Розы на стене (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна

– Пусть остается у вас, украсит гарнизон. По его поведению было совершенно непонятно, знает ли о начинке розового куста или нет. Ни малейшего беспокойства при столь неудобном разговоре, но, возможно, герцог уверен, что никто ничего не заметит? – Не такое уж это украшение, – чуть нервно сказала Фридерика, пытаясь отобрать руку уже у меня, но я – не герцог, так легко не стряхиваюсь.

– Капитан Брун недавно в них свалился и был очень этим расстроен. Циммерман негромко хмыкнул. Наверняка тоже вспомнил вопль «расстроенного» Бруна. Вопль, разбудивший весь гарнизон.

– Надеюсь, пострадал? – вежливо улыбнулась Матильда.

– Простите? Фридерика недоуменно на нее посмотрела, полагая, что ослышалась.

– Моя супруга надеется, что капитану Бруну от роз досталось не меньше, чем от нее.

– Герцог чуть брезгливо прищурился, глядя на Матильду.

– Видите ли, дорогая, она не любит, когда не оправдывают ожиданий. Я с интересом посмотрел на бывшую невесту. И каких ожиданий не оправдал приятель? Отказался вызывать на дуэль герцога, проведя пару приятных часов в постели герцогини? Однако, все интереснее и интереснее. Губы Матильды сжались, наверняка пытается удержать в себе порцию гадостей. Зря, слишком уж ее распирает, так и лопнуть можно от злости.

– Капитан Брун тоже интересовался розами? – спросил я. Матильда одарила меня взглядом, очень далеким от признательного. Но тут же взяла себя в руки и даже попыталась улыбнуться.

– Смотря что считать розами, – с явным намеком ответил герцог, и, потеряв ко мне интерес, опять обратился к Фридерике: – Нравятся ли вам розы так же, как вашему жениху? – Смотря какие, Ваша Светлость.

– Не хотите ли взглянуть на наш розарий, леди Штрауб? А ваш жених пока поговорит с моей супругой. Как выяснилось, они очень хорошо знакомы. Герцог подал Фридерике руку жестом, подразумевающим полное и безоговорочное подчинение. Матильда же вцепилась в мой рукав, лишая возможности маневрирования. Да, у этой пары взаимодействие прекрасно отработано, что бы ни утверждала бывшая невеста. Фридерика вопросительно взглянула. Я опять поцеловал ее руку. Исключительно чтобы успокоить. И показать герцогу, что уж здесь точно ничего не добьется.

– Увы, Ваша Светлость, я не могу отпустить мою невесту с вами.

– Не доверяете? Он сделал вид, что удивился, и не опускал руку, за которую Фридерика так и не взялась. Матильда же тянула меня в сторону с силой, которую не ожидаешь от столь нежной леди. Но тянуть она могла долго и безрезультатно: я не гнусь, не ломаюсь и не двигаюсь. Если не хочу. А сейчас я не хотел, хотя дама в расстройстве уже впивалась ногтями. Небольшой местный щит и маленькая тактильная иллюзия – и Матильда остается в уверенности, что продолжает делать мне больно. Развлекайся, дорогая, не жалко.

– Не доверяю, Ваша Светлость. Согласитесь, у меня есть на то все основания: одну невесту вы у меня уже увели. Герцог расхохотался. Красивым обволакивающим смехом, от которого его живот под расшитым камзолом заколыхался как желе во время землетрясения, что выглядело уже не столь привлекательно. Впрочем, гостям, присоединившимся к его смеху, было не до разглядывания чужих животов.

– Ревнуете, капитан? Я бы на вашем месте тоже ревновал. Не ту невесту я увел, эх, не ту… Но кто знал, что на моем пути попадется обворожительная леди Штрауб? Завидую вам, капитан. Он выразительно вздохнул, чуть выпятив полные губы, словно для поцелуя, а Матильда зашипела от злости.

– Вы что-то говорили про розы и Бруна? – хищно улыбаясь, промурлыкала она.

– Насколько помнится, розы посадили под окнами целительского отделения. Не оттуда ли свалился Брун в розы? Обессилел, так сказать, после ночных подвигов. Герцог снисходительно усмехнулся и с еще бо́льшим интересом взглянул на Фридерику. Вполне возможно, что слухи о легкодоступности леди Штрауб дошли и до него. Все же лорд Штрауб – слишком значимая персона в Гарме, чтобы его дочь обходили вниманием. Фридерика намек поняла и покраснела. Ярко, выразительно, так, как умела только она. Пожалуй, лучший ответ на грязные намеки.

