Моя любимая кошка (СИ) - Верж Эль

- Смотри, Дымка, какую я тебе вкуснятину принесла! – сказала она, помахав кошачьей едой от одного вида которой меня замутило.

- Неужели придется, есть эту гадость? Нет! Ни за что! Как же сказать, что это я не ем? – размышляла я по дороге на кухню. В огромной светлой кухне, все стены которой завоевал ярко-зеленый вьюнок, на полу стояло несколько стеклянных чашек, явно предназначенных для меня. Лида отрезала край от пакетика с Вискасом и вывалила кашицеобразное содержимое в одну из тарелок. Я подошла, понюхала на всякий случай – не вдохновило. И тут я вспомнила, как моя кошка показывала мне, что эту еду, она есть отказывается. Я повернулась к тарелке хвостом и начала активно загребать лапкой свой обед.

- Мам, кажется, ей не понравилось!

- Странно, а у соседки кошка от него просто без ума! Валя говорит, что у нее кошка так и вертится около шкафа, где у нее пакетики хранятся. Хотя, с другой стороны такая умная кошка, как у нас, вполне может понять, что это не столь уж полезно, как вещает реклама.

- Чем же мы ее будем кормить? – озабоченно спросил Женя.

- А мы у нее спросим. – Ответила Лида и обратилась ко мне. – Ну, что же Дымка, ты тогда предпочитаешь.

- Замечательно! Все-таки, даже не умея говорить, с умными людьми всегда можно найти общий язык, - удовлетворенно подумала я и уверено направилась к холодильнику.

- Мяу! – заявила я. – Что означало: открывайте!

- Мам, она просит открыть холодильник!! – удивился мальчик.

- Умная, кисонька! – умилилась Лида, открывая мне нижнюю камеру, забитую продуктами.

Я быстренько пробежалась глазами по полкам и остановила свой выбор на поджаристых котлетах, оставшихся, видимо после обеда, открытой банке кукурузы и пирожном с белковым кремом. Потом я минут пять объясняла, что я именно хочу получить на обед. В конце концов, меня поняли, и я с наслаждением съела выбранную мной пищу.

- Ну, что ж, так даже проще. Она ест то же, что и мы. Не нужно специально готовить или покупать.- Удовлетворенно сказала Лида. – А теперь, дай нашей барышне отдохнуть, она, небось, с ног валиться от усталости. Иди, положи ее в корзинку, пусть выспится.

Женя взял меня на руки и, принеся в свою комнату, бережно положил в корзинку. Подушка была необычайно мягка, а простыня пахла весенней свежестью. Я удобно свернулась калачиком, закрыла нос своим пушистым хвостом, который почему-то пах карамелью и улетела на крыльях сна в неведомую страну, в которой я была счастлива с Григорием…

- Смотри, она красивая, правда, пап? - услышала я сквозь сон Женин голос.

- Да, сынок, но даже не в красоте дело. Если она и в правду такая умная, как ты сказал, то это просто находка, а не кошка! Нам необычайно повезло!

Я открыла глаза и увидела склонившегося над моей корзинкой мужчину лет сорока – полного, розовощекого с белокурыми волосами, которые смешно завивались на концах.

- Ага! Это Женин папа. – Поняла я.- Очень мил. Явно не вредный, понимающий юмор субъект. Пожалуй, Жене необычайно повезло с родителями.

- Проснулась! – обрадовался папа, увидев, что я открыла глаза, будем знакомы. – Я – Виктор Степанович, а ты – Дымка. – С этими словами он протянул мне руку. Я вложила свою лапку в его небольшую мягкую руку, и он ее слегка сжал.

- Потрясающая кошка! – восхитился он. – Может, она сбежала из цирка? Тогда можно объяснить, почему она такая ученая.

- Пап, нам придется ее отдать? – расстроено спросил Женя.

- Если увидим где-нибудь объявление о том, что ее кто-нибудь ищет, то конечно, ничего не поделаешь, а так пусть живет у нас.

Женя явно расстроился.

- Глупенький, - подумала я. – Никто не будет искать кошку Дымку. Если и будут, то только некую Эллину Владимировну и то, пожалуй, не скоро…

Так я и стала, хоть и ненадолго, членом семьи Фиркиных…

Глава 4

Динь, динь, динь, дззззз… Ужасно! Что это? Будильник? Но я не пользуюсь им с тех пор, как покинул мрачные стены Уральского государственного склепа, то есть университета. Не знаю уж, почему такое название пришло мне в голову, но как только на первом курсе я увидел здание, в котором мне придется провести ближайшие пять лет, так сразу возникло название «Уральский государственный склеп». Так я и называл свое место учебы до момента получения красного диплома. И родители совсем не удивлялись, когда рано утром, я швырял будильник на пол и стонал:

- О, Боже! Опять в склеп! Скоро я стану ученой мумией!

