Сердце морского короля (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт"

Так почему же ей тоскливо?

Глубины моря прекрасны, ужасающи и величественны, но о них Джиад не тосковала бы ни минуты! Мало ли столь же удивительных мест наверху? А вот люди… То есть иреназе, конечно, но какая разница, что там у них ниже пояса, ноги или хвост? Ей будет не хватать простодушного верного Ираталя и отважной вспыльчивой Эруви, мрачной отчаянной верности Дару и мудрой стойкости Санлии. А еще, разумеется, лукавых насмешек Эргиана и его несравненного мастерства игры в интриги и тосу. И Леавары, умеющей видеть на лицах гораздо больше, чем просто скрытую до поры красоту. И Герласа с его сварливой откровенностью. И Камриталя с Семарилем, из которых она могла бы сделать не жрецов Малкависа, конечно, однако очень неплохих телохранителей… И Жи!

Стражам не положено иметь ручных зверьков, это отвлекает от работы. Разве что лошадь или собаку для охраны, но это не любимцы, а инструмент, такой же, как оружие или доспех. Впервые у нее появился собственный зверь… Которым она, кстати, безобразно мало занимается! Вот и сейчас Жи нет в комнате, наверное, его опять увели погулять слуги.

Но когда Акаланте успело так сильно и глубоко проникнуть в нее? Ведь за несколько лет жизни при дворе Торвальда она не подружилась там ни с кем! Следила за придворными и слугами, как полагается хорошему стражу, но видела в них только то, кем они были для ее охраняемого. И волновали ее лишь те, кто мог стать угрозой.

Старые жрецы говорили, что стражу нельзя смотреть на мир только через прицел своего долга. Это ослепляет, и рано или поздно ты перестаешь видеть в людях — людей. Только фигурки, способные помешать, помочь или повредить… Но они не говорили, что это плохо само по себе. Вредно для службы, не более. И в этом тоже таилась, оказывается, ловушка, потому что или ты видишь людей как они есть, живыми и не зависящими от твоего мнения о них, либо ты их на самом деле не видишь.

В Акаланте Джиад впервые разглядела мир вокруг себя. Лишившись долга стража, она будто сбросила доспех, прикрывающий ее, но и лишающий всего, что составляет обычную человеческую жизнь. Осталась беззащитной и безоружной перед самой собой, той частью собственной души, которую с детства ее учили тщательно сдерживать и прятать поглубже.

И что ей теперь делать с этой волей, пьянящей и зовущей к чему-то совсем иному, непохожему ни на что, известное и понятное раньше?

В Храм она больше не вернется. Если обещание Алестара вдруг окажется нарушенным, если Лилайн не поможет с выкупом… Даже тогда она не сможет больше быть Стражем. Щит Малкависа должен быть безупречен, он по доброй воле отбрасывает все, что не касается его нанимателя, а Джиад… ее безупречность дала трещину, и, да простит Малкавис, она счастлива этому!

Осталось только понять, чего же она все-таки хочет. «Свободы, — привычно подсказал внутренний голос. — Собственной судьбы. Права и возможности жить так, как хочется».

«И что я стану с этой свободой делать? — очень холодно и ясно спросила себя Джиад в ответ. — Как распоряжусь выторгованной у Храма судьбой? Для чего буду жить?»

Внутренний голос молчал, и Джиад все-таки тронула гладкое горячее плечо Лилайна кончиками пальцев, с сожалением понимая, что если не разбудит она, то все равно скоро появятся другие. Ответов на мучительно терзающие душу вопросы у нее по-прежнему не было, но она знала, что найти их придется, иначе ее побег из прежней жизни окажется дорогой в пустоту.

Лилайн открыл глаза сразу, словно и не спал. Он всегда просыпался как дикий хищный зверь — мгновенно, даже если потом нежился в постели. Вгляделся в ее лицо с пытливой тревогой и тихо спросил:

— Что случилось?

— Ничего, — вздохнула Джиад и добавила: — Вообще-то, здесь постоянно что-то случается, но не прямо сейчас. Мне обещали новую комнату. В этой обнаружился лаз в одно интересное, но наверняка нехорошее место…

Она указала взглядом на стену с дырой, и Лилайн понимающе кивнул.

— Твою зверюгу забрали, — сказал он с безмятежной усмешкой, которой мог обмануться только тот, кто не знал Карраса так же хорошо, как Джиад. — Приплыл мальчишка и просил передать, что погуляет с ним. Забавная тварюшка. Зубы в мой палец, а норов как у щенка.

