— Как же я этого хотел. — улаживаю её на кровать, знаю, что отец не спит с ней в одной постели, их брак чистая формальность. — всё мечтал сорвать с тебя эту тряпку.
Боги и их приближенные, одеваются по человеческой моде, только когда выходят к людям в человеческом облике. Всё остальное время они должны придерживаться древнегреческого стиля.
Не понимаю зачем это, но Амфитрите всё к лицу, даже простая белая ткань.
— Ах! Джейсон! Да… - она стонала подо мной, вскрикивала от каждого моего движения, царапала спину.
— Ты прекрасна… - целую её шею, окончательно выбиваясь из сил.
"Никогда ещё не чувствовал такого кайфа. этого просто не передать словами.."
Насколько приятными могут быть ощущения рядом с любимым человеком.
Даже гнев отца теперь не страшен, мне просто будет всё равно.
Глава 35. Каково это — учиться ходить заново?
"События будут описываться от лица Марины".
— Прошла неделя ~
Я с трудом открываю глаза, вижу плохо, всё расплывчасто.
— Мм… - горло пересохло и ужасно хочется пить.
Пытаюсь подняться, но у меня не выходит.
— Ох. — даже шеей повернуть не могу, чувствую что вся голова обмотана бинтами, и большая часть тела.
"Я в своей комнате… интересно сколько так лежу?"
От камня Посейдона исходит удивительный холод, я чувствую его на своей шее, он замотан под бинтами.
Память возвращается постепенно, помню как мы упали в воду, удар был ещё сильнее чем об камни.
"Я могла утонуть, если бы не Лёша!"
А потом холодная чешуя. огромные зубы, боль. вода окрасилась в красный цвет.
"Ох! Нет!"
Не помню как мы выбрались с воды, и где сейчас Лёша тоже не знаю.
"А если он. нет! Только не это!"
В который раз пытаюсь подняться на локти, выходит не сразу.
"Как же больно.."
Рядом с моей кроватью стоит небольшой столик с лекарствами, водой и бинтами.
Тянусь за стаканом, но как бы я не старалась достать не получается.
Пытаюсь сесть, и кое как встать с кровати, но ноги не слушаются.
Когда получается спустить одну ногу на пол, меня пронзает ужасная боль в бедре.
— Ах! — меня скручивает пополам, и я просто падаю на пол, боль только усиливается.
Щёки обжигают горячие слёзы, когда я понимаю, что не могу встать.
Какое-то время просто лежу на полу, пока боль не утихнет.
Приподнимаюсь только с помощью рук, на одну операюсь, а второй тянусь к стакану с водой.
Руки дрожат, когда я наконец-то делаю несколько маленьких глотков.
"Почему так больно?"
Я будто разучилась пить, чтобы сделать глоток прилаживаю максимум усилий.
— Кха… - я чуть не захлебнулась каплей воды, не надо было так резко глотать..
Операясь на кровать пробую встать, теперь уже осторожно, без лишних движений, и у меня кое как получается.
Конечно это приносит невыносимую боль, но я терплю.
Но как только дохожу до края кровати и опора заканчивается — снова падаю.
В этот раз заранее выставляю руки, и удар получается не такой сильный.
Я не привыкла сдаваться, замечаю самую ближнюю опору в виде моего мольберта.
Его мне подарила мама на пятнадцатилетие. он очень прочный, и на него можно спокойно опереться.
С трудом доползаю к мольберту.
"Что там говорил Посейдон? Силы в руках нет!?"
Подтягиваюсь, и пересаживаюсь на колени, но встать полностью не получается.
Прямо передо мной стоит огромное зеркало, я любила напротив него рисовать.
А я сейчас я и отражение своё не узнала.
— Ах! — я схватилась за лицо, полностью обмотанные бинтами, через которые просачивалась кровь.
Дрожащими пальцами разматываю бинты, пытаюсь делать всё осторожно, но иногда ниточки цепляются за кожу от чего слегка неприятно.
— Нет… моё лицо. Аа! — моё сознание не признавало, что отражение в зеркале моё.
"Моё лицо. его просто нет!"
Всё в кровавых гимматомах, опухшее, местами в синяках.
