Реванш для принца (СИ) - Вознесенская Дарья

— Да, конечно, в порядке. Отлично. Просто ножки устали. Я пошла?

— Э-э… не поедешь?

Отрицательно мотает головой и встает…

— Не иди, не иди…

…Темноволосый юноша в рваной одежде стоит перед захлопнувшейся дверью и сжимает кулаки. Он изможден, он явно голоден и грязен, и на лице — смесь ненависти и решимости. Разворачивается и идет прочь по чистым улицам, бормоча себе что-то под нос…

— Куда, куда…

…Светленький и кудрявый мальчик, настоящий ангелочек на вид, вопит так, что окружающие зажимают уши:

— Не хочу! Не буду! Не заставите! Я все равно это сделаю, спорим?

— Зачем, зачем…

Бледный и напряженный подросток со злой усмешкой швыряет что-то в сторону и ухмыляется на взрыв и крики. А потом достает устрашающего вида крюки и начинает методично навешивать их на железный трос.

— Как, как…

Трясу головой и вижу голову… огромную говорящую голову

А может русалку?

Все теряется в сиянии огромного огненного шара, пятна которого преображаются, сливаются и превращаются в чудовищного зверя с мордой, как у носорога, десятком слепящих глаз и десятком лап разной длины и толщины, свисающих с неуклюжего туловища…

— Дева, что попросила о том, к чему была не готова.

— Защитник, который превратился в преследователя.

— Игрок, который поставил на кон не свою жизнь.

— Маг, который отказался от своей искры.

— Выбирай…

Что я должна выбирать? В чем суть этого выбора? Выбрать снова собственное прошлое, подтверждая тем самым, что я его принимаю? Принимаю ту правду, что я сама, именно я прошла весь этот путь.

Единственно ответственная за то… нет, не за то, что произошло в Волше, а за то, во что я превратила свою жизнь до попадания сюда.

Неприятно оказаться не такой уж классной, а?

— Я не хотел, я не хотел, чтобы это случилось!

— Не правда, именно этого ты и хотел.

Чей это разговор? Эрвина? Златана? Леона? А что если… они не признают, не захотят, не согласятся… Неужели город вышвырнет только меня прочь — а они останутся здесь, за чертой? А вдруг наоборот — и это я останусь одна? Я так боюсь…

— Чего ты боишься?

— Остаться одной!

— Не правда. У тебя еще только две попытки.

Черт, черт, черт.

— Чего ты боишься?

— Что я окажусь никому не нужна…

— Не правда. Одна попытка.

Вдох-выдох.

Ну же, Леся, это не викторина, когда надо угадывать. Просто загляни внутрь себя.

— Чего ты боишься?

— Что никогда не верну себе право жить так, как я мечтаю.

— Не бойся. Живи. И помни — ты обещаешь.

Обещаю? Что?

Снова звон, гул, землетрясение. Темнота перед глазами, а потом меня вдавливает во что-то мягкое, липкое, упругое… вдавливает и протискивает насквозь, вышвыривая на траву посреди ярко освещенной долины с сочной зеленью.

Честно?!

Я хочу закричать от радости, но не могу. Потому что никого рядом нет.

А плакать можно? Можно?!

— Нет.

Оказывается, я сказала это вслух.

Выдыхаю с облегчением, разворачиваюсь и попадаю в такие надежные, такие важные объятия Эрвина. Обхватываю его тело руками, впиваюсь пальцами в его лопатки и хрипло спрашиваю:

— А что пообещал ты?

Медлит. И говорит с некоторой неохотой:

— Отказаться от задуманного. А ты?

— Исполнить то, о чем прежде я только думала.

— Противоположное нашим прежним действиям, да?

— С ног на голову, как и обещали, — тяну задумчиво.

— Не самое сложное, верно? — мне показалось, или Эрвин сказал это с сомнением?

— И к нам ведь не может быть применено никакого наказания, если мы… не выполним?

Мы смотрим друг на друга какое-то время… и оба отводим глаза.

— Там, наверняка, какие-то испарения вредоносные, которые вызывают галлюцинации, — завопил Златан сзади нас настолько неожиданно, что мы подпрыгнули.

