Страж ее сердца (СИ) - Штерн Оливия

— Ну, вот и все, светлейшая.

— Все? Это — все?

— Снадобье, — напомнил старик, — каждый час по глотку.

Нырнул еще раз в мешок, достал бутылочку зеленого стекла и протянул Альке. Затем огляделся и, уже обращаясь к Арианне, попросил:

— Деточка, подай мне палку и проводи меня.

Алька опомнилась.

— Спасибо, спасибо вам.

Лекарь пожал плешивыми, с выпавшими перьями, плечами.

— Спасибо скажете, светлейшая, когда ваш раб на ноги поднимется. Сейчас рано еще благодарить. Ничего еще не решено.

И, почтительно поддерживаемый под локоть Арианной, вышел.

Алька же, плотнее притворив дверь, вернулась к кровати, где, укрытый легким покрывалом, часто и быстро дышал страж. Вспомнила о чистой одежде. Механически, бездумно, стянула грязное, вновь одела шаровары, кое-как обмоталась тканевой полосой. И все это — не отрывая взгляда от бледного лица Эльдора.

Она осторожно примостилась рядом на кровати, обняла одним крылом, а второе расправила по полу.

Бутылочку оставила рядом с подушкой, положила голову набок — так, чтоб видеть строгий профиль. Накатила такая тоска, что хоть вой. Не поймешь этих мужчин: то проводит ночь с Ровеной, то лезет за Пелену, прекрасно зная, что ничего хорошего там не ждет. И как теперь к нему относиться, когда жизнь разносит их все дальше и дальше друг от друга?

Где-то в глубине души — как и всякая молодая девушка — Алька мечтала и о приличном мужчине, принимать ухаживания которого было бы приятно, и о красивом свадебном платье, и о карете, украшенной цветами, и чтоб запряжены были белые лошади. Наверное, она бы и влюбилась в Эльдора, со всей своей нерастраченной страстью, и отдала бы ему себя с радостью, но… Жизнь все расставила по местам — тут Алька невольно усмехнулась — от нее ждут маленьких крагхов и брака с двумя мужчинами. Дивный повод спуститься с небес на землю.

Она кончиками пальцев обрисовала жесткую линию скул Эльдора.

Только не умирай, пожалуйста. Будь счастлив где-нибудь… пусть и с другой, но не умирай.

А в ушах медным гонгом отдают слова — я нашел тебя. И слова эти греют душу и почему-то дают надежду на то, что очень скоро все сложится. Хотя и непонятно, как тут вообще что-то может получиться.

Алька осторожно приподняла голову Мариуса и влила порцию снадобья из бутылочки ему в рот. Вытерла темно-зеленую каплю на губах, потом подумала, что наверняка у Мариуса жар, и оттого озноб. Еще крепче обняла крылом, прижимаясь и согревая. И сама не заметила, как провалилась в дрему. Потом проснулась словно от толчка, с внутренней дрожью прислушалась к дыханию раненого. Ей показалось, что он задышал спокойнее и глубже.

— Ну-с, ниат Эльдор, еще глоточек, — прошептала Алька.

И едва не выронила бутылочку, когда черные ресницы затрепетали. Мариус глубоко вздохнул, дернулся всем телом и открыл глаза. Алька отпрянула. Еще вообразит себе невесть знает что.

— Алайна, — прошептал он едва слышно.

— Да, я здесь, — отстранившись, она уже чувствовала себя менее уязвимой.

— Ты… снова убежала… глупенькая синяя птичка. Зачем… убежала?

И столько чувства было в его словах, что Алька закусила губу. Чтоб не разреветься. Внезапно ее бегство, ее поступок показались ей мелочными и совершенно глупыми.

— Вы поверили своей жене, — сердитым шепотом сказала она, вглядываясь в темные глаза Эльдора и с ужасом понимая, что тонет, вязнет в их кофейной тьме.

— Как ты могла… подумать так? Я поверил… только тебе, птичка. Видишь, даже пришел за тобой, потому что не хочу больше… без тебя.

— Я здесь принцесса, — брякнула Алька невпопад, — видите, здесь мое место.

Он закрыл глаза, помолчал, словно собираясь с силами.

— И ты думаешь, что тебе здесь все рады?

Те же слова, что и в том сне…

— Может, и рады, — буркнула Алька, уже начиная сердиться — на себя и на него. На себя за то, что, выходит, сглупила. А на него — за то, что мягко указал на это.

— Я хочу, чтобы мы вернулись, — тихо, но твердо сказал Мариус, — ты приняла слишком поспешное решение.