— Он и есть еще щенок, — отозвалась Джиад, рассеянно окидывая взглядом комнату. — Видел зверей, на которых ездят иреназе? Он такой же будет, правда, другой породы. Вроде дикой лошади среди объезженных. Или волка среди собак. Лил, как ты себя чувствуешь?

— Как в деревенском кабаке на Солнцестояние, — продолжал усмехаться Каррас. — Знаю, что драка вот-вот начнется, а двери уже снаружи подперли. Ну да это не беда, лишь бы огня никто не кинул. Другую комнату, говоришь? А там хоть можно будет вдвоем остаться?

— Ты ранен, — улыбаясь, напомнила Джиад. — Так что вдвоем не выйдет. Теперь у тебя будет личный целитель, и чтобы слушался — а я прослежу! Если что…

Она наклонилась, поймала губами ухо Карраса и прикусила. Лилайн зашипел, якобы от боли, но подозрительно довольно.

— Ты меня накажешь, да? — хмыкнул он, обнял ее здоровой рукой и шепнул: — Мой Страж… Я соскучился.

— Обязательно накажу, — очень серьезно пообещала Джиад, старательно сдерживая улыбку. — Но ты не переживай, целительница у тебя будет очень красивая. Гораздо лучше меня. Ты ее не обижай, хорошо? Она славная девушка, и ей в жизни пришлось несладко.

— Лучше тебя не бывает, мой суровый заботливый страж, — мурлыкнул Лилайн, подаваясь к ней всем телом. — Не нужны мне никакие целительницы. Поцелуй покрепче — и все пройдет…

— И плечо зарастет! — подхватила Джиад, беспомощно и сладко чувствуя, как внизу живота разгорается знакомый пожар. — Ладно, как скажешь. Нас отсюда никто не гонит, подождем, пока вылечишься поцелуями.

Замерев, Лилайн глянул ей в глаза, а потом медленно опустился на подушки, криво усмехнувшись. Спохватившись, Джиад яростно обругала себя дурой, но было поздно, игривое настроение Карраса сменилось мрачностью.

— Прости, — попросила она виновато. — Я глупость сказала. Знаю, что хочешь наверх! Я тоже…

— Ну что ты, сердце мое, — улыбнулся Лилайн уже не мрачно, а со странной грустью. — Когда я на шутки обижался? Это ты меня с кем-то путаешь. И когда это ты боялась мне лишнее слово сказать?

— Прости… — глухо повторила Джиад, утыкаясь лицом в его плечо и желая сейчас только одного: чтобы тоска, грызущая изнутри, хоть на время смолкла, отпустила, и все снова стало легко и понятно как раньше.

Лилайн погладил ее по волосам, не дразня, как обычно, а ласково, бережно. Шепнул:

— Я всегда рядом, Джи. И даже раненый на что-нибудь сгожусь. Все хорошо, сердце мое.

— Все хорошо, — согласилась она, отгоняя жуткое бессилие, нахлынувшее вдруг предчувствием близкой беды.

А потом едва успела отпрянуть, потому что в дверь постучали, и миленькая служанка почтительно осведомилась, угодно ли каи-на поглядеть новые покои? И позволит ли каи-на собрать ее вещи? И не хочет ли каи-на со своим гостем проследовать за нею, потому что в новых покоях уже ждет обед? А зверя каи-на сейчас приведут прямо туда, для него уже подготовлена особая комната. И для личной прислуги каи-на — тоже. И для целителей, которые будут следить за здоровьем каи-на и ее гостя. И для охраны…

— Погоди! — растерянно прервала Джи болтливую девицу. — Сколько же там комнат?

— Ой, три или четыре, — захлопала накрашенными глазами служанка и стрельнула любопытным взглядом в Лилайна. — Каи-на Герувейн распорядился устроить вас как можно удобнее. Да что мы, сами не понимаем? Избранной его величества жить всего в одной комнате — разве так можно?

— Избранной? — тихо и очень спокойно уточнил Лилайн.

— А… ну…

Девица бросила испуганный взгляд на руку Джиад, напрасно пытаясь увидеть там браслет, снова посмотрела на Карраса и затараторила, разве что уши не прижав, как нашкодившая собачонка:

— Простите, каи-на, сама не знаю, что говорю! Извольте комнаты поглядеть! А тинкалы я свежей принесла, мне на кухне сказали, что вы сладкую любите, как в Суалане варят. Там еще эта вас ждет… его величества наложница бывшая. Сказала, ей поговорить с вами надо. Как бы не стянула чего! Там, правда, нет пока ничего такого, вещи-то ваши еще здесь, но все равно. Она и тинкалы сварить хотела, да я не дала, еще чего…