Прикосновение смерти (ЛП) - Мартин Т. Л.

— Леденец? — Ошеломленно шепчу я, как раз перед тем, как мой разум может полностью отключиться.

— Да, Лу.

— Я думаю, что мое сердце тоже бьется для тебя.

Глава 30

Ликер с рвотой и кровью.

Ароматы смешиваются вместе, образуя отвратительное море вони в воздухе вокруг нас.

Я перевожу взгляд направо, пытаясь встретиться взглядом с мальчиком, который сидит связанный на стуле рядом со мной. Он дрожит, все его двенадцатилетнее тело дрожит, когда он смотрит на свою одежду широко раскрытыми глазами.

— Посмотри на меня, Томми, — слышу я свою команду, мой голос похож на твердый шепот. Я быстро смотрю на монстра, убеждаясь, что он все еще стоит к нам спиной, пока роется в кухонных шкафчиках, затем возвращаю свое внимание к окаменевшему мальчику. — Ты посмотришь на меня прямо сейчас, слышишь меня?

Наконец его голова поворачивается ко мне, его движения скованны. Именно тогда я вижу, как стучат его зубы.

— Что ты видишь?

— Я — я–я вижу тебя. Я вижу тебя.

— Угу. И кто я такой?

— М — мой брат.

— Совершенно верно. И есть ли какая-нибудь неприятность, из которой мы не выбрались вместе, младший брат?

Он сглатывает, затем качает головой.

— Чертовски верно.

Взгляд Томми опускается на мою одежду, затем поднимается обратно, чтобы встретиться с моим.

— С Т-тобой все будет в порядке. Он не вымочил тебя в ликере, как меня.

Я чувствую, как щелкает моя челюсть, когда мои зубы скрежещут друг о друга. Мои руки тянут и дергают меня за спину, все еще возясь со старой веревкой, которую я так хорошо узнал.

— Это потому, что он извращенный ублюдок, — отвечаю я. — Не потому, что он чувствует себя великодушным. Он хочет, чтобы я посмотрел, как ты страдаешь, прежде чем он перейдет ко мне.

— Чертов ублюдок! Он тебе это сказал? — Томми визжит, и мы оба поворачиваем головы в сторону монстра. Но, похоже, он нас не услышал, поэтому мы снова поворачиваемся лицом друг к другу.

Ухмылка растягивается на моем лице, несмотря на то, в какой жуткой толчее мы находимся.

— Значит, все, что потребовалось, это знать, что жизнь твоего старшего брата тоже поставлена на карту, чтобы ты вспомнил, что у тебя там есть пара крепких яиц? Ну, черт возьми, я должен был сказать что-нибудь раньше.

Как раз в тот момент, когда Томми начинает улыбаться в ответ, громкий рев разносится по кухне.

— Где они? — Монстр разворачивается к нам лицом, затем подходит, его глаза сужаются прямо на меня, указательный палец упирается мне в грудь. — Ты. Я знаю, что ты это сделал. Где все спички? Где они!

— Что, чтобы я помог тебе поджечь твоего ребенка? Ты больной сукин сын.

Лицо монстра искажается во что-то уродливое, когда он насмехается надо мной, делая шаг ближе. Его нос покраснел, зрачки расширены, и я замечаю белый налет вокруг его ноздрей.

— Не — а, парень. Думаю, ты меня перепутал с самим собой. Ты настоящий сукин сын, не так ли? Твоя мама ошибается, если думает, что может сбежать с другим мужчиной без того, чтобы вам двоим пришлось платить.

Я вскрикиваю, когда он погружает палец в открытую рану на моем бедре, отчего нестерпимая боль пронзает всю мою грудь.

— Я не собираюсь убивать вас, мальчики. Просто преподам ей еще один урок, вот и все.

Справа от меня раздается рычание, застающее нас обоих врасплох. У маленького Томми такой огненный взгляд, который я обычно вижу только в своем отражении.

— Ей наплевать на твои так называемые ‘уроки’, папаша! Прекрати использовать ее как дерьмовый предлог, чтобы выместить на нас свою безумную ярость!

Мужчина перед нами останавливается, наклоняется к Томми и смотрит на него так, словно видит впервые.

— Что ты мне сказал?

Черт. Мои глаза ненадолго закрываются, когда я качаю головой, мои руки борются сильнее, чем когда-либо, чтобы освободиться. Я почти улыбаюсь, когда чувствую, как кровь начинает стекать по моим запястьям. Сейчас она так близко.