— Кем мы будем там, если вернемся? Вы — приор Надзора, а я — Двуликая… нет, даже не двуликая, самый настоящий крагх.

— Ответ на этот вопрос, возможно, здесь. За Пеленой.

Алька передернула плечами. Наверное, она еще не была готова обсуждать такие важные вопросы.

— Вам нужно выпить снадобье, ниат Эльдор. Рана…

— Не беспокойся, — он слабо улыбнулся, — все заживет. Я же Страж, помнишь? Магистр сделал из меня совершенного воина с очень быстрым восстановлением.

Мариус, скрипнув зубами, вдруг приподнял руки, снял с мизинца кольцо.

— Дай свою ручку, Алайна.

У Альки в животе словно все сжалось в тугой ледяной комок. Безумец, он просто безумец. Не ведает, что творит. Приор и двуликая, ничего смешнее и трагичнее не придумаешь.

Но на ее безымянный палец, удачно миновав черный загнутый коготь, идеально сел тяжелый перстень с крупным раухтопазом, ограненным в форме кабошона. Камень будто был зажат в тонких завитках-веточках, на которых брызгами сверкали крошечные бриллианты.

— Алайна Ритц, я хочу, чтоб ты стала моей женой.

"Какое безумие, — мелькнула мысль, — какое красивое и сладкое безумие"

Но вместо ответа Алька тихо спросила:

— Это что, то самое кольцо?

— Да… — кажется, Мариус начал уставать, — оно передавалось в моем роду из поколения в поколение. Теперь оно твое… независимо от ответа.

Алька зажмурилась. Это было похоже на то, как входишь в быструю и холодную речку. Внутри все трепещет и замирает, но вместе с тем — страшно и заманчиво, и хочется махнуть рукой и воскликнуть "что-нибудь да будет".

— Приор Эльдор, вы сумасшедший. Я даже не представляю, что творится в вашей голове, если вы делаете предложение мне и в такой обстановке.

Он неотрывно смотрел на нее.

— Я всего лишь отдаю себе отчет в том, что происходит со мной и вокруг меня. И, наконец, что тебя смущает? Я могу жениться, на ком хочу. Ты, конечно… хм… весьма перната, да. А обстановка — ну что обстановка? Располагает. Вполне.

Глаза Эльдора смеялись, и Алька вдруг подумала, что он точно выживет. Когда умирают, нет такого огня во взгляде.

Она напустила на себя важный вид.

— Вы знаете, как я выторговала вашу жизнь?

— Не страдаю отсутствием памяти, птичка.

— Ну так это у вас, ниат Эльдор, нет выбора. Ваша жизнь обменяна на жизни будущих внуков повелителя Сантора.

— Так оно к лучшему, — он усмехнулся, — что ты ответишь мне, Алайна?

— Да, — твердо сказала Алька, — я отвечу вам — да. Хоть это и граничит с безумием.

ГЛАВА 10. Тебе здесь тоже не рады

Риск, побои, цепи. Перстень, спрятанный в поясе, и страх, что он так и не найдет свою птичку. Это того стоило.

Если бы Алайне было на него наплевать, не бросилась бы — даже не просто спасать, а закрывать собой от твари.

А так-то… Жаркое, вскипающее легкой пеной торжество гуляло по крови. Он не был ей безразличен, не был.

Со всем остальным они справятся, вдвоем.

Потому что должна быть разгадка всего происходящего. И если ее сложно найти в землях Порядка, то нужно искать в искореженных магией землях крагхов.

Недолгая беседа с Алайной утомила. Измененный организм запускал тонко настроенные механизмы регенерации, ту особую магию, которая, единожды овладев телом Стража, делала его практически неуязвимым. Мариус помимо воли проваливался в сон, к сожалению, беспокойный, неприятный. Ведь то, что дано Пеленой, не может быть хорошим.

Ему снова и снова снилось то, что было: как он, подойдя к колышущейся пелене, стоит и смотрит на то, как ползут по ней радужные сполохи, а потом просто делает шаг вперед. По коже скользит нечто, напоминающее кусок тающего на тарелке заливного, тело на мгновение скручивает судорогой, но тут же отпускает — Пелена признает свою магию. Следующая картинка — он стоит среди красных скал, острых, как будто это зубы неведомого зверя. Кажется, что скалы шевелятся, медленно движутся вокруг него, и сейчас сотрут его в порошок. А откуда-то сверху уже сыплются крагхи, здоровенные, и при этом до смешного пернатые. Хотя, какой тут смех.