Птицы знают лучше (СИ) - Яблоня Дикая

***

Угодив в мир тьмы Саша то и дело задавалась вопросом: "Какого черта?!". Если речь заходила о литературе, это переводилось как: "Любимые писатели, вы издеваетесь?". Как вышло, что Лавкрафт сочинял одни только юмористические новеллы, а Эдгар Алан По прославился депрессивной любовной лирикой?

Она тут же начинала спорить сама с собой. В чем смысл ужасов в литературе или кино — помимо выразительности образов, красоты слога и прочих умных фраз из рецензий? Для обывателя ужасы — повод чаще радоваться реальности: "Всю семью сожрал дом на холме? Квартирка-студия не выстоит даже против морской свинки — убийцы холодильников. Из астрала лезут чудовища? Моя ипотека на фоне этого — просто праздник какой-то!"

В мире, где монстры были реальнее любых долгов по кредитам, жанр хоррор так и не появился — его прекрасно заменяли сборники фольклора и выпуски новостей. И то, и другое, догадывалась Саша, проходило цензуру — к чему плодить еще больше страхов и паники?

Человека из другого мира легенды и телепередачи не пугали — просто не получалось в них верить. Поверить собственным глазам оказалось намного проще. Научило ли это ее бояться тьмы? За полгода Саша встретила кучку скелетов с идиотскими ухмылками, хромоногих пугал и паука, который сам ее испугался. Как только эффект неожиданности проходил, страх превращался в злость. Ночник, сияющий словно люстра, по-прежнему хотелось расколотить.

Саша сделала выводы: тьму следует опасаться — так любой разумный человек опасается ядовитой змеи, бешеной собаки или психопата с бензопилой. Главное — сдержать распоясавшееся воображение. Нет страха и паники — нет монстров.

И вот теперь она держала в руках учебник, полный этих самых монстров: не сборник сказок, не дешевый таблоид — книгу, которой полагалось верить.

Должно быть, большую часть вырванных страниц занимали именно иллюстрации. Саша мысленно поблагодарила неведомого цензора: ей и уцелевших картинок хватило с лихвой. Фотографий не было — сплошь рисунки. Названий у чудовищ тоже не оказалось, только номера в группах: "городской монстр № 11", "лесной монстр № 3"… "Мудро, — кивнула сама себе Саша. — Имя — "плюс много" к материальности." Общий смысл раздела был так же прост, как и безрадостен: тьма запоминала образы. Стоило какому-то олуху пару раз испугаться собственной тени, додумав ей суставчатые лапы, клешни или сто глаз, и — на третий раз тьма любезно предлагала монстра сама. Тень ли это жуткого высохшего дерева, или табуретки в баре, уже не имело значения.

Образы накапливались. Так продолжалось тысячи лет. Сашин знакомый программист сказал бы: у тьмы отличная база данных.

Порождения тьмы уничтожали волшебники. Именно ликвидаторам и нужна была классификация — для выбора наиболее эффективных слов. Обычно вполне хватало очень яркого света и немного волшбы. Раздел, посвященный самым тяжелым случаям, оказался вырван из книги полностью.

Саша обняла Защитника. Тот в кои-то веки не возмущался — понял, что нужен хозяйке. Собравшись с духом, она перелистала книгу еще раз. Ей предстояло работать на "Зарю", так какой смысл бояться рисунков?

Лидерами по части вдохновения для трусов оказались членистоногие. "Кто бы сомневался, — невесело усмехнулась Саша. — Привет, Чужой!" Немалую лепту внесли старые и мертвые деревья. Третье место — вот уж сюрприз! — досталось людям: почти все городские монстры были человекообразны. Справившись с первым впечатлением, Саша поняла: многие из чудовищ — нелепы. "Клюв с рогами и руки из задницы? Серьезно?! А у этого вместо головы — клешня, зато глаза — на боках: как, интересно, он оценивает расстояние до предмета?.."

"Легко рассуждать в ярком свете безопасной комнаты, — напомнила она себе, — попробуй сделать то же самое быстро — во тьме!"

Саша захлопнула справочник, заставив сыча сердито тявкнуть от неожиданности.

— Прости, — она снова прижала птицу к груди. — Ты у меня никогда ничего не боишься, только прикидываешься и злобствуешь. Будем злиться вместе — это лучше, чем страх.