– Что вы такое говорите, Ваша Светлость? – шокированно сказал Циммерман.

– У нас охранное заклинание высшего порядка на все целительское отделение. А на окне леди Штрауб еще дополнительная решетка, во избежание ненужных визитов, если вы меня понимаете…

– Если вам так интересно, Ваша Светлость, то свалился он отсюда, – я сжал одну руку в кулак и постучал по нему второй.

– Гюнти, я не хотела обидеть ни тебя, ни… твою невесту, – заворковала Матильда, все же не удержавшись от неприязненного взгляда на нее.

– Но Брун, он такой неразборчивый, ему вообще все равно, откуда сваливаться. Такие знакомства никакую леди не красят.

– Предлагаете отказывать ему в целительской помощи? – холодно поинтересовалась Фридерика.

– Почему нет? У Бруна и без того в приятелях слишком много целителей, – невозмутимо ответила Матильда.

– Обойдется как-нибудь без целительницы-недоучки. Злость в ее голосе очень сложно было перепутать с другим чувством, но мою руку она перестала драть. Неужели сломала ноготь? Я украдкой бросил взгляд. Так и есть, ноготь на указательном пальце надломился и теперь некрасиво торчал. Я сделал все что мог, чтобы этого не случилось, но увы, сила чувств Матильды оказалась чересчур велика для ее хрупкого ногтя.

– Слишком много – это сколько? – уточнил я.

– Не думаю, что в Траттене толпы целителей.

– Фогель и Вайнер, естественно, – ответил герцог.

– Почему-то в Траттене целители не задерживаются. Чем мы их только не соблазняем, полгода-год – и все – уезжают. Он недоуменно развел руками, показывая удивление, а я поневоле задумался, сколько из уехавших целителей уехали на самом деле, а не погибли. Судьба Марты наводит на грустные размышления. Впрочем, вполне может быть, что Фогель попросту выживает конкурентов: если Вайнер почти не покидает гарнизон, то на долю герцогского целителя приходятся все случаи в городе, следовательно, он может заламывать любую цену. Если может, с таким-то кустом под окнами. Куст оказался такого же рода, что и гарнизонный, но отличие в сердцевине плетения все же было, и неясно, следствие это размера или причина в другом. Пока с герцогским целителем о розах не стоит говорить, тем более что сканирование возле дома показало некоторую неправильность, очень небольшую и смутную, но возможно, ту самую, что я искал. Если конечно, целитель не экранирует изготовление зелий – наш Совет иной раз перестраховывается, запрещая все, в чем заметили даже малейший намек на запрещенные разделы. Из письма сестры я понял, что информация о розах ушла к Лангебергу: Эрика спрашивала, есть ли в городе еще такой сорт, или этот куст единственный, и можно ли достать саженец. Вставал вопрос, как искать такие розы: плетение было столь тонким и потребляло столь мало, что его можно разглядеть лишь вблизи, а на фоне защитных заклинаний оно вообще терялось. Опять обходить город, но уже в поисках роз определенного типа? А вдруг бывают и другие розы-артефакты? В Траттене слишком много роз, но самые привлекательные – у герцогского особняка. Какая жалость, что их предлагают осмотреть не мне… Появились лакеи с закусками и напитками, Матильда оживилась и заворковала: – Леди Штрауб, вам непременно надо попробовать эти корзиночки с фруктами. Наш повар делает их божественно. И сама выбрала одну с подноса как мне показалось, после поданного лакеем знака. Но Фридерику предупреждать не пришлось, она с больши́м сомнением смотрела на угощение и не торопилась брать.

– У меня аллергия на сладкое.

– Разве? – выгнула в удивлении бровь герцогиня.

– Когда мы впервые встретились в ресторане, вы с удовольствием съели рекомендованный десерт.

– После того случая и проявилась, – заметила Фридерика.

– Я только не поняла пока, то ли на все сладкое, то ли только на рекомендованное Вашей Светлостью. Матильда зло дернула носом, а герцог опять расхохотался, явно поняв намек моей «невесты».