— Сомневаюсь, — спокойно возразил ему вывалившийся Леон.

Я подбежала и обняла их. И всмотрелась в их лица — они выглядели… нормальными. Не слишком удивленными даже. Может и я выглядела как прежде? Возможно это все потому, что к этому моменту мы уже прошли огромный путь к самим себе?

И потому город выпустил нас… так легко.

Интересно, мы все видели одно и то же?

— Ты был… неординарным подростком, — говорю тихонько Эрвину, а тот вздрагивает. А потом вздыхает.

— А тебе удивительно подходила та твоя странная одежда.

Одно и то же.

— Скажи… — я заколебалась, но все же решила спросить, — На что поспорил Златан?

— Когда был маленьким?

— Нет. Ты понимаешь, о чем я.

— На то, что он сможет стать сильнее фей, — сказал со вздохом.

И пока я пыталась переварить эту информацию, ушел вперед.

Я пошла тоже, осматриваясь.

Вокруг — безмолвие и просторы. Вдалеке — небольшие холмы и можно даже угадать строения. А прямо под нашими ногами…

— Смотрите, какая прелесть! — раздался удивленный голос принца, — Дорога, усыпанная желтыми лепестками!

Рубиновый Город

Жили-были два маленьких мальчика.

Как Розочка и Беляночка — Черненький и Беленький. Но отнюдь не такие милые.

Не сказать что они дружили, но на почве вседозволенности и избалованности сошлись в достаточной степени, чтобы проказничать вместе.

Мама мальчиков умерла, отец был слишком занят, чтобы воспитывать детей, а дети оттачивали все свои самые яркие черты на окружающих.

Своеволие. Самолюбие — и самолюбование. Гордыню.

Прощупывали границы, которых вовсе не оставалось.

Беленький решил, что весь мир вокруг принадлежит ему. Со всеми людьми. Черненький — что он в состоянии захватить этот мир. Самыми разными способами.

Мальчики подросли и наступила пора экспериментов.

Один влюблял в себя и изучал, что можно делать с влюбленными в него людьми. Другой заставил бояться и ненавидеть собственными задумками.

Оба оказались одинаково жестоки.

Но поплатились они не за это.

У нас было достаточно ночей, чтобы поговорить. Дорога среди полей оказалась бесконечна — и пусть уже тошнотворная зелень перемежалась маленькими деревушками, монотонность нашего пути разбивали лишь вечерние костры. И наши с Эрвином откровенные разговоры.

Если в начале пути мне пришлось унять свое любопытство относительно его жизни, мотивов и целей, поскольку я уважала чужое личное пространство, то теперь потребовала откровенности. А Лорд, которого, похоже, вскрыло консервным ножом в городе без названия и лиц, мне не отказал.

— И кто из вас старший принц? — спросила я в первый же вечер, когда мы остались наедине.

— Поняла, да? Был старшим принцем. Но я отрекся от престола и имени после произошедшего и заставил прочих забыть о своем существовании… как принца.

— Разве это возможно?

— Возможно.

— Но… почему? И почему ты так тщательно скрывал, кто ты такой и как тебя зовут уже в путешествии?

— Я не хотел вспоминать, что я был наследником и Эрвином. И не хотел, чтобы ты меня невзлюбила.

— А может боялся, что я, наоборот, начну любить всеми возможными способами? Только потому, что ты явор с короной?

— Может и боялся.

У нас было достаточно ночей и — на удивление — деликатные спутники, чтобы уединяться.

И не только разговаривать о нашем прошлом, но и проводить наше настоящее… в удовольствие.

О будущем мы не говорили.

— Так что произошло? — меня было не остановить. Я жаждала уложить все высыпавшиеся разноцветные стеклышки калейдоскопа в одну линию.

— Златан во всеуслышание заявил, что у него есть истинные искры. Феи же явились убедиться, что все так и есть… Ну он и поспорил, что станет сильнее их.

— Вы видели фей? За время нашего путешествия мы столько раз о них говорили, но…

— Тебе кажется, что их не существует? — вздохнул — Еще как.

— А у Златана действитльно были эти самые искры?