Эпоха королей (ЛП) - Нира Страусс

Внезапно поднялся лёгкий ветерок, и я услышала…

Я всмотрелась в темноту за зданием и остолбенела. Мой взгляд бегал по обширному пространству, пытаясь убедиться в реальности увиденного. Это были… кипарисы. Густая и обширная роща кипарисов, которые не были мертвы, как клёны в лесу Спорайн. Они росли со стороны одной из разрушенных стен, касаясь её и проникая своими корнями в её трещины, и простирались по холму вниз. Я не заметила этот спуск издалека.

Я сделала несколько шагов, чтобы посмотреть, до куда доходит роща; последнее из деревьев, самое высокое и могучее из всех, располагалось прямо перед озером. Как будто бросало ему вызов.

Я смотрела на спокойную воду, красивую, серебристую. Даже рябь не тревожила ровную гладь. Кто-то неосведомлённый подумал бы, что здесь нечего бояться. Озеро было почти идеальной круглой формы; в центре его находился небольшой островок с сухой землёй и парой зелёных пятен. Холм Тинтагель.

Только увидев его, я потеряла контроль.

Одышка.

Притяжение.

Бушующая тьма.

Я зажмурила глаза и мысленно досчитала до десяти.

Нет. Нет.

Я пришла сюда не за этим.

Это не моя судьба.

Я почувствовала, как Мэддокс встал рядом, и мысленно ухватилась за него, чтобы вернуться в реальность. Вдохнула, улавливая его аромат — свежие поленья, подкинутые в пламя очага. Я даже ощутила исходящее от дракона тепло. В тот момент мне было всё равно: если бы мне пришлось обнять его или даже вцепиться руками и ногами, чтобы избавиться от этого невыносимого притяжения тьмы, я бы так и сделала.

Отвернулась от озера и указала на кипарисы.

— Почему они живые?

К счастью, мой голос не был дрожащим или напряжённым.

— Потому что это не совсем деревья.

Я нахмурилась. Мне они казались самыми обычными деревьями. Высокие, стройные, с мелкими чешуйчатыми листьями, зелёные, словно их ежедневно поливает дождь. Но раз уж они смогли укорениться в этом месте, вполне логично, что это не обычные деревья.

— А что это тогда?

Мэддокс тоже смотрел на них.

— Это долгая и печальная история, а у нас, похоже, нет времени.

Из здания послышался стук, за которым последовал треск. Фионн вошёл внутрь и, похоже, был настроен и дальше крушить всё вокруг, как в таверне.

Мы с Мэддоксом направились к нему. Хотя эти руины не защищали от холода, Фионн устроил здесь что-то вроде жилища. И это очень лестный термин. Когда-то стены были побелены, но почти всё обвалилось, обнажив влажные и покрытые плесенью камни. Корни кипарисов проникли внутрь, внося свою лепту в общую картину разрушений.

В углу, где стена была более целой, в беспорядке лежали одеяла и подушки. Прямо за ними виднелись остатки винтовой лестницы, и я задалась вопросом, как он может спать спокойно под этими шаткими досками.

Не было ни столов, ни стульев, ни какой-либо мебели. Зато были маленькие стопки книг на треснувших каменных постаментах. Меня тут же потянуло к ним, но я удержалась. Хотя любопытство всё же каким-то образом взяло верх, и я провела пальцами по холодной стене.

Десятки голосов — мужских, женских, детских. Они смеются, празднуют что-то. Треск огромного костра и радостно-требовательный стук медных кубков по деревянному столу.

Когда я убрала руку, эхо всё ещё оставалось, отражаясь от стен и оставляя во рту горькое послевкусие.

Фионн что-то искал среди одеял на своём импровизированном ложе, но из-за позы то и дело выдавал отрыжки. Мэддокс подошёл к нему.

— Боюсь, сегодня сон придётся отложить. Мы пришли…

Внезапно этот грязный и неустойчивый старик двинулся быстро. Он выпрямился и, повернувшись к Мэддоксу, сделал то, что я сама много раз делала: открыл ладонь и дунул ему в лицо какой-то порошок.

Полсекунды спустя дракон рухнул навзничь. Я подумала, что удар его огромного тела об землю окончательно разрушит эти руины.

— Ты не знаешь, зачем пришла, — прорычал Фионн. Его голос был похож на шуршание гравия под подошвой. Он немного тянул слова, но это, возможно, объяснялось опьянением.

