Тайна императорского рода (СИ) - Шёпот Светлана Богдановна

— Вы сегодня останетесь или поедете в замок? — спросила, входя в свою комнату у Алана.

Тот моментально оказался позади, обнимая и притягивая ближе.

— Хочу, — шепнул он, взмахом одной руки накладывая барьер на комнату. — С тех пор как моя душа изменилась, я всё время ощущаю возбуждение.

Светляк мигнул и почти сразу погас, а позади Алана из черного тумана тут же материализовался Абсолон.

— Это жажда размножения, — пророкотал он, а у меня от этого голоса поднялся каждый волосок на теле. Кажется, я отвыкла от Абсолона. — Демонов рождает тьма, сами они не способны к размножению. Твоё тело из-за темноты души ощущает себя так, словно оно вот-вот погибнет. В такие моменты все природные инстинкты человека усиливаются. Размножение — один из них. Поэтому ты ощущаешь постоянное желание.

— Сильное, — прохрипел Алан, толкаясь бедрами вперед, отчего я тут же ощутила, что моему мужу срочно требуется помощь.

Абсолон обошёл нас и встал прямо передо мной. Его алые глаза буквально прожигали во мне дыры. Алан сзади обнимал так, что я едва дышала, а еще он весь мелко дрожал, словно ему было холодно.

Наклонившись, Абсолон медленно поцеловал меня, отчего я тут же ощутила, как вся моя энергия, будто только этого и ждала, хлынула в его сторону.

Он заставил меня наклонить голову, и я почти сразу ощутила горячие губы Алана, который тоже принялся пить меня, покусывая при этом кожу на шее и мочку уха.

Тело немело, будто его медленно замораживали. Больно не было, просто странно.

— Я скучал по твоей энергии, — сказал Абсолон, прерывая поцелуй. Губы тут же закололо, а потом я застонала, едва не теряя сознание от того, как тысячи игл впились в моё лицо, шею, грудь. Боль, колкая, острая, спускалась всё ниже. — Думаю, пора.

Последние его слова я едва слышала, находясь в странном состоянии. Мне казалось, что я пьяна, причём так сильно, что едва могла стоять на ногах. К тому же возбуждение гуляло в крови.

— Думаешь? — спросил у Абсолона Алан, легко поднимая меня на руки.

— Время, — ответил Абсолон. Я так и не поняла, о чём это он.

После я ощущала только, как меня аккуратно положили на кровать и принялись раздевать. Дурман медленно проходил. Тело приходило в норму. Ненадолго.

Глаза Абсолона снова появились передо мной. И новый поцелуй, требовательный и неимоверно сладкий. Мне казалось, что демон попросту пьет мою душу.

Страх шевельнулся где-то глубоко внутри, но его смыло возбуждение, от которого я едва не задохнулась. Распахнув глаза, вскинула руки и, обняв Абсолона за шею, притянула его к себе. Демон тут же распался дымом, заставив меня разочарованно застонать.

— Это опасно.

Услышала я перед тем, как ощутила на своих губах требовательные и такие знакомые, теплые губы мужа.

Проснулась я резко, словно и не спала вовсе. Скорее, пришла в сознание. Пошевелившись, застонала, ощущая, что моё тело буквально разваливается на кусочки.

Тут же ощутила, как мою голову кто-то приподнял, а губ коснулось что-то твердое, а затем теплое и мокрое. Сразу же ощутила, что очень сильно хочу пить. Сглотнула, приоткрывая рот и давая жидкости попасть внутрь.

Отвар на вкус был отвратительным. Хотела отодвинуться, но рука на затылке не дала мне сделать этого. Протестующе замычала, пытаясь поднять руку, но в теле была такая сильная слабость, что мне пришлось просто смириться и глотать горький, воняющий чем-то отвратительным отвар.

— Молодец, сейчас станет легче, — послышался голос Алана. — По крайне мере, ведьма мне это обещала.

— Что… — я хотела спросить, что случилось, но голос попросту хрипел, даже можно сказать сипел. Было такое ощущение, словно у меня случилась ангина, из-за которой голос почти пропал. Нахмурилась, пытаясь вспомнить, что было до того, как я уснула. Ничего в голову не приходило. Вроде мы вернулись домой от Адамины, а потом с мужем занялись любовью. Начала я помню хорошо, а вот чем всё закончилось, как-то не очень.

— Прости меня.

