– Я позволил себе такую слабость, как встречи с тобой во сне. Для меня эти сны реальней, чем явь.
– И это твоя единственная слабость?
– Единственная, – подтвердил он.
Лестно, конечно, но меня напрягает, что Наир не хочет встретиться в реальности.
– Интересно, что происходит с нашими телами, пока мы тут?
– Полагаю, мои кальсоны промокли насквозь, – усмехнулся он.
– А у меня простыня, – кивнула я.
– Лежи, – попросил Наир, а сам сел и положил обе свои ладони мне на лицо. – Не пугайся. Я попробую запомнить черты твоего лица. Сквозь дымку никак не получается их разглядеть.
– М-м-м... так работают незрячие скульпторы.
– Обязательно слеплю из глины твой бюст в цвете. Скажи, какого цвета твои глаза?
***
Тут мой разум окончательно воскрес.
«Ага, дружочек! Информацию обо мне, значит, собираешь. А знакомиться в реале не торопишься... Что ж, поиграем!»
Вслух ответила ему:
– Глаза зелёные, а может, голубые или синие, или карие, или... серые!
– Дарси...
О, Лорена! Неужели он всерьёз думает, что это моё настоящее имя?
По сути, если прислушаться к интуиции, которая у меня как всевидящее око на затылке, то мы оба безбожно друг другу врём.
Ситуация нерадужная: имён друг друга мы не знаем; Наир скрывает, кто он, я тоже. Мы живём вдали друг от друга и, если не предпримем шаги навстречу, никогда не встретимся.
Признаться, я и сама не знаю, стоит ли нам знакомиться наяву. Меня устраивает полученный во сне опыт. Как говорится, удобство и чёткое планирование времени – наше всё. Личная жизнь, если она есть, отнимает слишком много времени и отвлекает от моей обожаемой научно-экспериментаторской деятельности.
Думать о реальной встрече меня заставляет загадка, связанная с личностью Наира. И тут я ничего не могу с собой поделать. Ну, и притяжение между нами тоже не даёт о себе забыть. Это факт.
– Наир, неужели ты думаешь, что я раскрою все карты перед человеком, который не желает открываться мне?
– На расстоянии я для тебя не опасен. Но только на расстоянии, – мрачно ответил он.
– Хм, – неодобрительно фыркнула я.
– Ладно, можешь не говорить. Знаешь, у тебя по-эльфийски утончённые черты лица. Возможно, ты эльфийка? Или полукровка?
– Нет, – ответила правду. – Не полукровка, – а потом нагло соврала: – Но ты прав в другом: я эльфийка.
– И пахнет от тебя травами.
– Это лавандовый гель для душа и травяной шампунь.
– Волшебный запах... Моя прекрасная эльфийка... – шепнули губы Наира возле моего уха, а меня саму вновь притянули к горячему во всех смыслах мужскому телу.
Эх, в который раз, прощай, здравомыслие!
***
Утро настигло меня, словно коса траву.
После активного ночного сна мне срочно требовался дополнительный, нормальный. Ибо проснулась я уже уставшая. В мокрой после чудес эквилибристики постели.
В памяти податливо всплыли воспоминания о виртуальных безумствах с Наиром. Я застонала и закрыла руками лицо. Что же мы там творили!
Мам, пап, вам и не снилось. А мне – да!
Я коварно совратила и развратила мужика. Во сне мне напрочь отшибло чувство стыда.
На измятой влажной постели не обнаружилось пятен крови. К слову, живот не болел, в промежности не саднило. Только мышцы тела ослабли, как после многочасовой тренировки, а ещё... исчезла плева! Вечером была, а теперь её не стало.
Оп...
Сон – не сон, а не пойми что. Чертовщина какая-то.
В ванной я покрутилась голышом перед зеркалом и не обнаружила ни единого признака заражения тьмой. Аура тоже не показала ни намёка на болезнь, зато в ней появился отчётливый розовый оттенок влюблённости!
Да ладно!? Не может быть!
Так, сейчас переключусь на тренировку и оно само пройдёт.
***
На плац я выползла хмурая и совершенно не настроенная на поединок.
Сегодня с самого начала всё пошло не так: папа навалял мне, как распоследней салаге; Кэт (впрочем, как и вчера) не явилась на тренировку, зато деда Терн привёл Эмиля, желающего драться именно со мной.
