со мной. А потом тихо-тихо прошептал.

— Спасибо вам, вы мою маму спасли, у меня теперь ещё и сестрёнка есть.

Теперь смутилась я. Я прямо чувствовала жар приливший к щёкам. И ничего умнее чем сказать глупость в ответ я не придумала. А от моего ответа мальчишка даже хохотнул.

— У меня тоже, не в смысле мама, а в смысле родни. Целых три брата, правда здоровых, что медведи, рядом с ними я словно мелкая девчонка, сестрёнка, а не вожак.

— Знаете, — улыбаясь продолжил мальчишка, — вы даже рядом со мной мелкая девчонка.

И он подмигнул мне. Вот же дамский угодник. Я даже покраснела.

— Умеешь ты заводить знакомства с правильной ноты. — Владимир Григорьевич говорил улыбаясь и с гордостью в голосе. — Страж Гришин известен своим нравом и строгим соблюдением закона. С ним не то что подружиться, с ним даже просто разговаривать побаиваются даже свои, равные ему. Ну а секретарь вообще юный гений и отшельник. Он говорит мало и только по делу или из необходимости. А ты за пять минут разговора сразу двоих покорила и смутила одновременно.

В зал зашли судьи и расселись на своих местах. Все разошлись по местам. Сегодня свободных мест на трибунах я уже не видела. Мои ребята вывели пленников в зал и стали вокруг них. Стражи расположились в стороне. Это не укрылось от зрителей и по рядам послышались шепотки. Их оборвал ровный голос мальчишки секретаря. Хотя уже не мальчишки. Серьёзный взгляд, без эмоциональное лицо, строгий и ровный голос.

— Доброе утро всем собравшимся. Не смотря на время, суд отсрочен на пол часа. А до этого будет рассмотрено заявление вожака Волковой. Её право вожака стаи этой ночью было нарушено попыткой обойти прямой приказ. Она подала заявление об отстранении виновников от занимаемых должностей в рядах стражей и наложить арест на все имущество и счета до окончания разбирательства. Суд ознакомился с заявлением и полностью поддерживает требования. Страж Гришин, возьмите под арест виновных в нарушении законного права вожака оборотней: Джон Вильмус, Иван Кирпичёв, Луис Крэц, Азалия Первакова, Нина Симонова, Дэнис Груц и Симон Вольф. Изолировать их от общения с другими и между собой, и не выпускать из здания. Выполняйте. Для собравшихся суд поясняет. Вожак Волкова отдала приказ изолировать задержанных и по её суду уже виновных оборотней, не допускать ни общения между собой ни с кем бы то ни было из вне. Перечисленные стражи пытались обезвредить охрану и пообщаться с пленниками или устроить самосуд — это нам ещё предстоит выяснить. На основании этого суд лишает этих оборотней права занимать место в рядах стражей за неподчинение прямому приказу. А за попирательство законных прав вожака Волкова и нанесение оскорбления всем стражам, наложен арест до момента определения вины и назначения наказания и суммы в счет компенсации предусмотренной законом стай. Поскольку Вильмус, Кирпичёв, Крэц и Первакова из семьи потомственных стражей и ни к какой стаи не относятся, то у них накладывается арест на все имущество их семей, а не только их личное. Объявляется пятиминутный перерыв.

Стражей взяли под конвой и увели. По залу разносились шепотки и даже выкрики. Оборотни, потерявшие близких обиженно возмущались о их праве на месть не меньше этих стражей. Были выкрики о бездействии и злоупотреблении старей, о их безнаказанности. А потом знакомый голос выкрикнул о справедливости судей и вожака Волковой. Ряды подхватили эту мысль и по рядам в голос заговорили, что я, Волкова, истинный вожак. И замолчали все только на замечание секретаря. Он строго с ничего не выражающим лицом объявил о начале заседания. И снова темнота и экран, где все смотрели суд моей стаи, где оправданные говорили, все в подробностях, о себе, о своих близких, о своих преступлениях и о том, что их сломали, запугали, заставили. К концу просмотра, когда вновь помещение осветили лампы, мало кто из присутствующих и слышавших показания оборотней в первый раз остался без эмоций. У многих блестели слезы на глазах, кто-то тяжело дышал пытаясь совладать с эмоциями. Даже некоторые из стражей были бледнее обычного и у некоторых были растерянные взгляды. Время было уже глубоко за полдень, секретарь с таким же лицом без эмоций громко объявил об продолжении завтра в десять и попрощался со всеми. Судьи ушли, и он вместе с ними. Мои верные ребята подхватили с центра пленников и повели под арест. Ко мне подошёл страж Гришин. Князев напрягся, а рядом со мной, из ниоткуда, вдруг появились Петя и Сеня. Страж растянулся в какой-то покровительской и доброй улыбке.

— Вожак Волкова. Я предлагаю вам помощь от верных делу стражей, тех, в ком я уверен и за кого могу поручиться. И могу заверить вас, эту ночь вы проведёте в сладком сне.

Он говорил улыбаясь и посматривая на моих ребят за плечами, одобрительно, я скажу, поглядывал.

— Ну если Вы гарантируете Борис Петрович, то я только рада буду помощи. Добросовестных стражей. В моё отсутствие старший Владимир Григорьевич, он скоординирует выделенных вами стражей. И я рада, что вы не затаили злобы на меня. — Он снова ухмыльнулся громко выпустив воздух.

— В рядах стражей уже давно появились те, кто кого бы я лично с позором выгнал. Но я всего лишь старик, и исполнитель, страж закона и порядка стай. И я только рад тому, что мне предстоит стоять плечом к плечу с теми, в ком я уверен. Так что не вижу ничего плохого в зачистке, так сказать, не совсем чистых. Но прошу учесть, что и злоупотреблять, и порочить честь хороших оборотней не позволю. И поэтому прошу заметить, что молодые стражи, попавшие под влияние старших и опытных и нарушившие приказ, я говорю о Нине Симоновой, Дэнисе Груц и Симоне Вольф, будут при разбирательстве под моей протекции.

— Спасибо за откровенность. Уверена вы сами найдёте правильные методы воспитания оступившихся не опытных ещё по сути детей. И я вам в этом даже поспособствую.

— Не смотря на юность и не опытность ваших лет, вы довольно рассудительны. Спасибо вам. И ещё, я передам вашим ребятам пару бумаг… Я заметил какие документы вы запрашиваете в архиве. Уверен они будут вам полезны. Но надеюсь вашей рассудительности хватит на то, чтобы не говорить о том из чьих рук к вам попали эти документы.

Он резко развернулся и ушёл чеканя шаг, словно мы расстались поспорив и не найдя компромисса. Я стояла смотря в удаляющуюся спину, глубоко дыша и ничего толком не понимая. Из раздумий меня вывел голос Владимира Григорьевича.

— Знаешь, Коля, эта девочка заводит друзей и союзников, даже не стараясь. Мне страшно представить, что будет, если она приложит усилия.

— Да, Влад, стать на её пути страшно даже мне. — Вот взрослые мужчины, с детьми и внуками, а стоят и смеются тут надо мной, словно мальчишки.

— Да ну вас. И вообще, пора уже открыть мне тайну, покрытую мраком. Так что выбирайте место и к обсуждению.

Я говорила разговоре о том где сейчас Сергей и что с ним. Меня так и не посвятили в подробности. Мужчины сразу посерьёзнели. Пропали с лица улыбки и озорство, даже в глазах была печаль и что-то ещё, мне не понятное. Это кольнуло в сердце болью. Мне не понравится правда, очень. Но лучше знать.