Обреченные стать победителями (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

   – Идем? – кивнула я и, не дожидаясь подружек, немедленно пошагала к столам раздачи. Знаете, любовь любовью, но если сразу не нальешь себе съедобного супчика, то до вечера придется жевать хлебушек и запивать водой из питьевого фонтанчика.

   Девушки неотступно следовали за мной, дышали в затылок и нервировали. Я то и дело ловила быстрые взгляды, брошенные на мой поднос, где стоял нормальный обед пахаря магической науки: первое, второе и сладкий напиток из шиповника. Вернее, косилась только предводительница, группа поддержки смотрела с голодной завистью. Меня подзуживало спросить: они всем коллективом сидели на строгой диете или надеялись поразить аристократов экономностью в питании. Мол, возьми меня замуж, я красивая и мало жру!

   Не представляю, кто может выжить на одном яблочке и плошеке супа-пюре цвета облепиховой настойки. Хотя питательность у кушанья была на месте, только не в самой еде, а на подносе! К оранжевой «мечте беззубого» прилагались крошечные сухарики подозрительно-бледного цвета, наводившего на мысль, что хлеб сушили не в печи, как положено, а под солнцем. Прошлым летом.

   – Ты же ему ничего не говорила? – волновалась предводительница.

   – О том, что ты мне денег заплатишь?

   – Об этом особенно!

   – Может быть, прозрачно намекнула, что неплохо вспомнить о хороших манерах, – туманно отозвалась я.

   – И он меня не будет игнорировать? – окончательно оробела она, пока мы направлялись к переполненному столу в центре обеденного зала. С тех пор, как в нашей с друзьями столовской жизни появился Форстад, а вместе с ним два прихлебателя, трапезы стали тесными и шумными.

   – Не посмеет.

   Мы подошли.

   – Приятного аппетита, – с елейной улыбкой пожелала я, и Дживс мгновенно подавился. – Дайте дамам место.

   Парни сдвинулись, девицы уселись. Дживс, с трудом вернувший дыхание, посматривал с опаской. Пришло время зарабатывать деньги.

   – Девушки, познакомьтесь…

   Илай многозначительно поднял брови, напоминая о договоре.

   – Господин Илай Форстад-младший, – по всей форме представила я.

   – Девушки, приятного аппетита, – с улыбкой сытого кота он выстрелил быстрым взглядом на мой поднос с полноценным обедом батрака. – Я, кажется, не расслышал, как вас зовут…

   И пока девицы, хихикая и краснея, представлялись, все с тем же любезным видом он переложил в мою тарелку нетронутый кусок мяса. Понимаете? Дополнительный кусок мяса! Будто я действительно сбежала в академию из трущоб, где белые булки видели только по большим праздникам, а котлеты вообще лишь издалека нюхали. Какое оскорбление!

   Не произнося ни слова, я вонзила в отбивную зубцы и с чувством вернула ее обратно, но мясо немедленно переместилось ко мне. Кусок был истыкан с такой страстью, словно мы представляли друг друга (я точно представляла Мажора).

   – Ребята, – позвала Тильда, – вам никто не говорил, что нельзя играть с едой?

   Вдруг стало ясно, что народ примолк и следил за круговоротом еды по тарелкам.

   Ситуацию, как, впрочем, и всегда, спас Бади. Он перехватил оспариваемый кусок, возложил на горку еды перед собой и емко объяснил для непросвещенных:

   – Полезный белок.

   – Слышал, Ботаник? – Тильда бросила выразительный взгляд на Флемма, с индифферентным видом жующего овощное рагу. – За плохую вещь люди не дерутся.

   – Спорное утверждение, – парировал тот, наотрез отказываясь покидать ряды убежденных вегетарианцев.

   – Так вот! – громко, звонко и очень пронзительно, словно хлопнув в ладоши, произнесла поклонница Форстада. – Илай, меня зовут Аманда!

   – Я помню, – усмехнулся тот.

   Надо сказать, он был очень мил. На мой взгляд, даже чересчур для человека, завязавшего с девушками. Живо стрелял глазами, рассыпал приторные улыбочки, от которых даже у меня суп казался не соленым, а сладким, и, к тому времени, как я давилась невкусным гарниром, узнавал номер комнаты потенциальной подружки. В общем, четыре сорима были потрачены девицей не зря!