Во время передышки после унизительного проигрыша папе я отправила Катарине магвестник, чтобы она тащила свой ленивый зад на плац. Ишь, испугалась, что мы не попадём в Северную академию, и расслабилась! Мне одной что ли тут потеть? Пусть ползёт сюда! Вон, запрягу Эмиля тренировать её и показывать эльфийские техники ведения боя. Пусть эти тихушники тренируются в паре. А мне что-то плоховато...
– Лидия, с тобой всё в порядке? – поинтересовался Эмиль.
Папа, и без того всю тренировку неодобрительно смотревший на меня, тоже остановился, чтобы узнать, что со мной стряслось.
А вот стряслось. И тряслось очень много и интенсивно. Всю ночь.
– Я в порядке, – отмахнулась. – Просто бывают в жизни плохие дни, – сказала, ещё не понимая, что накаркала.
– Чем ты занималась сегодня ночью? – в лоб спросил папуля.
– Спала. У себя в кровати, – и ведь всё чистейшая правда! – Сон был странный.
– Ясно, – кивнул родитель. – Продолжайте тренировку, – скомандовал, а сам встал в спарринг с дедой Терном.
Эмиль взял тренировочную деревянную саблю и принял боевую стойку.
– Ты точно в состоянии драться? – заботливо поинтересовался.
– Я всегда в состоянии надрать тебе задницу.
– Бой! – объявил он и нанёс удар так стремительно, что я не успела выставить защиту и, получив по голове, уплыла в темноту.
Ну, вот. Я хотела дополнительно поспать. Чем обморок не сон? Мечты сбываются.
***
Как низко я пала. Меня уделал Эмиль! С первого удара!
Не пойму, что со мной. Надеюсь, не заражение тьмой? А то как-то странно себя чувствую.
Одно хорошо: за неимением меня Катарину пришлось тренировать моему тихушному дядюшке.
В себя я пришла лёжа на диванчике в большой гостиной. Судя по солнечному свету в окнах, «поспать» мне дали минут двадцать, не больше.
Открыв глаза, я увидела вопросительно уставившихся на меня папу и дедулю.
– Чего? – осведомилась, хмурясь под их взглядами.
– И в кого же ты влюбилась? – прозвучал бестактный вопрос от папы.
Что, так заметно?
– Ни в кого, – ответила и ещё больше нахмурилась. Если честно, мне вот совсем не понравились изменения в моей ауре. Даже в Ромери я влюблялась постепенно, и это никогда не отражалось на тренировках. А тут... Неприятно чувствовать себя зависимой от чувств. Они свалились на меня, как та деревянная сабля. Аж голова трещит.
– Лидия, ты сегодня на тренировке считала ворон. И у тебя с сегодняшнего дня резко поменялась аура, – высказался папа. – Если так пойдёт и дальше, боюсь, это могут быть необратимые чувства.
– Что? – меня тряхнуло и подбросило. – Не-не-не! Не нужна мне никакая любовь-судьба! У меня одна любовь – это зелья! – чистосердечно заявила.
Папа с дедой переглянулись.
– Мне интересно, когда ты успела, если не покидала пределы замка? И, главное, с кем? – папа.
– Лидия, мы можем помочь, если ты расскажешь, кто это, – деда.
– Да не знаю я! – меня прорвало. – Всё произошло во сне. Я не видела ни лица, ни имени не знаю... Это просто странный сон. Пройдёт.
Мне поверили. Снова переглянулись, кивнули друг другу, велели мне идти переодеваться к завтраку, а сами удалились перетереть за жизнь.
А мне вот стало совсем нехорошо на душе.
Уж вляпалась так вляпалась.
Чёрт, Наир. Без обид, но я не хочу к тебе привязываться. Играть с тобой, конечно, здорово и волнующе, но любовь-судьба – это тюрьма. Это пожизненная зависимость от объекта любви, это превращение этого самого объекта в смысл жизни. И это однозначно не мой вариант.
Поэтому я знаю, что делать: сварю себе зелье равнодушия. Рецепт уже есть, осталось только чуть подогнать его под себя. Ничего сложного. Это вопрос одного дня. И завтра от моей нежелательной влюблённости останется только пшик!
А ещё... Пожалуй, пересмотрю свой режим дня. Говорят, что вечерний сон полезнее ночного. На войне против чувств все средства хороши.
