Но страха не было.
— Света, — раздался сбоку взволнованный голос.
Кажется, его я уже слышала раньше.
Света… Света — это я?
Имя словно запустило цепную реакцию, и события одно за другим, цепляясь друг за друга, проявлялись в памяти.
— Максим? — не до конца уверенная, переспросила я. — Дети?
— Мама! — и они кинулись на меня, обняв сразу все месте. В двенадцать рук.
Слезы против воли выступили на моих глазах, в горле застыл ком.
Я еще не вспомнила все до конца, не понимала, как мы все сумели выпутаться из того, что с нами приключилось, но одно знала точно: раз мы все вместе, раз те, кого я люблю, рядом — значит, все обязательно будет хорошо.
Глава 18
Глава 18
Утро, как обычно, принесло много хлопот, шума, запахов — свежесваренной каши, бутербродов и кофе — суеты и суматошных сборов.
— Не забудь тетрадку, у вас их сегодня собирать будут, — напомнила я Аркаше, складывая подделки Нади и Феди в пакет.
В садике завтра утренник, и детям надо было подготовить по «цветочной шляпке», в итоге вечером мы клеили на панамки цветы из цветной бумаги и картона. Как бы теперь донести это великолепие и не помять!
— Мама, а где моя футболка с монстриком?! Я обещал Ване из группы, что надену сегодня ее — у него такая же, и мы должны прийти в одинаковых! — Федя носился туда-сюда в поисках нужной вещи. — Кто видел мою футболку? Денек, Денек, ищи давай! Бери след!
— Я тебе что, собака? — возмущенно фыркал кролик, которому мальчик тыкал в нос другой свой футболкой. — Да и как вообще ты себе это представляешь? У тебя тут этих футболок пруд пруди.
— Ничего не пруд пруди, с монстриком только одна! Ну, Денек, миленький, ну помоги! Ты же хороший кролик!
Когда после случившегося дети в первый раз вернулись домой они застали голодного Злыдня, который по его же словам «по потолку бегал» от беспокойства.
Надо ли говорить, что в выражениях кроль не стеснялся, и сначала высказал, остолбеневшим от удивления детям, все что он обо всех думает, а потом
— Кикиморы вас за ногу, тролья отрыжка вам в суп! Оставили одного, а я переживай, выживите вы или нет? Чего встали? Живые? Точно живые? Я переживал между прочим!
— Кролик, разговаривает? — шепотом спросил Федя у Нади. Та в ответ схватила щетку для обуви и выставила ее перед собой, защищаясь.
— Кто разговаривает? — спохватился Злыдень, но было уже поздно. — Мяу. Мяу. Мяу.
— Так он что, тоже волшебный? Мама, и ты знала? — Аня повернулась к ней, с возмущением уперев руки в бока.
— Сюрприз… — это все, что я нашла в себе силы сказать.
Похищение, дети почти не помнили — Наталья с компанией усыпили их, когда перевозили, только разве, что Аня ненадолго приходила в себя. Но после того, как их уже спали, все равно пришлось обсудить с ними много. И говорящего кролика в том числе. Как ни странно, все прошло довольно гладко, правда к самому неожиданному выводу пришел Аркаша:
— Если кролик разговаривает, и магия существует… то дед мороз тоже! Теперь меня в этом никто не переубедит!
— Ага, хороший, его вчера вытошнило комком с шерстью прямо на мою кровать! — возмутилась Аня.
— А ты бы предпочла, чтобы я держал в себе? Мне было плохо! — оскорбился кроль.
— Я бы предпочла, чтобы ты вообще на моей кровати не лежал!
Начавшаяся перепалка затянулась бы надолго, если бы не вышедшей из спальни Максим.
— Федор, твоя футболка в шкафу. Злыдень, хватит на кроватях детей валяться — уши оторву. Тех, кто уже собрался, жду в машине — отвезу вас.
Максим подошел ко мне, улыбнулся, невесомо коснувшись рукой моей макушки, словно хотел погладить или обнять, но не решился:
— Твой кофе. — Я протянула ему кружку.
— Ты тоже собирайся — отвезу малышню, и поедем.
— Куда поедете? — спросила любопытная Надя.
