Любовь вне Времени (СИ) - Безумова Эля

Мужики в посёлке обходили её стороной, не в моде у них были городские бабы, тощие как селёдка. Мужская часть населения любила и баловала своим вниманием, пышнотелых да пышногрудых, румяных и озорных бабёнок, у которых в руках всё спорилось. А Маргарита Павловна, полностью не соответствовала этому типажу — высокая, худущая, плоскогрудая, с высокомерным взглядом и надменностью в речи. Она никогда не улыбалась, была натянута, как струна, а потому — её боялись и избегали.

И вот, когда Марго стукнуло тридцать пять, и она поставила большой и жирный крест на личной жизни, в школу пришёл ОН…молодой физрук.

Парень был родом из города на Неве, из Ленинграда. То ли учился плохо, то ли кому — то перешёл дорогу, а злые языки поговаривали, что единственная дочка ректора, была влюблена в молодчика…Но так получилось, что Судьба забросила его в далекую Сибирскую глубинку.

Коля не унывал — он вообще, был весельчак по жизни. Голубоглазый блондин, с широкими плечами и стальным прессом, своим появлением в рабочем посёлке произвёл фурор. Николай не пропускал ни одной юбки, его молодая плоть требовала наслаждения Жизнью. Добрался его взгляд и до Маргариты Павловны.

Дело в том, что физрук считал себя настоящим мужиком. А настоящий мужик, должен уметь брать неприступные крепости, которой и являлась Музычка. Два месяца Коля обхаживал её. О, как ему было интересно, какова же эта сухая и чопорная училка в кровати! И когда у них всё «случилось», молодой человек был шокирован страстью и сексуальностью женщины.

Во — первых, она оказалась девственницей — про такое Чудо, он только читал. Во — вторых, Марго настолько чувствовала партнёра, что Николай на какое — то время, забыл про всех женщин на свете. Учителка играла на его теле, как на фортепьяно, играла различные мелодии, то быстрые и страстные, то нежные и задумчивые. Николай был покорён!

В посёлке стали шептаться про их отношения, которые длились почти год. Маргарита Павловна расцвела и похорошела, глаза её засветились счастьем…простым, бабским счастьем. И может быть, даже они поженились бы, несмотря на разницу в возрасте, аж в двенадцать лет, как однажды…

В дверь её комнаты постучались. Стук был требовательный, даже отчасти наглый.

— Входите, открыто! — Марго накинула шаль и прибавила яркости в керосиновой лампе.

В посёлке были частые перебои с электричеством, а потому керосинка часто выручала. На пороге стояла девица лет девятнадцати, её бывшая ученица Маша Кирьянова.

— Машенька, что случилось?! Проходи… — жестом руки, женщина пригласила зайти, вглубь комнаты.

Но гостья, как вкопанная стояла на пороге.

— Маргарита Павловна, скажите — он вам нужен?! Вы…вы же, уже старая… — губы девушки дрожали, то ли от холода, то ли от гнева.

— За «старую» — отдельное спасибо! — парировала Марго. — А теперь, милая, объясни поподробнее — кто он?

— Николай, мой жених! — выпалила девчонка.

— Машенька, я не знала, что Николай является твоим женихом! — растерялась учителка.

— Весь посёлок — знает, а вы — не знали! — как ужаленная, взвизгнула бывшая ученица. — Может, вы ещё скажете, что не знали о моей беременности?! — резким движением, девушка распахнула пальто, под которым показался округлившийся животик. — Вот, смотрите, пять месяцев уже!

Во рту стало сухо, желудок предательски заныл, как будто не ел дня три, а в сердце ударила горячая волна. Марго захотелось дать этой нахалке по морде. Но, на то она и учителка, чтобы уметь справляться с эмоциями.

— Я обещаю, что ни ты, ни Николай, больше никогда меня не увидите! — холодно и очень жёстко произнесла женщина, захлопывая дверь перед носом девицы.

На следующее утро, учителка не вышла на работу. Оказалось, что поздно вечером, местный шофёр дядя Толя, подбросил Маргариту Павловну до райцентра — она с чемоданом в руках, голосовала на дороге.

Так Марго снова оказалась в Москве. От бабушки, ей досталась комната в коммунальной квартире — в центре Арбата. Много лет комната стояла закрытой. Распаковав чемодан и протерев везде пыль, женщина первым делом, отправилась в магазин музыкальных инструментов. Там она приобрела дорогой, белый рояль — мечта всей её жизни. Заработки на Севере были хорошие и ей удалось подкопить деньжат.