Голос Алана хоть и был как обычно твердым, но на мгновение я услышала в нём нотки вины и раскаяния.

От отвара в желудке начал разгоратся самый настоящий пожар. Низ живота полыхнул, и меня едва не скрутило на кровати. Застонала, сдерживая слёзы. Закусив губу, медленно открыла глаза, ощущая, как кружится голова и тошнота подкатывает к горлу. Мир вращался, словно я была пьяна не в меру.

Внутренности с каждой секундой скручивало всё сильнее, особенно живот. Сердце колотилось о ребра, будто пытаясь вырваться из тела.

— Что… — снова предприняла я попытку, находя глазами размытый образ мужа, который сидел рядом и держал, как оказалось меня за руку, — случилось? — все-таки выдохнула я, стискивая зубы. Живот в очередной раз скрутило так, что мне срочно захотелось в туалет. — Я…

— Тебе нельзя вставать. — Голос прозвучал с другой стороны кровати. Я неловко дернулась от испуга, но почти сразу успокоилась, узнав Адамину. Сразу же встал вопрос: что она делает в замке? — Зелье сейчас подействует. Поначалу будет не очень, но ты терпи, девочка, иначе будет еще хуже. А ты не трогай её! Я ведь сказала.

Алан тут же отпустил мою руку, и почти сразу встал и отошёл от кровати. Я хотела возмутиться, сказать, что хочу, чтобы муж был рядом, а лучше так и вовсе обнял меня, забравшись в постель, но новый приступ скрутил так, что я могла лишь поскуливать и тихо плакать, кусая губы.

Когда внутренности перестали гореть, я попыталась расслабиться, закрывая глаза и открывая рот. Дыхание от периодически накатывающей обжигающей боли сбивалось. Я ощущала, что все тело в такие моменты покрывается испариной. В голове была каша. Я пыталась думать, но стоило мыслям только сформироваться во что-то стройное и логическое, как начинался очередной приступ, и из головы всё вылетало.

Не знаю, сколько прошло времени, но промежуток между приступами постепенно стал увеличиваться.

— Вот. — Мне снова сунули по нос чашу с тем же зельем. От запаха меня едва не вывернула прямо на кровать. — Выпей. Если тошнит — не нюхай, просто глотай, не задерживая во рту, — сказала Адамина твердым, не терпящим возражений голосом.

Пришлось подчиняться. И пусть мне не нравилось происходящее, но я была не в том состоянии, чтобы возмущаться или выбирать для себя лекарства.

Сделав, как она велела, выдохнула, морщась от отвратительного послевкусия. Хотелось чем-нибудь запить, но боюсь, мои внутренности пока не готовы к такой серьезной работе.

Спустя некоторое время пожар внутри больше не разгорался с такой силой. Иногда, правда, легкая боль возвращалась, но её терпеть вполне можно было.

Выдохнув, открыла глаза, тут же постаравшись хотя бы немного привстать. Муть перед глазами прошла, хотя голова по-прежнему кружилась. В другой ситуации я бы валялась дальше, но мне просто необходимо было узнать, что случилось.

Я почти сразу заметила, как вскинулся в кресле Алан, подскакивая. Позади него колыхнулась тьма, и я отчётливо увидела, что там Абсолон. Шторы в комнате были закрыты, и вместо светляков, кое-где стояли свечи.

— Сиди, — властно приказала моему мужу Адамина, помогая мне присесть, подсовывая при этом под спину подушку. Мне показалось, что в голосе старой ведьмы слышалась нескрываемая злость и укор, который явны был направлен в сторону моего мужа. Он, кстати, глянул мельком на ведьму и медленно опустился обратно в кресло, впиваясь в моё лицо взглядом. Я невольно вздрогнула, заметив, как его зрачки резко краснеют, а белки наливаются тьмой. Он, явно заметив моё состояние, поджал губы и прикрыл глаза, а когда открыл, они были уже привычного серого цвета.

— Адамина, — позвала я ведьму вопросительно, понимая, что мне срочно нужно знать о происходящем.

— Что Адамина? — ворчливо пробормотала она, помешивая что-то в небольшом казанке. — Не помнишь ничего? Это понятно. Эти двое чуть тебя не высосали до донышка. А ты тоже хороша, разве так можно? Почему ты не думала, что такое способно тебя убить? Один демон еще, куда ни шло, но два! Ты — несносная девчонка! Не хватало еще, чтобы твой дед на том свете мне потом за тебя выговаривал.