Значит, неформально очень даже есть. Особенно, если вспомнить откровения Вльденгарада о стремлении высшей расы к чистой крови. И Льен тоже говорил, что не всем вампирам можно заключать браки к кем попало.
— Мне нужно будет менять паспорт? — с азартом предположила я. — Может, даже гражданство Шотландии дадут?
— Дадут, — кивнул он серьезно, — и не только Шотландии.
— И что для этого нужно? — деловым тоном спросила я, готовая запоминать и удивляться.
— Довериться мне, Каролина, — вдруг огорошил он меня. — Я занимаюсь этим.
Недавно я, кажется, мечтала о том, чтобы меня ненадолго одарили подобной заботой. С кем не бывает? Но наша вселенная, похоже, не понимает полумер. Хотела «искупаться»? На тебе «океан с водоворотом»!
— А сколько я буду жить? — задала самый важный для себя вопрос на данный момент.
Он усмехнулся.
— Будешь пить красные капсулы — столько, сколько и я, — ответил он и перевел на меня насмешливый взгляд. — Пьешь таблетки, Каролина?
Я смущенно потупилась и принялась изучать свои пальцы.
— Нет, конечно, — ответил он за меня, возвращаясь к плите. — Ты меня снова не слушаешь.
— Ладно, объясни, что за таблетки и почему я их должна пить, — закатила я глаза. — Или мне уже не помочь?
Обернулся на меня, не скрывая насмешливого взгляда.
— Это моя кровь в капсулах. Для «полукровок», как ты говоришь, кровь важна в таком виде. Будешь пить — будешь жить долго и счастливо.
Мне сразу стало как-то не хорошо… Он, вероятно, почувствовал что-то, потому что обернулся ко мне.
— Каролина, — шагнул в мою сторону и присел рядом. — Что такое?
— Я… — выдохнула я, судорожно сглатывая, — пить твою кровь…
— Ну да, — пожал он плечами, — зубов же у тебя нет, чтобы прокусывать мою шею…
Я наверное сильно побледнела, потому что он рассмеялся и, подхватив меня на руки, поспешил на улицу.
— Не смешно! — воскликнула я, судорожно хватая свежий утренний воздух ртом. — Пусти меня!
Грэгхан рассмеялся в очередной раз, разгоняя все промелькнувшие в моей голове ужасы, связанные с хэштегами «вампир» и «кровь». Отпускать меня тоже не подумал. Уселся вместе со мной на веранде, спустив босые ноги в траву.
— Я шучу, Каролина, — он покаянно потерся скулой о мой висок. — У наших женщин никогда не бывает острых зубов, только у мужчин.
— Почему?
— Зубы нам нужны только для того, чтобы метить своих женщин кровью. И ни для чего больше они не годятся…
Мы сидели на веранде в лучах встающего солнца. На досках блестела россыпь мелкой росы, переливаясь бриллиантами. В траве стрекотали мелкие насекомые, радуясь новому дню. Оставалось только вдохнуть все это умиротворение полной грудью и забыться.
— Ты… травмируешь зубами…
— Язык, да…
— Жуть, — выдохнула я.
А он принялся целовать мою шею.
— Жуть — это грызть вену на шее, Каролина, — прошептал он, как раз скользя по моей теплыми губами. Сильнее сжала пальцы на его плечах, подставляя чувствительную кожу под его ласки. Мои босые ноги оставили прогалинки в россыпи капель позади нас и сразу же замерзли от порыва ветерка.
— Грэгхан, — выдохнула одними губами, зябко прижимаясь к нему, — у тебя сгорят все блинчики…
— Я выключил огонь…
Блинчики не просто не сгорели, а очень сильно остыли, когда мы про них вспомнили. Кстати, они были с сыром и зеленью…
Позже днем мы направились в Эдинбург.
Утром я попыталась померить некоторые свои вещи из коробки и обнаружила, что очень похудела. Понаблюдав за моими смущенными дефиле, Грэгхан выругался на альрийском, заставил съесть меня пять блинчиков и выпить большую чашку какао. А потом сказал, что мы поедем искать мне что-то более подходящее к субботе.
Он вел машину одной рукой, а второй сжимал мою ладонь, изредка укладывая ее себе на колено, когда ему нужны были обе руки для управления.
