Пережить полнолуние (СИ) - Лисовская Анна

Есть! Работает! Агата вскочила со стула и замахнулась на меня ножом, а я уже вовсю зачитывала следующий стих.

Маленький мальчик играл в некроманта,

В чем проявил он немало таланта!

Мама в истерике, в шоке родня,

Дедушка мертвый хихикал полдня!

— Ах-ха-ха! — засмеялся Леха. — А мне раньше такой не рассказывала! А давай про Лукоморье? — задал мне тему. — Этот еще терпимый для Лешенькиной психики! — расслабился этот жучара, даже разлегся поудобнее.

Агату отшвырнуло к стене и нож выпал из ее рук. Жаль, что некому пнуть этот ножик подальше!

— Ах ты дрянь! — заорала Агата, размазывая кровь по лицу. — Я была доброй с вами, хотела убить быстро, чтобы не мучились, ответила на все вопросы! Но теперь я это так не оставлю!

— Извини, я щас занята! — включила ехидну. — У меня сольный концерт и уже есть новый заказ! — я прочистила горло. — У Лукоморья! Автор не я, но он не в обиде!

У Лукоморья дуб срубили,

Кота на мясо порубили,

Русалку в бочке засолили

И написали «Огурцы».

Златую цепь давно украли,

Всех леших в море побросали,

А тридцать три богатыря

В помойке ищут три рубля!

Агата согнулась и стала надрывно кашлять, рукой шаря по полу в поисках ножа.

Там на неведомых дорожках

Скелеты ходят в босоножках.

Там царь Кощей над бомбой чахнет

И ждет, когда она бабахнет!

Там Баб Яга по рынку бродит

И спекуляцию разводит.

В избушке там Агата дрищет,

А бурый волк бумажку ищет!

Леха снова взорвался хохотом.

— Ты что делаешь? — прошипела эта недоведьма. Если б могла — плевалась бы ядом. — Как это? Ты убиваешь меня стихами? Меня? Не ножом, не ружьем! Жалкой поэзией? — до конца не могла поверить девушка. — В этом твоя сила?

— А Лерка не тот человек, которому нужна сила или оружие! — пустился в объяснение Леха. — Ей нужно вдохновееение! — нежно протянул мой болтун. — Она тот еще стихоплюй!

Не давая злыдне собраться с силами и атаковать, по памяти воспроизвожу следующие строки из колыбельной на новый лад.

Спит убитая лисичка,

Спит задушенная птичка,

Обезглаленный хомяк посмотри — ка, как обмяк!

Утонув в зловонной жиже, спят в аквариуме мыши.

А на высохшем полу рыбки кучкой спят в углу.

Спят в пробирке эмбрионы,

Спят в Египте фараоны,

А в Московском мавзолее Ленин спит, блаженно млея.

Ошибившись только раз, спят саперы в этот час!

В паутинке дремлет мушка…

Спи, а то прибью подушкой!

На Агату было больно смотреть. Я не садист, несмотря на любовь к черному юмору. И я никогда бы не причинила вред человеку, если бы он не покушался на жизни моих родных!

Некогда симпатичная девушка теряла свои стройные формы, приобретая обрюзглость и сутулость. Юная кожа покрывалась старческими морщинами, вместо густых волос остались редкие седые.

Агата трясущимися руками потрогала лицо, волосы и закричала, как раненый зверь.

— Неееет! Умрииии! — таки добралась она до злосчастного ножа и из последних сил метнула его в меня. Скованная невидимыми путами, я не могла увернуться и нож мягко вошел в мой живот. Мляяя, как и во сне! Я охнула от боли, а из раны стала быстро вытекать жидкость, окрашиваясь в розовый цвет.

— Лера! — метался прикованный к столу Леха. — Держись, девочка моя! — он изо всех сил дергал руками и ногами. Несмотря на то, что удерживающие нас путы невидимы — следы от них весьма заметны и болезненны.

Агата победно улыбнулась и стала карабкаться по стенке, пытаясь удержаться в вертикальном положении.

— Лех, успокойся! Я в порядке! — задышала ровней, чувствуя кончик металла у себя внутри.

— Не ври! Я знаю, что это не так!

— Я тебе потом все объясню! А сейчас я, кажется, созрела для авторской поэзии имени меня! — не знаю как, но в голове стали появляться строки, складываться в рифмы, хотя от боли в голове было абсолютно пусто. Видимо, так работает мой собственный ведунский дар.

