Но было ли ей место в будущем Рюрика?
— Мистресс Хельгасдоттир. — Хокон, казалось, удивился не меньше ее. Жеребец под ним рвал поводья, нетерпеливо пританцовывал по кругу, бока его потемнели от пота. Кожу Хокона испещряли синяки, на брови засохла кровь.
— Что тебе надо? — спросила Фрейя, не подавая вида, что раны охотника ее встревожили.
— Вообще-то я искал тебя.
— Да? — Вдали прогремел гром.
Жеребец выпучил глаза, но Хокон обуздал его.
— Я хотел извиниться и предупредить…
— Извиниться? За что?
Сверкнула молния, за ней неестественно быстро ударил гром. Фрейя почувствовала, как ярость бьется под кожей и сжала кулаки. Как же она была зла. На Хокона, на весь мир… или на саму себя? Она шагнула ближе к охотнику.
— За то, что приволок свою месть в нашу деревню? За нарушение договора селян с дреки, от чего могут пострадать невинные люди? За то, что привязал меня и выставил приманкой? За то, что разрушил остатки моей репутации? Уничтожил малейший шанс вступить в достойный брак?
Ее слова хлестали наотмашь. Хокон вздрогнул, но Фрейя безжалостно продолжила.
— Твоя потеря огромна. И я знаю, ты никогда не вернешь свою жену. Но ты хоть раз задумывался, что творишь с окружающими людьми? Что думает об этом твоя семья? Сколько деревень ты разрушил своей ненавистью? — Она помолчала. — Сколько невинных драконов ты убил, тех, кто не имел ни малейшего отношения к твоей трагедии?
— Фрейя. — Голос Хокона охрип. — Не надо…
— Может, дреки и украл твою жену, но ты — свой худший враг. Ты — ненависть и разрушение. И пусть я могу сочувствовать твоей потере, но простить то, что ты позволил злобе поглотить тебя, невозможно. Что бы подумала твоя жена, увидев, чем ты стал?
— А ты, Фрейя? Поставь себя на мое место. Разве ты остановилась бы перед чем бы то ни было, лишь бы вернуть свою любовь? А если бы ее похитили по твоей вине? — Глаза драконоборца молили о понимании.
— Я бы сделала что угодно, но не навредила другому человеку, — признала она.
— Моли бога, чтобы тебе никогда не довелось узнать, где проходит черта…
И Фрейя поняла, что потеря и чувство вины вытеснили из Хокона человечность, подтолкнув к принятию решений, последствия которых будут довлеть над ним вечно.
Как и над ней вечно черной тучей будут висеть резкие слова, что она бросила дреки в ответ на вызов. Шаль трепетала на ветру, Фрейя схватила концы, но дерзко взглянула в лицо Хокону. Чего бы она ни сделала, если бы речь шла о любимом человеке… или дреки?
На горизонте снова грянул гром, такой сильный, словно содрогнулась сама земля. Тучи кипели, белоснежные штормовые массы бурлили, предвещая недоброе.
— Еще одна ненормальная буря, — Хокон беззвучно выругался, сдерживая коня.
Фрейя думала, что источник шторма — ее собственная ярость, но взглянув вверх, поняла, что чувствует внутреннюю пустоту и отстраненность. Это было не ее порождение.
Кровь отхлынула от лица.
— Это буря дреки, — выдохнула Фрейя; по ее венам побежала энергия, но не своя. Нет. Она была лишь случайным прохожим, попавшимся на пути потока.
Но что послужило источником? Фрейя обернулась на долину и увидела, что окна ее дома светятся. Темная фигура вышла из двери, взглянула в небеса. Даже с такого расстояния Фрейя рассмотрела золотые волосы. В сердце что-то содрогнулось.
Надо сказать правду о своих чувствах и извиниться. Ею двигал страх. Страх перед будущим. Страх, что она преподнесет сердце на блюдечке, а Рюрик почикает его кухонным ножом. Страх быть окончательно и бесповоротно изгнанной из общины. Всякий раз, когда Фрейя пугалась намерений Рюрика, он позволял ей принимать решение. Как же она посмела отказать ему в подобном?
Ее клеткой был страх, и настало время сломать узилище. Время сбросить старую кожу и выпустить цветущее создание, которым она и была. Тем, что примет как должное всю свою опасную мощь. Тем, что осознает свое отличие от смертного мира и поймет, что никогда в него не впишется. Тем, что не боится ни любви, ни отвержения.
Дочь бури, так ее однажды назвала мать. И сейчас настало время принять настоящую себя, отбросить прочь все, что сдерживало.
Но Фрейя не успела и шагу ступить навстречу Рюрику, как тот распростер руки и стал меняться. Раскрылись крылья, длинные и прекрасные. С медленной грацией проявилась золотая чешуя. Затем Рюрик взмыл небо с непривычной неуклюжестью, какой Фрейя прежде не замечала.
С ним что-то не так.
— Рюрик, — прошептала Фрейя, сердце гулко заколотилось в груди.
Он ринулся в небо, и Фрейю накрыло предчувствие надвигающейся беды. Она сделала шаг следом.
Слишком поздно.
Щеки Фрейи похолодели.
— Рюрик, — закричала она и побежала, отчаянно размахивая руками. — Рюрик!
— Фрейя! — Хокон кинулся наперерез, копыта жеребца взрывали дерн. Охотник протянул ей руку.
— Уйди с дороги! — Фрейя больше не видела Рюрика, но знала, что должна догнать его. Надвигалось что-то недоброе, об этом шептала земля под ногами, шептало небо. В ушах звенели прощальные слова, что она бросила дреки. «Ты не понимаешь, чего мне стоишь».
Судьба, сказал ей Рюрик. Но она плюнула судьбе в лицо, и теперь… теперь этот жалкий подонок, кажется, появился, чтобы еще раз предупредить: что-то случится.
— Давай Фрейя! — Хокон протягивал руку. На лицо Фрейи упали ледяные капли, и до нее дошло, что охотник предлагает место в седле рядом с собой.
Фрейя отдернула руку.
Лицо Хокона исказилось.
— Я знаю, что наделал. Знаю, сколько боли и вреда принес. Но ты не дала мне закончить. Я прискакал предупредить тебя. Магнус и Андри — не то, чем кажутся.
— О чем ты?
— Они — дреки, — ответил Хокон. — Рюрик рассказал мне час назад. Я бросил Магнусу обвинения, мы подрались. Он не мог себя контролировать. — Хокон с ужасом покачал головой. — Я видел это по его лицу. На мгновение его глаза стали золотыми, как у змеи, а кожа почти покрылась чешуей. Так я во всем удостоверился. — Плечи охотника опустились. — Они использовали меня, чтобы добраться до дреки из Краблы. Андри не позволил Магнусу убить меня, сказал, мол, иначе тот нарушит обет — что бы это ни значило. Я слышал их разговоры из подвала дома, куда меня бросили. Они пришли за дреки из Краблы и намереваются убить его. Меня использовали, чтобы отвлечь его и выманить наружу.
Фрейя резко выдохнула, но драконоборец еще не закончил.
— Фрейя, все было спланировано, и не Бенедиктом. Я выбил окно, увидел, что они ушли, отправился к пацану и потребовал ответов. Бенедикт даже не понимал, с кем имеет дело, и никогда раньше не встречался с Магнусом и Андри… Но полгода назад кто-то встретил его в Акурейри на ярмарке и предложил кучу золота, половину которого следовало потратить на гонорар за поимку дреки из Краблы.
