Замуж за светлого властелина (СИ) - Замосковная Анна

— Я уже замужем за светлым властелином, — устало напоминаю я, обходя кончиками пальцев белый браслет. — Кто же на меня посмотрит, кто ещё посмеет узнать меня, приблизиться настолько, чтобы полюбить и согласиться на вечную связь?

Арна вздыхает:

— Светлый властелин, конечно, непобедим в белом городе — там сосредоточена его сила, там его даже стены защищают. И в его башне, наверное, тоже, хотя проверить это трудно: лес вокруг не пропускает чужаков.

— Но в других местах, — тихо произносит Верна, — особенно местах старой силы, властелины уязвимы. Светлый властелин Окты уязвим. А значит, от этих пустых брачных обязательств ты можешь освободиться.

Глава 21. Нарушения законов

Натянув поводья, останавливаю белого коня на тракте. Едва успеваю придержать Жора, чтобы не свалился. Сердце колотится, как сумасшедшее, мысли в полном сумбуре. Мне… страшно.

В Окту тянутся лениво поскрипывающие обозы с продовольствием. Возницы посматривают на меня с любопытством, ближний чуть тянет поводья вола, чтобы объехать меня.

Направляю коня на обочину.

Возвращаться в дом Октавиана после побега от Арны и Верны не хочется. Разрывают противоречивые чувства: с одной стороны, я хотя бы в благодарность за поддержку должна рассказать Октавиану об их просьбе, с другой… я ведьма, как и они, и все эти годы они были — и сейчас остаются! — моей семьёй.

«Попроси светлого властелина войти с тобой в круг, — отчётливо, будто на ухо шепчет, звучит в памяти голос Арны. — Приведи его в лес ведьм, туда, где он особенно слаб. Смерть одного вынудит остальных покинуть безопасные места, и тогда…»

Дослушивать не стала — сбежала. Чтобы не спорить, не принимать решения, не услышать прямой просьбы убить…

Убить я бы не смогла, они должны это понимать. Неужели хотят сами на него напасть? Эти старушки, которые с печей-то еле слезают. Как им в голову такое пришло? А если бы они попробовали, кара за покушение на властелина — смерть.

Меня охватывает дрожь.

— Совсем бабки от старости сбрендили, — Жор прижимает ушки. — Им бы травок каких попить от маразма.

Нервно усмехаюсь. Только глаза у них были ясными, и уверенность такая сквозила в словах, будто они правда способны навредить Октавиану. Может, у них с войны остались какие-нибудь магические амулеты или жезлы, которые светлые властелины почему-то не нашли? Не может же быть, что они считают свои силы равными его силам, даже в ведьмином лесу.

Да что там — я же была в том лесу, в самом круге и не ощутила прилива сил, не… Опускаю взгляд на белый браслет на запястье: что, если это пропитанное светлой магией украшение оттолкнуло силу леса? Что, если лес и впрямь сделает Арну и Верну очень сильными… но почему этим усилением не воспользовались на войне? Или пользовались? Или светлые властелины благоразумно не входили в места нашей силы, поэтому и оставили их нетронутыми — просто не стали рисковать?

На это могли бы ответить мои ведьмы — если бы мне хватило смелости остаться.

Катятся мимо обозы, запряжённые спокойными рогатыми буйволами, возницы уже предвкушают отдых в белом городе…

А меня трясёт от жуткого внутреннего холода.

От внезапной мысли: если бы круг ведьм связал нас с Рейналом, он попросил бы меня выманить Октавиана? Просто потому, что не хочет делить с ним… Не на расправу ли с Октавианом Рейнал рассчитывал, делая мне столь дерзкое предложение?.. В день свадьбы Арна и Верна стояли рядом с ним. Что, если это они его надоумили? И уж ему-то, связанному со мной духами супругу, я бы отказать не смогла.

Кровь отливает от лица, сковывает льдом сердце.

— Вы в порядке? — спрашивает проезжающий мимо старичок. — Помощь нужна? Вы так побледнели…

Мотнув головой, припускаю коня вдоль тракта. Обычно докучливый Жор молчит. Тоже в ужасе от просьбы наших ведьм.

В небе чёрным росчерком промелькивают вороновы крылья. Оглядываюсь: несколько чёрных птиц кружат надо мной. Следят? Или случайное совпадение?

— Что делать будем? — тихо спрашивает Жор.