А я просто наблюдала за ним все это время, откровенно любуясь его действиями. И мне вдруг показалось, что я поняла, почему мама отказала ему в отношениях.
Грэгхану нужна была женщина вся до последней капли. Целиком только его. И он должен был иметь возможность в любой момент взять ее на руки и прижать к себе, ничего не объясняя.
Мама бы так не смогла. Она была одиночкой.
А я бы не смогла, как мама.
Порывисто вздохнула и отвернулась к окну. И это вновь не укрылось от него:
— Что такое? — насторожился он, сильнее сжав мою ладонь.
— Расскажи, что будет в субботу? — обернулась, тщательно контролируя эмоции. — Все так масштабно?
Он кивнул.
— Боюсь, что да.
Помолчав некоторое время, продолжил:
— Хотя моя мать и была некоторое время замужем за Кэйларом, ее все же привыкли воспринимать, как жену моего отца. Она до сих пор входит в Объединенный Совет. Льен — ее сын, а также действующего Председателя Совета. — Он стиснул зубы ненадолго, но, взяв себя в руки, продолжал. — А совершеннолетие для нас — большой праздник. Отсюда и вытекает повод для светского события.
Мы влились в поток машин и выехали на магистраль.
— К сожалению, это будет далеко не семейный ужин. Но, с другой стороны, это хорошая возможность представить тебя всем одновременно.
Я нервно сглотнула и закусила губы.
— Каролина, — Грэгхан притянул мою ладонь к своим губам, — мне будет очень приятно это сделать.
Бросила на него неуверенный взгляд.
— А как узнать, что вообще можно одевать? — пролепетала я. Конечно, это была не первостепенная проблема. Но все же.
— Ты же не носишь платья, как я понял? — усмехнулся он. — Жаль, конечно…
— Это еще почему? — доверчиво поинтересовалась, и тут же увидела, как мой мужчина начинает хищно улыбаться. Закатила глаза и вырвала свою руку из его в знак протеста.
— Поэтому, будешь выбирать из того, что нравится, — как ни в чем ни бывало, заключил он, ловко возвращая мою руку на прежнее место.
После вчерашнего вечера его отношение ко мне поменялось. Мы словно преодолели очередную преграду между нами, и я надеялась, что он больше не будет прятаться от меня со своими проблемами. Хотя, я совершенно не имею представления об их масштабах.
И себя винить во всем он не перестал, что меня также очень беспокоило…
Улицы Эдинбурга были непривычно залиты солнцем. Мы оставили машину на одной из центральных парковок и направились вдоль улицы, сплошь инкрустированной витринами.
Я и забыла, что значит ходить по магазинам с мужчиной. А скорее, не знала вовсе. Если раньше ходила я, таская за собой возмущенного и ноющего Романа, то теперь меня водил Грэгхан. Я и предположить не могла, что он разбирается в модных маршрутах города.
— Грэгхан, откуда такая осведомленность о местонахождении всех этих магазинов?
Чего я боялась? Наверное, услышать что-то в стиле: «Я встречался с директором бутика Burberry?»
— Я изучил этот вопрос в поисковой системе, Каролина… — сосредоточенно отозвался он, направляясь к магазину Luis Vuitton, — пока ты собиралась.
Я рассмеялась, не сдержавшись, и справедливо удостоилась вопросительного взгляда.
— Просто… — отмахнулась я, — мы называем это короче — «погуглил».
Он прищурился и усмехнулся.
— Удобно, — согласно кивнул и открыл передо мной стеклянные двери.
— А ты всегда носишь рубашки с длинным рукавом? — поинтересовалась я.
— Почти, — ответил он.
— Тебе очень идет, — искренне успела похвалить, прежде чем к нам подошел консультант магазина.
Я очень редко ходила по магазинам такого уровня, да и то предпочитала более молодежные. Но, если мужчина сказал, что образы этого бренда понравились ему больше остальных, то я вряд ли смогу утащить его в сторону моей любимой Vivienne Westwood.
В итоге я остановилась на прямом платье с рукавом средней длины, выполненном из сочетания мягкой шелковой ткани белого цвета посередине и черного джерси по бокам. В комплекте к образу подобрали ботфорты на плоской подошве и маленькую сумочку в фирменном стиле. Грэгхан вопросительно поднял брови на мое появление, но тут же довольно улыбнулся, явно одобряя выбор.