— Забудь о нем, — бормочу я. — Ты разговаривал со мной, помнишь?

— Ты закрой свой рот.

Я верю, что Томми, с другой стороны, есть что сказать. Что-нибудь еще ты хотел бы добавить к этому, малыш? Он на дюйм приближается, пока носки его ботинок не соприкасаются с ботинками Томми.

Глаза Томми расширяются, теряя весь свой блеск, когда он наблюдает, как монстр лезет в его задний карман.

— Э — э, н — нет.

Вот и все.

— Ты уверен в этом? — В его руке появляется большой серебряный карманный нож, и он плавно проводит лезвием по пальцам.

С того места, где я сижу, было слышно, как Томми сглотнул.

— Д — да.

— Что Да?

— Да, сэр.

— Очень хорошо. Теперь ты знаешь, как мне больно это делать, — говорит он с мягким смешком, — но я все равно должен преподать тебе урок за твое отношение. Клянусь, твоя мама передала вам, мальчики, свои худшие качества. Хм, прошло некоторое время с тех пор, как я делал тебе татуировку, не так ли? — Он наклоняется вперед, сканируя глазами маленький торс Томми. — Теперь, где бы ты хотел это сделать? Я даже позволю тебе выбирать.

Я не знаю, есть ли название ощущению, которое внезапно разливается внутри меня, наполняя легкие горячими парами, но я точно знаю, что оно наполнено красным. Обжигающее красное пламя, обжигающее мои вены до такой степени, что я не могу ясно видеть, не могу думать. Однако есть одна-единственная мысль, которая звучит с предельной ясностью. Прямо здесь, прямо сейчас, все закончится.

И я собираюсь стать тем, кто положит этому конец.

Я просыпаюсь от учащенного пульса, с которым я начинаю слишком хорошо знакомиться. Черт. Я не должна была еще просыпаться. Мне нужно снова заснуть. Меня переполняет настоятельная, отчаянная потребность знать, что братья выбрались оттуда живыми, что с ними все в порядке. Что они в безопасности. Закончил ли он все так, как намеревался? Где конец для этих бедных мальчиков? Когда этого будет достаточно?

Моя рука поднимается к груди, ожидая обнаружить бешеный ритм, бьющийся внутри, но на мгновение я вообще ничего не чувствую. И это пугает меня до чертиков. Я замираю, ладонь все еще прижата ко мне, пока, наконец, не чувствую неясный удар. Затем еще один. Вздох облегчения вырывается из меня, и я крепко зажмуриваю глаза.

Успокойся. Ты в порядке.

Он сказал, что со мной все будет в порядке, и я в порядке.

Затем я вспоминаю, что он все еще был здесь, когда я заснула, и быстро осматриваю комнату. Я не знаю, почему я так полна надежд, хотя ясно, что его здесь больше нет. Отсутствие его тепла окружает меня как реальное существо, каждый холодный ветерок, просачивающийся через окно, напоминает мне, что я снова одна.

Кажется, у него есть привычка исчезать, пока я сплю. Интересно, каково было бы на самом деле просыпаться рядом с ним. Бьюсь об заклад, я почувствовала бы его прикосновение к своей коже еще до того, как открыла глаза, точно так же, как мягкое солнце согревает твою кожу в середине весны. Погладил бы он меня по волосам, как сделал это так быстро прошлой ночью? Остался бы он в кресле рядом со мной, наблюдая, пока я сплю, или прокрался бы в мою постель и позволил мне свернуться калачиком рядом с ним? Я улыбаюсь этой мысли, вытягивая руки над головой, прежде чем направиться в ванную.

Моя улыбка тут же переворачивается с ног на голову, когда мой взгляд встречается с зеркалом и опускается на грудь. Я прижимаю пальцы к сердцу, потирая область успокаивающими круговыми движениями. Я не хочу волноваться или бояться, потому что по опыту знаю, что это ни к чему не приведет. Но, стоя перед своим отражением, я напоминаю себе, что я всего лишь человек. Мне нужно почувствовать внутри себя твердый барабан, чтобы знать, что со мной все будет в порядке. И прямо сейчас этот ритм медленно ускользает. Мои глаза закрываются, уже умоляя о перерыве в реальности. Я не могу этого сделать. Могу ли я? Как вы выясняете, как исправить то, чего вы даже не понимаете?