К моему огромному счастью – не стал. В свои тридцать четыре я выглядел весьма неплохо – спортивное телосложение, ни одной жировой молекулы, сплошь – мускульные волокна.

Дззз… - опять! Телефон? Нет. У меня весьма мелодичный звонок, а тут просто какая-то бор машина. Что же это? Вспомнил! Дверной звонок! Вот напасть! Ко мне так редко ходят, что я даже забыл его звучание. Кого это принесло в такую рань? Еще и семи часов, наверное, нет. Я медленно сполз на пол и на ощупь поплелся к двери, безуспешно стараясь разлепить веки, которые свинцовыми жалюзи намертво закрывали глаза, не пропуская ни кванта света. Добравшись до двери, я даже не спросил, кто там, свято веруя, что бандиты ходят или по ночам, или днем, но никак ни утром, когда во всех квартирах народу, как муравьев в муравейнике. Тем более бандиты так оглушительно не звонят. Распахнув настежь дверь, я выглянул в коридор и сквозь узенькие щелки глаз, которые я с неимоверным трудом смог разлепить, увидел сначала нечто напоминающее грязно-цветастый тюрбан и грязно-седые волосы, намотанные на бигуди. Потом пред моими, еще не совсем проснувшимися очами, предстал серый фланелевый халат, поверх которого красовался малиновый клеенчатый фартук. Из под халата выглядывали синие спортивные штаны, а на ногах – сильно потертые тапки, которые уже не первый год просились на помойку. Из этого одеяния, которое довершалось очками с невероятно толстыми линзами на меня взирала старушенция лет семидесяти. В руках у нее была большая грязная кастрюля.

Я не нашелся, что сказать и лишь недоуменно уставился на нежданную гостью. Она начала первая:

- Здрасте! Я Ваша суседка снизу. Не взгляните, у меня суп не прокис? – спросила она и сунула мне под нос свою кастрюлю, в которой на дне, к моему удивлению, плескался вполне приличный суп.

- Ага! Соседка снизу! Наверное, эта та старуха, помешанная на здоровье и постоянно донимающая соседей разными бредовыми просьбами. Одни более вежливые, я слышал, уже не открывали ей дверь, а другие – откровенно посылали за «тридевять земель». Надо же уже сюда добралась! – подумал я про себя, а вслух – Да нет, вовсе не прокис, очень аппетитно пахнет.

- Значит, не прокис! – просияла соседка. – А я все, думаю, прокис или нет, думаю, дай-ка кого-нибудь спрошу.

- Все в порядке, можете спокойно есть. – Успокоил я старушенцию, намереваясь уже захлопнуть дверь, но не тут-то было.

- Знаете, что-то у меня нынче еще зуб побаливает, взгляните-ка уж не дыра ли там, вдруг, как там его, кариус! – обратилась она ко мне и, недолго думая, широко распахнула рот. Меня обдало невероятным зловонием. Перед глазами на мгновение пошли желтые и зеленые пятна. Отшатнувшись от источника смрада и немного придя в себя, я пролепетал:

- Дыры, я не заметил, но на всякий случай, покажитесь к стоматологу, с зубами лучше не шутить.

- К зубодеру пойти говорите? Терпеть их не могу, да, видно ничего не поделаешь, придется идти…

Стоматологов я тоже люто ненавидел, и поэтому мне стало даже немного жаль надоедливую соседку. Выдавив из себя улыбку, больше похожую на гримасу, я попытался ее утешить:

- Сейчас у них новые технологии, сделают укольчик, Вы ничего и не почувствуете!

- Да… Надо бы сходить… Кстати, об укольчиках! – встрепенулась бабуся. На днях мне поставили тут один, а у меня из-за него, кажись, чирей вылез. Не посмотрите?

- Нет-нет! Мне нужно срочно идти! – Пискнул я от испуга и захлопнул перед носом старушенции дверь.

Запрятав радиозвонок в шапку, а головной убор на самую верхнюю полку шкафа, я поплелся в ванную комнату. Голова раскалывалась на части от невыносимой боли, зарождающейся где-то в глубине каждой из пяти миллиардов нервных клеток, а затем сливаясь в мощный единый шквал, обрушивающийся на меня миллионами невидимых иголок.