Не знаю, но если продолжу метаться вдоль тракта, метаться в душе, Октавиан заподозрит неладное, а врать совсем не хочется.

Если расскажу Октавиану, он должен будет наказать Арну и Верну за сговор с целью покушения. Возможно, не только их, но и Миру с Эльзой — кто знает, не говорили ли старейшие ведьмы с ними, и как всё повернётся.

И в этом случае я стану предательницей, никогда не смогу вернуться, не смогу общаться ни с кем из них. Они вычеркнут меня из жизни. Навсегда.

А Октавиан не покидает безопасных мест, он всегда в Окте или дома. Правда, выезжал ради меня. Но в лес ведьм он не ходит. Ему ничто не угрожает.

Возможно, Верна и Арна правда от старости немного тронулись умом? А я их подставлю, хотя они безвредны для Октавиана…

— Промолчим, — с тяжёлым сердцем отвечаю я. — Всё равно они ничего не могут ему сделать, их слова — просто слова. Глупость.

— Промолчишь — нарушишь закон. Кажется, за это тюрьма грозит.

— Никто ничего не узнает.

Тяну коня за поводья, разворачивая его к одной из появившихся недавно просек в лесу возле башни. Деревья шуршат, будто пытаются что-то сказать. Впереди белеет стена вокруг дома Октавиана, в ней уже раскрываются для меня ворота.

Жор, вздохнув, бурчит под нос:

— Мне так не кажется. Это были не просто слова…

Цыкаю на него. Я хочу, чтобы просьба Арны и Верны оказалось глупостью, бредом. Надеюсь на это. И, в крайнем случае, я просто позабочусь о том, чтобы Октавиан никогда не попал в лес ведьм.

После всего услышанного находиться рядом с Октавианом, ужинать в его доме невыносимо. Даже Жор не пытается ничего умыкнуть из моей почти нетронутой порции, а я ухожу гулять в лес возле башни — подальше от спокойного голоса, ничего не выражающего лица и ощущения, что поступаю неправильно, хотя правильно поступить, наверное, просто невозможно.

Поскрипывают стволы, шелестят листья. Темнеет, но в сумраке всегда можно увидеть белую стену с ожидающей меня аркой.

Свежий, смоляной запах леса, ожидающей ночи земли — они должны успокаивать, а мне так тревожно, что хочется вынуть сердце.

Что же мои ведьмы творят? Зачем предлагают такое?

Снова и снова спрашиваю себя, воскрешаю в памяти разговоры сегодняшний и прежний, когда Верна и Арна уговаривали меня войти с Рейналом в круг, и всё больше уверяюсь, что они подталкивали меня к этому дерзкому решению, они хотели моего брака с ним. А если учесть следующую их просьбу, то хотели ради одного — чтобы я выманила и, возможно, убила Октавиана. Или они рассчитывали, что с Октавианом разберётся Рейнал? Простой человек против мага, сравнявшего с землёй прежнюю столицу? Безумие какое-то…

Лес окончательно накрывает тьма. Небо сегодня беззвёздное, хмурое. Жёлтым огоньком сияет окно кабинета Октавиана. А я всё брожу по широким просекам. Хорошо, что они выровнены — не споткнусь.

— Марьяна, спать пойдём? — шепчет из темноты Жор.

— Не хочу, — откликаюсь я.

Ноги гудят, я всё тут исходила, но во мне всё ещё кипит негодование: на глупость Арны и Верны, на их попытку мной управлять, на то, что не знаю, как теперь быть. Какой тут сон? К утру бы достаточно вымотаться, чтобы усталость тела заглушила переживания.

— Уверена, что не хочешь?

— Да. — Разворачиваюсь и снова шагаю прочь от белой башни и тёплого света в окне.

— Глупостей делать не будешь? — Трава шелестит под лапами Жора.

— Если не станешь надоедать, не буду, — огрызаюсь я: ну не хочется мне ничего ни с кем обсуждать, я не такая болтливая, как он!

Правда… Октавиану я о Рейнале всё рассказала — намного больше, чем следовало бы. И это раздражает ещё сильнее! Та моя невозможность смолчать, непривычная откровенность с тем, кого я даже близким не считала.

— Понял-понял, — ворчит Жор и, судя по шелесту, отступает к белой башне. — Сегодня ты не в настроении.

— Будто оно может быть после всего!