   С Илаем мы увиделись только на следующий день, на занятии по флоре Рейнсвера. Я влетела в оранжерею через пару минут после начала и по узкой дорожке, придерживая мантию, чтобы ни один плотоядный куст не попытался раздеть приличную адептку, помчалась в другой конец стеклянного строения, в пристройку, где располагался учебный класс и ботаническая лаборатория.

   Группа в полном составе нашлась возле злосчастного арауста. Помахав ладошками перед раскрасневшимся от бега лицом, я пристроилась с краешка. Вроде как не опоздала, а просто держалась подальше от всяких растений, если они не были выкопаны из родной земли нашего, нормального и привычного, мира.

   Магистр Ранор, похожий на маленькую птичку, вдохновенно отчитывал двух худых парней, на полторы головы выше его. Тряс крючковатым пальцем и от возмущения трясся сам.

   – Да что же вы все издеваетесь над несчастным растением?! – дребезжащий голос звенел. – За последнюю седмицу куст успел выпустить целых три женских отростка и зацвести! Зацвести, понимаете?!

   – Видать, от счастья, – пробормотал кто-то.

   – Подвинься, Эден. – Илай незаметно пристроился рядом. Судя по всему, он пришел вовремя, спокойно дожидался, пока магистр отведет душу, и вдруг из понятного только аристократам принципа решил потеснить простой народ, то есть меня.

   – Сам подвинься и встань туда, где стоял, – огрызнулась я, но тут же спросила:

– С чего Ранор буйствует?

   – Ты правда не слышала? К кусту устроили паломничество и оранжерею теперь опечатывают заклятьями.

   – На него молятся, что ли? – фыркнула я.

   – Проверяют истинные пары.

   – Это как? – Я с удивлением посмотрела на Илая.

   – Если спеленает, значит, все по-настоящему.

   – По-настоящему – это до гробовой доски и общей погребальной урны?

   – Вам, девочкам, лучше знать, – согласился он.

   – Если девочкам лучше знать, то что под кустом делали двое парней?

   – Пытались на спор доказать безосновательность теории.

   – И как?

   – Спеленал. Не представляю, как они теперь будут выживать в мужском общежитии.

   У меня вырвался громкий издевательский смешок, и несколько человек повернули к нам головы. Пришлось прикусить язык и состроить индифферентную мину.

   Между тем гнев профессора окончательно излился. Пошарив по карманам руками, он залез под мантию, вытащил жестяную крошечную коробочку с какими-то сушеными листиками и, быстро сунув один в рот, скомандовал:

   – В ботаническую лабораторию, господа вандалы! Я совершенно не настроен учить вас прекрасному, но занятия, к моему искреннему сожалению, никто не отменял…

   Мы двинулись в указанном направлении. Понурые парни, в том числе. Народ, не позволяя им расслабиться, принялся сыпать скабрезными шуточками. Бедняги огрызались, отбрыкивались и едва сдерживались, чтобы не начистить кому-нибудь фасад.

   – К слову, о священном кусте мне рассказала Эмили, – вдруг признался Илай.

   – Какая еще Эмили? – не поняла я.

   – А как вчерашние «четыре сорима» звали?

   – Аманда, – закатила я глаза. – Она предлагала пройти испытание араустом?

   – Мы были не на той стадии отношений, чтобы забираться под куст. Кстати! Она тебе доплатила?

   – Сама не верю, что меня облапошили. Признайся, ты ей нахамил? – с подозрением сощурилась я на Илая.

   – Ни в коем случае. Более того, я очень вежливо попросил расплатиться, потому что мы в доле…

   – Ты что?! – не веря собственным ушам, перебила я. – Ты сказал, что знаешь о деньгах?! Форстад, ты… ты просто мажор! Зачем унижать бедную девушку?!

   – Откровенно говоря, она побогаче тебя будет. Единственная дочь владельца трех торговых домов и… еще чего-то – слушал через слово. Не ругайся! Условия, что ее надо внимательно слушать, не было.

   – Да наплевать, чем ты ее слушал, мне три сорима жалко! Я их мысленно уже потратила.