На следующий день, удивлённые соседи по коммуналке, лицезрели как четверо здоровых мужиков, пытались затащить рояль, закреплённый на широких ремнях, в квартиру.

Неделю из комнаты новой соседки, лилась музыка Чайковского, Бетховена, Баха, Моцарта. Рояль стонал и плакал, вместе с хозяйкой…вместе с хозяйкой, пел Реквием неудавшейся Любви. А ещё через неделю, женщина устроилась на работу — преподавателем в музыкальную школу. Новый коллектив, новые люди…и, Марго начала забываться…как вдруг, с ужасом обнаружила, что вот уже, два месяца — у неё, нет месячных. А уж когда, в овощном магазине, она попросила продавца подать ей банку с солёными огурцами, ноги сами понесли в женскую консультацию.

— Вы беременны… — пожилая врач, сняла очки и устало потёрла глаза, — …рожать будем или абортировать?! — добавила она, обращаясь к окаменевшей от её слов, пациентке.

— Я…я не знаю! Мне подумать надо… — Марго сидела и казалось, не дышала.

— Думайте…только недолго, а то все сроки пройдут! — врач протянула женщине, три маленьких листочка с печатями. — Вот, направление на анализы, если вдруг на аборт надумаете! Следующий… — заорала она благим матом, всем своим видом показывая, что приём окончен.

Маргарита Павловна не спала всю ночь, ворочалась: «Мне почти тридцать семь — рожать уже поздно. Да и нет у меня никого, тяжело растить на одних руках…случись чего со мной, куда ребёнка, в детдом?!» На утро, она взяла листочки с направлением на анализы, и отправилась в женскую консультацию. «Аборт, конечно аборт…другого выхода — нет, не воспитаешь одна…» — пульсировал мозг в истерике.

Очередь в процедурный кабинет, была большая.

— Кто последний? — спросила Маргарита Павловна, и заняла место на жёстком и потёртом, коричневом стуле. Достала из сумочки томик стихов Есенина, и только приступила к чтению, как над ухом раздался визглявый, женский голос:

— Ой, простите пожалуйста, не подержите?! — не дожидаясь ответа, хозяйка этого голоса, водрузила на колени Марго, годовалого карапуза — мальчика.

— Моя очередь, — виновато заглядывая в глаза Маргариты Павловны, оправдывалась женщина, — а с малым, никак нельзя! Я быстро… — и скрылась за дверями процедурной.

Карапуз тут же начал плакать. Марго растерялась — она не умела обращаться с детьми. Малыш, как назло, не успокаивался. Всё, что пришло на ум — это, покачать его на руках. Женщина отошла к окну, подальше от народа, прижала ребёнка к себе, и начала петь колыбельную…колыбельную из школьной программы, третьего класса. Услышав голос Марго, мальчонка тут же, прекратил свой рёв. Своими большими глазами, он с удивлением уставился на губы Марго, из которых исходил красивый, качественный звук. В коридоре стало тихо. Женщины, сидящие в очереди — замолчали, зачарованные голосом Маргариты Павловны. Когда песня закончилась, все дружно захлопали в ладоши, и вдруг кто — то проронил вслух:

— Наверное, у неё дети тоже талантливые!

Из процедурной вышла мамашка, она держала руку согнутой:

— Вот и всё, кровь из вены взяли…врач велела ватку подержать, ещё минут пять, — широко улыбнулась она и добавила удивлённо, обращаясь к малышу, — а мы тут, даже и не плакали…мы молодцы, да?!

Карапуз заулыбался, его глаза заискрились такой Любовью, наполнились таким Светом, когда он увидел мать, что у Марго мурашки побежали по коже.

— Спасибо вам, спасибо! — благодарила она мамашку карапуза, передавая его, как ценный груз, с рук на руки.

— Да мне — то, за что?! — удивилась женщина, — это вам, спасибо! Мой Валерик, даже не плакал…

«Валера…Валерий Николаевич…да, я назову его так! И он придёт в этот мир, ведь я любила его отца! Он будет гениальным пианистом, и добьётся того, чего не смогла его мать…» — Марго неслась на работу, на всех парах, улыбаясь каждому прохожему.