Брак с летальным исходом (СИ) - Яблонцева Валерия

Вероятно, если бы Ильда как раньше продолжала следить за своим пациентом, устраивать дежурство горничным было бы совершенно не обязательно. Кто бы ни находился в сторожке, ему, очевидно, нельзя было оставаться без присмотра.

Господин Сфорци перехватил меня, когда я спустилась на первый этаж.

— Мне необходимо, чтобы вы вернули кристалл, миледи, — тут же сказал он. — Все мы благодарны вам за помощь Лоиссе, но мне не нужны лишние проблемы с

милордом Каста нелло.

Я без возражений протянула ему разряженный накопитель. Дворецкий с кислой миной оглядел потухший кристалл и пробурчал себе под нос что-то неразборчивое о слишком уж большом расходе энергии в последнее время.

— Что ж, по крайней мере, хоть этот не сломан, — он аккуратно опустил кристалл в карман жилета.

Узнав у дворецкого, где именно хранились подборки газет, я направилась в библиотеку и углубилась в чтение. Леди Розельди действительно оказалась страстной поклонницей разного сорта изданий: от «Вестника Аллегранцы» до самых дешевых бульварных листков. Старые газеты, аккуратно сшитые, лежали на дальних стеллажах, и среди пыльных серых стопок можно было даже отыскать номера двадцатилетней и тридцатилетней давности. С переходом поместья во владение четы Кастанелло поток периодики существенно снизился, и вскоре остался только «Вестник», наиболее полно и обстоятельно освещавший городские новости и события, а также жизнь королевства.

Насколько я помнила, второй и третий браки лорда Кастанелло пришлись на годы моего обучения в университете. Вытащив нужные стопки, я аккуратно пролистала тонкие страницы в поисках обязательной светской хроники. В колонке, посвященной краткому пересказу торжеств городской знати, обнаружились записи о свадьбах — пышной и дорогой церемонии с леди Жиневрой Террини и скромным походом в городскую ратушу с госпожой Ренорд. Обе девушки в браке не прожили и года, что было упомянуто десятком выпусков позже в соседнем разделе с некрологами.

Газетчики с упоением полоскали грязное белье семейств Террини и Кастанелло на протяжении нескольких номеров после смерти девушки. Выдвигали кандидатуры на роль любовников леди, одну другой краше: от садовника и Густаво — и как только писакам удалось сунуть вездесущий нос в поместье лорда Кастанелло? — до лордов почти всех именитых семейств города. Упоминали даже молодого лорда Осей, у которого Террини часто покупали скаковых лошадей, но эта версия звучала для меня попросту дико. Эдвин, обходительный и галантный, свято чтящий брак и устои

общества, и чужая жена, не особенно связывавшая себя правилами морали? Абсурд.

Прошел месяц, и газетчики потеряли интерес к сплетням. Через несколько номеров после последней публикации в маленькой колонке происшествий сухо сообщалось, что расследование гибели леди Жиневры Кастанелло, в девичестве Террини, завершено.

Признано было, что к трагедии привела преступная халатность одного из работников кафе, к слову, ее любовника, перепутавшего яд с сахарной пудрой. Заведение закрыли, кондитер оказался в тюремных застенках. Мне подумалось, что детективы просто опустили руки и ради успокоения безутешного отца, жаждущего правосудия, переложили вину на первого подвернувшегося под руку бедолагу так же, как это произошло и со мной после гибели Эдвина.

На репутации лорда Кастанелло смерть супруги и последующее расследование никак не сказались: доказать его причастность к отравлению леди Жиневры детективам не удалось. В единственном заявлении, опубликованном на страницах «Вестника», он сообщил, что о любовниках леди ему ничего не было известно. Лорд, чье время, по его словам, полностью отнимали новые фабрики, предпочитал особенно не вникать в дела молодой супруги. Выделил экипаж, назначил внушительное содержание, и все. Газетчикам нужны были сенсации и сплетни, и от немногословного вдовца быстро отстали, хотя мысль об убийстве из ревности будоражила умы читателей. По крайней мере, подобные версии часто проскальзывали в перешептываниях моих любопытных сокурсниц.