Волосы слиплись от крови, при чём большая их часть образана.
Я как сумасшедшая стала ощупывать лицо, у меня началась истерика.
Даже кричать не было сил, слова застывали в горле.
— Нет!!! — с последних сил толкаю мольберт, он падает прямо на зеркало, и то в ту же секунду разбивается.
Стекло с грохотом падает на пол, как и я.
Смотрю в своё отражение в мелких кусочках зеркала, теперь оно повсюду, от чего только хуже.
Боль в бедре ужасная, но она не сравниться с раной внутри меня.
"Мне не лицо испортили. мою жизнь уничтожили!"
Сначала предательство брата, потом смерть мамы, Эдика. страшная правда про мать Макса и его самого.
Сквозь пелену слёз хватаю осколки зеркала, бросая их куда попало.
У меня даже получается встать и подойти к столу.
На нём лежит кинжал, который я забрала у того человека.
"Как его там Гефест называл? Ворон?"
Сжимаю рукоять кинжала посильнее, первое что попадается под руку это мои картины.
Лезвие разрывает полотно, а мне кажется будто моё сердце.
Откидываю испорченные шедевры, пока не натыкаюсь на особенную картину, которую заставила другими, от лишних глаз.
Это портрет Макса.
"Он здесь такой загадочный. гордый.."
Я тогда его почти не знала. первое мнение оказалось ошибочным.
"Он не такой безчувственный и стойкий, как все думают.."
Прижимаю картину к груди, и кричу со всех сил.
В этом крике застыл немой вопрос.
"За что?.."
— Марина? Ты очнулась! Как же я рад! — ко мне подбегает Лёша, на его лице слёзы… слёзы радости и сострадания.
Он улыбается, хоть и хочется завыть от всего что с нами случилось.
— Не надо! — бросаю в друга кисти, которыми я когда-то рисовала. — не подходи! Не нужно меня жалеть!
— Марина. я так переживал. не буду жалеть, если ты просишь. Я просто. помогу тебе встать, хорошо? — парень глотает слёзы, подбирая слова как может.
Подходит ко мне осторожно, успокаивая как нервно больную.
— Нет! Не смотри на меня! Лица нет.. — Лёша подхватывает меня на руки, я окончательно сдаюсь, и прижимаюсь к его груди.
— Заживёт твоё лицо! Станет ещё лучше чем было! — Лёша бережно улаживает меня в постель.
— Я сейчас вернусь, потерпи секундочку! — Лёша выбегает из комнаты, а через минуту возвращается, а с ним приходит Аня и Сергей.
— Марина, дорогая! — Аня подбигает ко мне, внимательно осматривая. — зачем же ты всё размотала? А если инфекция попадёт? Не зажило ведь ещё… - сестра начинает осторожно обрабатывать мои раны, даже дует на них.
Я никак не реагирую на лёгкие пощипывание, просто нет сил..
— Вот так… солнышко, можешь немного приподняться? — легонько киваю головой, брат помогает мне, подлаживая подушку под спину.
Аня заново перематывает мою голову, Лёша собирает осколки зеркала и обломки от картин.
Некоторые из них пытается сложить как пазл, смотрит с сожалением.
Мне и самой их жалко, но эти картины больше не принесут мне той радости, что дарили раньше… только боль..
— Сестричка, если что-нибудь будет нужно, то ты только скажи, мы всё сделаем. — Сергей бережно подносит мою руку к своим губам и целует, потом ложит назад и ещё долго не отпускает её.
— Мы уже не доверяем врачам. и сами тебя на ноги поднимем! Будешь бегать как и раньше! — Аня гладит меня по перебинтованной щеке, только сейчас замечаю какие у неё растрепанные волосы и круги под глазами.
"Она всё время ухаживала за мной? И делала все перевязки?"
Мне хочется поблагодарить их всех, но из горла доноситься лишь тихий хрип.
— Не напрягай себя. Отдыхай, тебе ещё понадобяться силы. — брат целует меня в лоб, и под их общее лелеяние я засыпаю, в надежде, что всё это окажется лишь сном.
Глава 36. Новая причёска? Да, мне нравится! Она хорошо прикрывает раны
"События будут описываться от лица Марины".