— По делам, — глубокомысленно выдал Максим, поднимая к потолку большой палец.
Дел после всего случившегося было действительно много.
Например, наведаться в Государственный Театр оперы и балета имени Хандошкина. Кто бы мог подумать, что офис арбитров в Старославле располагается именно там? Огромное красивое здание с колоннами, завораживающее своей монументальностью. Вокруг афиши с названием премьер, фотографиями балерин. Даже мне, далекой от искусства, захотелось увидеть все это великолепие вживую.
— Может быть, сходим как-нибудь? — шепнула я Максу, когда мы парковались.
И тут же оборвала сама себя. «Когда-нибудь» вполне могло не наступить никогда. Моя судьба все еще висела на волоске. Там, на причале, мне рассказали, что я впала в неконтролируемое состояние и в одиночку справилась с дюжиной вооруженных мужчин. Как я это сделала — понятия не имею. И как меня потом из этого состояния «выводили» — тоже.
Но после на меня надели магический браслет, который не даст сбежать из города, и допросили. Растерянная и напуганная, я не знала, что говорить, а потому рассказала правду. Все, что я помнила с того момента, как очнулась в деревенском доме в окружении детей.
После этого допрашивали уже Максима и Виктора… А теперь мы должны были приехать, чтобы узнать решение арбитров.
Мы подъехали к неприметной дверце с обратной стороны здания.
— Раньше входили через парадный вход, потом через кулисы, но теперь посетителей так много, что пришлось нанять дополнительный персонал и организовать отдельный вход. А то тут по приемным дням толпы низших за документами и пособиями выстраиваются. Распугали бы мне всех посетителей в театре. Тут теперь еще и постоянный пост дежурного из теневой юстиции, — рассказывал симпатичный кучерявый мужчина, встретивший нас внутри. — Сколько раз уже разговор заходил, чтоб переехали в соседний бизнес-центр, но нет, нечисть определенно имеет склонность к театральности. Офис в театре, говорят, солиднее.
— Спасибо, что встретил лично, Герман, — улыбался ему Максим — мужчины были знакомы.
Тот в ответ отмахнулся:
— Слишком уж резонансное дело.
Небольшой коридорчик вывел в просторный кабинет с высокими потолками. Тут стояли несколько столов, за которыми сидели люди… или, скорее, нелюди. Например, у одной из девушек, ближе всего к выходу, я заметила лисьи ушки, торчащие из пышной рыжей прически.
— Герман Игнатьевич, я вам документы на подпись на стол положила, их надо к вечеру отправить, просмотрите, пожалуйста.
— Герман Игнатьевич, нужно согласовать миграционную карту, — тут же вклинился высокий тощий мужчина в зеленых перчатках.
Точнее, я сначала подумала, что это перчатки, но, присмотревшись, поняла — чешуя.
— Я сейчас буду занят, не беспокоить, — отрезал Герман, проводя нас в свой кабинет, и, закрыв за нами дверь, добавил: — Леший, когда я соглашался на эту должность, все было гораздо проще. Сидел себе в театре, смотрел представления… Вот, присаживайтесь, — указал на два мягких кресла около рабочего стола. — Я последний раз жену на сцене видел две недели назад, представляете? Тут теперь то одно, то другое… развели бюрократию… — доверительным шепотом пожаловался он. — Раньше было проще.
— Пф, это ты мне говоришь? — фыркнул Максим. — Лет сто назад можно было избавиться практически от любого, и ничего бы тебе за это не было. Вот где просто было.
Пока эти двое не ударились окончательно в ностальгию, я попыталась привлечь к себе внимание:
— Вы сказали, что наше дело резонансное… Это хорошо? Или плохо?
Я села в кресло, заметно нервничая, по телу ползли мурашки. Максим уместился в соседнем и взял мою руку в свою, чуть сжал, подбадривая. Это казалось так естественно, так нужно и правильно, что сразу стало спокойнее. Я — не одна.
После пробуждения в скорой мы не обсуждали наши отношения. Да и о каких отношениях могла идти речь, если все, что было, — один-единственный спонтанный поцелуй, и я даже была не уверена, что он мне не померещился.
Но вот таких вот касаний, поддержки, иногда даже объятий… стало больше.