Отложив газеты, я задумалась о типе яда, которым отравили леди Жиневру. Никто из авторов статей не сообщал его название, но, пожалуй, не так уж и много веществ можно было по виду перепутать с сахарной пудрой. Некоторые виды крысиного яда подходили под описание и могли оказаться на обычной кухне, но все же нужно быть совершенно неприхотливым или неразборчивым в еде, чтобы не заметить подмены. А леди Жиневра, напротив, хорошо разбиралась в тонкостях вкусов, раз постоянно изводила придирками кухарку лорда Кастанелло.

Мысли упорно возвращались к орудовавшему в поместье зельевару и запрещенным ядам. Слишком уж похожа была картина на то, что случилось с Лоиссой. Только вот чем предполагаемому убийце могла не угодить вторая супруга лорда? Леди угрожала выдать его? Или отказалась помочь в каком-то грязном и скользком деле?

Некролог леди Эрлисии Кастанелло сухо сообщал, что леди была найдена мертвой с несколькими ножевыми ранениями, которые она нанесла сама себе. Причины упоминались лишь вскользь, и, опять же, связь самого лорда с убийством всячески отрицалась. Короткое врачебное заключение гласило, что женщина оказалась неуравновешенной и психически нестабильной особой, способной навредить себе. Что она однажды и сделала, скончавшись раньше, чем подоспела помощь. Ни о каком расследовании не сообщалось. Это наводило на мысль, что дело действительно закрыли по просьбе вдовца и Ренордов, чтобы не ворошить грязное белье и не поливать грязью имя погибшей.

Внезапно вспомнилась леди Элейна, первая супруга лорда Кастанелло. Интересно, было ли в газетах хоть что-нибудь, касающееся ее смерти? Не зная точной даты, я отлистала не один номер, прежде чем наткнулась на нужную статью. Газетчик, составлявший некролог, отошел от привычной сухости и цветисто описал и «безмерную скорбь супруга и родных», и «невосполнимую потерю, которую понес город, лишившийся блистательной леди из старейшего рода, женщины, стоявшей вместе с супругом у истоков самого великого и масштабного предприятия в истории Аллегранцы, а также великолепного артефактора, чей потенциал так и не успел расцвести в полной мере».

«Ярчайшая звезда на нашем небосклоне погасла», — завершалась статья. Объявлялась дата прощальной церемонии, куда мог прийти любой желающий. И все. Ни расследования, никаких дальнейших разбирательств. Вероятно, это молчание обошлось лорду в целое состояние. Или же «Вестник» предпочел не паразитировать на трагедии, коснувшейся древнейшего и благороднейшего семейства Себастьяни, обладающего в Аллегранце таким влиянием и властью, что им достаточно было бы лишь посмотреть в сторону неугодного писаки, чтобы руководство газеты уволило весь отдел. Во избежание.

Я мельком проглядела более ранние выпуски, ожидая узнать чуть больше о светской жизни и совместном деле лорда Кастанелло и его первой супруги. В этом интересе было что-то неловкое, отчего неприятно сжималось сердце. Я словно бы хотела заглянуть за завесу чужой личной жизни, вызнать украдкой что-то, о чем лорд Кастанелло вряд ли хотел бы вспоминать, и уж тем более делиться со мной. Но я не могла сдержать любопытства.

Часто ли они выходили в свет или жили уединенно, как лорд сейчас? Принимала ли леди Кастанелло участие в создании первых предприятий «Современных магических технологий», превратившихся за десять с небольшим лет в крупнейшую промышленную империю? Занималась ли разработками новых массовых кристаллов, делала ли собственные артефакты? Пышной ли была их свадьба? Каким был их сын? И был ли лорд Кастанелло тогда счастлив?..

К моему сожалению, я так и не нашла ничего стоящего внимания. Несколько раз на главных страницах «Вестника» упоминалось о больших статьях, посвященных либо основателям «СМТ», либо официальным мероприятиям городской знати, но нужная страница неизменно оказывалась аккуратно вырезанной. Конечно, странно было представить, чтобы лорд Кастанелло собирал газетные вырезки, но кому-то из живущих в поместье явно хотелось оставить себе память о погибшей леди Элейне. А в том, что интересовались именно ей, сомнений у меня не возникало. В одном из выпусков напечатали крупный портрет лорда с супругой. На газетной странице осталась лишь половина изображения: приосанившийся лорд Кастанелло с гордой улыбкой и краешек узкой женской ладошки на его плече — все, что осталось от той части отпечатанной картины, где, по всей видимости, была его супруга.