***

Она и не заметила, что давно уже наступил вечер: хорошенькие новые часики на браслете показывали половину десятого. Каким бы трудоголиком ни был господин мэр, к этому времени даже он возвращался домой — под защиту родных стен и светильников.

Саша поняла, что боится предстоящего визита, наугад открыла книгу и несколько секунд разглядывала иллюстрацию "городской монстр № 13" — тварь, весьма напоминавшую Бармаглота из классического издания "Алисы в Зазеркалье".

От этого стало чуточку легче.

Еще через несколько минут, дважды забыв на нервной почве дорогу, Саша наконец постучала в дверь кабинета. Она вошла, не дожидаясь приглашения, и нахально уселась в кресло напротив стола.

— Ты не вовремя, — холодно сказал Вадим, не отрываясь от каких-то бумаг.

— Я никогда не бываю вовремя! Вот скажите мне, Вадим Алексеевич, — Саша небрежно закинула ногу на ногу, — почему Сашенька так и покинула этот мир всего лишь невестой?

Устремленный на нее взгляд, скрытый непроницаемо-черными стеклами, был полон боли и злости, Саша знала это наверняка. Про такую неприязнь говорят "ее можно резать ножом". Или ею самой кого-то прикончить без дополнительных средств. Тем самым "кем-то" рисковала через секунду стать начинающая волшебница, но других вариантов не было. Как еще получить достаточно страха и злости — скандалить со слугами?

Увы, Вадим был идеальным донором.

"Для его же блага!" — подхлестнула себя Саша.

— Слабо' было жениться на невменяемой умирающей женщине, а? — бросила она господину мэру в лицо.

— Ты…

Прежде чем зубовный скрежет неплавно перешел в убийство, Саша отпрыгнула подальше от стола и с отосительно безопасного расстояния крикнула:

— Некогда объяснять! Секретный документ мне, пока я на взводе! Волшебство выдыхается!

Нужно отдать Вадиму Ярцеву должное — он даже не швырнул в распоясавшуюся девицу ничем тяжелым. Более того — выполнил хамскую просьбу. Саша восхитилась его выдержкой и тут же пояла, что теряет настрой. Она схватила листок, едва не порвав его, и прошептала слова.

Стала ли всему виной поспешность? Или доктор Литанов намудрил с химикатами, а те вступили в реакцию с волшбой? Так или иначе, на секунду-другую из-под черной краски проступил текст.

Потом лист полыхнул ядовито-оранжевым пламенем — прямо Саше в лицо.

— Мама!..

Неправильное пламя опалило ей руки и волосы, поползло по рукавам. Настоящий волшебник моментально принял бы меры. Недоволшебница сумела лишь завизжать. Графин воды, выплеснутый ей на голову, почти спас ситуацию. Почти, потому что погибший документ успел упасть и поджечь ковер.

К тому времени, когда в комнату вбежал Микула с огнетушителем в руках и Степлером на плече, пламя уже было затоптано.

— Так! — спросил несостоявшийся спасатель. — Что горело?

— В основном — моя репутация, — мрачно сообщила Саша из кресла.

— И ценные вещи, — усмехнулся Вадим. — Принесите аптечку, будьте любезны. У нас тут волхв, раненый при исполнении.

— Вот обязательно было язвить? — Саша трясла в воздухе обожженными руками и прикидывала, не попытаться ли вылечить себя волшебством. Победил здравый смысл.

— Издеваться надо мной — тоже обязательно? — Вадим стоял перед ней, и на его лице снова была неприязнь. Саша невольно отодвинулась, забившись в кресло с ногами, как это делают маленькие дети.

— Мне жаль. Правда. Простите меня, если сможете. Увы, волшебство в моем случае работает только за счет сильных эмоций: страха, злости, обиды… и тому подобного.

— А положительные эмоции использовать не пыталась? Радость, например?

— Нет, — горько вздохнула Саша. — Нет ее — радости. С тех самых пор, как я попала в этот мир, и нет. Иногда нам с Сашенькой становилось весело, но это было не то, совсем не то. Сегодня с утра перебирала тряпки в шкафу — тоже порадовалась, но лишь чуть-чуть. А нестоящее счастье — где-то там, далеко… — она помахала в воздухе рукой, изображая неведомые миры, и скривилась: кисти уже покрылись волдырями. Их вид заставил Сашу вспомнить, ради чего затевалась вся эта авантюра.