Я остаюсь на своей волне и глубоким голосом выношу Агате приговор:

Ночью темной, полнолунной

В двери ведьмы постучи!

И на жертвенник в подвале

Эту ведьму разложи!

Леху смело со стола и на жертвеннике оказалась трясущаяся Агата. А я продолжала:

Проведи над ней обряд –

Видишь, колбочки стоят?

Там и мыши, и жуки,

Ядовиты пауки!

Глаза и когти всех калибров –

Пальцем только укажи!

Ведьма задергалась, начиная дымиться, и непрерывно сыпала проклятиями.

С ней покончив тет-а-тет,

Не забудь поджечь скелет!

И со всех ты ножек драпай,

Ведь на смене мент бывалый!

Леха достал из кармана святое масло и, вылив содержимое пузырька на брыкающуюся ведьму, поджег зажигалкой.

Агата билась и кричала еще с минуту, а потом обмякла и затихла, догорая, оставляя лишь пепел…

Если бы не Леха — я бы свалилась на землю прямо на нож! Добила бы сама себя! Набрала воздуха в легкие и закончила:

Правду в памяти храни,

В дневник ведунок запиши!

Время над пером не властно!

Ведьмы станут страшной сказкой!

Пепел взметнулся и развеялся, и мы почувствовали легкое дуновение ветерка, шмыгнувшего в трубу — душу Агаты. Она ушла…

Леха подхватил меня на руки и усадил на стол.

— Лер, потерпи, малышка моя! Черт! Чем я только не занимался, а надо было в медики идти, первую помощь учиться оказывать! — сокрушался парень.

Лицо было белее мела. Рукоять ножа все еще торчала из моего живота.

— Леш, я знаю, как стремно это выглядит! Но все не так! Нож меня задел слегка! Правда! Смотри! — я подергала нож, но самой было неудобно. — Помоги! Выдерни, а то не выходит! Чувствую себя пришпиленной бабочкой!

Леха с испуганными глазами взял рукоятку ритуального ножа и по моему кивку резко вынул. Я кашлянула и засочилась кровь.

— Смотри! — я подняла толстовку и показала на две привязанные ко мне бутылки, одна из которых была заполнена водой, а другая наполовину пустовала.

— Я не сказала тебе, потому что не была уверена, станешь ли ты марионеткой, а так ты бы не знал, куда ножом бить, если все же что-то пойдет не по плану. А под толстовкой не заметно, что что — то есть, хотя ходить тяжеловато! Нож проткнул бутылку со святой водой, так что мне практически не досталось, но все равно бо-бо! — пожаловалась я и хлопнулась в обморок.

Глава 47. Больничные палаты, 31 октября

Просыпалась тяжело, долго не могла открыть глаза, а когда все же открыла — зажмурилась от обилия белого цвета вокруг: белый потолок, белые стены и постельное белье такого же оттенка. Перед глазами пронеслись минувшие события и сразу заныл живот, напомнив о себе.

Блиин, вроде же меня не сильно порезало, не глубоко. Чтож так больно — то?! Я застонала. Или все серьезнее, чем мне казалось, или же я просто неженка! Еще и в вене торчит катетер!

Я огляделась вокруг и пришла в восторг! На прикроватной тумбочке в вазе стоял огромный букет разноцветных тюльпанов, и, положив голову на мою кушетку, спал Леха.

Я попыталась приподняться и зашипела сквозь зубы. От моей возни Леха оторвал голову от кушетки и сонно посмотрел на меня одним глазом.

— Лерка! — налетел на меня парень. Весь сон как рукой сняло! — Как себя чувствуешь? Очень больно? — взял меня за руку и поцеловал запястье.

— Больно! Но по моим ощущениям рана была совсем пустяковая!

— Это был выброс адреналина! А теперь его нет!

— Что случилось, когда я так не вовремя вырубилась? Ты бабулю вывел? — вспомнила о пострадавшей соседке.

— Да! Вывел! Сначала занес тебя в ее дом, положил на кровать, а потом спустился за ней, так как она еще не пришла в себя после случившегося. Да оно и понятно — такое пережить! Но в родных пенатах она быстро оклемалась!

— Леш! Там были кошки! — снова запаниковала.

— Я выпустил их. Вытащил клетку на улицу и они разбежались по своим домам, а котят бабулька себе оставила, так как ее кошек Агата оприходовала на ритуалы.