Я выхватила кинжал из ножен и встала в боевую стойку. Я переводила взгляд между ним и Мэддоксом. Нечто очень похожее на страх сжало мою грудь, но, заметив, что дракон всё ещё дышит, я слегка выдохнула. Впрочем, это ещё ни о чём не говорит. Мало ли, что там был за порошок; Мэддокс может быть живым, но уже никогда не проснуться.

На нём много чар.

Он дракон.

Он не может…

— Что ты с ним сделал?

Фионн проигнорировал меня и поднял плоский камень, под которым оказался тайник с бутылками. Он выбрал одну, наполовину наполненную тёмной жидкостью.

— Клянусь, если он не откроет глаза…

— И что ты мне сделаешь? Убьёшь меня? — Он издал сухой, резкий смех, пронзительный, как крик петуха, и этот звук отразился от уцелевшего потолка. Когда Фионн устал смеяться, он двинулся ко мне, в зону, освещённую лунным светом. — Это всего лишь немного хмеля, но драконы очень чувствительны. Он хорошенько поспит, а когда проснётся, будет очень зол.

Ему известно, что Мэддокс — дракон. Надеюсь, это значит, что ему можно доверять. Ведь Мэддокс уже не раз сюда приходил. Но почему тогда Фионн его вырубил?

— Ты, как и я, знаешь, что лучше ему не присутствовать при этом разговоре, — сказал он мне.

Моё сердце забилось быстрее.

— Ты мог бы просто попросить его оставить нас наедине.

Он фыркнул.

— Дракона, который только-только обрёл свою пару? Ну да, конечно.

У меня душа ушла в пятки. Я несколько раз моргнула; рука с кинжалом дрогнула. Фионн, разумеется, заметил это.

— Да ты серьёзно влипла, не так ли?

Успокоив дыхание, я снова подняла кинжал.

— Это не твоё дело. Я пришла спросить о Морриган.

— Ах, прости за мою невежливость. Совсем забыл, что отвечать на вопросы красивых незнакомок — это моя обязанность, — язвительно ответил он.

Тут он шагнул в свет, и я смогла его разглядеть по-настоящему. Помимо грязных волос и бороды, цвет которых трудно было различить, одежды в лохмотьях и сгорбленной позы, я обратила внимание на его глаза: с ними было что-то не так, но не знаю, что именно. Опущенные веки казались слишком тяжелыми.

У меня возникло странное чувство, будто я уже видела его раньше, хотя это было невозможно.

Я медленно опустила кинжал.

Передо мной был тот, кто видел рождение и смерть Триады.

— У тебя его глаза, — внезапно произнёс он.

Его слова стрелой пронзили самое сердце.

«Я знала… Я знала, что это глаза зла».

Так значит, она всегда была права? Где-то в глубине души я надеялась, что она говорила это из ненависти… из страха, который из поколения в поколение передавался в нашей семье.

Я жадно сглотнула; вдруг стало казаться, что стены стали намного больше и постепенно сжимались вокруг меня.

— Знаю, — прошептала я.

Фионн внимательно посмотрел на меня ещё раз, прежде чем пройти мимо с бутылкой в руке.

— Спокойно, девочка, ты разговариваешь с тем, кого меньше всех в Гибернии на свете интересуют пророчества и избранные дети. Идём. Поговорим, пока этот чурбан не проснулся.

Глава 21

Гиберния содрогнулась в тот день, когда Дикая Охота, воины-фианы и Дракон Ширр, вошли в «Узкий барабан». Хозяин таверны так и не оправился после этого.

Из запрещённой книги «Легенды и мифы»

Я шла за Фионном через рощу, спускаясь к озеру. Он безостановочно пил из бутылки, словно мучился ужасной жаждой, которую мог утолить только алкоголь. Я, скрестив руки, смотрела на кипарисы, и моё сердце сжималось от тревоги. Мне казалось, что за мной наблюдают. Нечто похожее я чувствовала в дольмене, как будто что-то ещё было в воздухе. Нечто неосязаемое, могущественное скользило по моей коже, давая понять, что я здесь нежеланная гостья.

Несколько раз я колебалась, подгоняемая тьмой, но, когда увидела конец рощи, всё же решилась. Протянув руку, я прикоснулась к коре одного из кипарисов.