Из любви к искусству (СИ) - Пьянкова Карина Сергеевна

Столик эльф не заказывал, но ему и не требовалось: для Анейрина э Аранрода всегда и везде находился свободный столик, место в партере, приглашения… Вроде бы и не мелькал мой благодетель на страницах таблоидов, папарацци о нем то ли не знали вовсе, то ли старательно игнорировали сам факт его существования, но при всем при этом все, кому нужно, о ларо Анейрине прекрасно знали.

Вот и сейчас метрдотель кинулся к нам, едва только заметив в дверях приметную остроухую физиономию, и принялся лебезить изо всех сил. Ларо Анейрин слушал снисходительно, чуть улыбался, но смотрел на пресмыкающегося человека как на прыгающего около ног радостного щенка.

Когда мы с эльфом устроились за столом в отдельном кабинете, ларо Анейрин посмотрел мне прямо в глаза и произнес:

– Рассказывай, девочка.

Вот после такого начала я даже и не сомневалась, что Анейрин э Аранрод прекрасно понимает, что со мной происходит. Внутри начала зарождаться спокойная тихая злость. Я схожу с ума, причем в самом прямом смысле, но эльфу и в голову не пришло ни вмешаться, ни хотя бы объяснить суть творящегося.

– Думаю, это мне стоит попросить вас рассказать, – отозвалась я, с трудом представляя, каким образом удается говорить спокойно, сдержанно и даже вежливо.

– Милад надоумил?

– Отчасти, – обронила я и взяла стакан с водой. Руки требовалось занять, срочно. Тогда будет не слишком заметно, насколько они дрожат.

Эльф вздохнул и накатил глаза.

– Вздорный упрямый мальчишка. Он всегда любил влезать в то, что не имеет к нему ни малейшего отношения.

Из слов своего покровителя я сделала вывод, что ларо Анейрин действительно давным-давно познакомился с Динесом Миладом, к тому же знакомство было достаточно продолжительным. А заодно стало совершенно ясно: кахэ был кем-то достаточно значимым, чтобы фактический глава Соловьев следил за его судьбой.

– Меня интересует вовсе не Милад и не то, что он говорил, – ответила я, пытаясь вернуть разговор в нужно русло. – Я и без его вмешательства поняла бы, что со мной происходит нечто поистине страшное. Я меняюсь, говорю, двигаюсь и даже мыслю иначе. У меня появились провалы в памяти. Отличные поводы, чтобы паниковать, не так ли?

Перворожденный слушал внимательно, даже не пытался перебивать.

– Да, поводы действительно весомые, не стану спорить. И Милад после откровенного разговора сообщил о том, что все дело в эльфийской крови, не так ли? Сказал, что это талант Соловьев, верно?

Я кивнула, подтверждая каждое произнесенное ларо Анейрином слово.

Вошел официант уже с полным подносом какой-то еды. Судя по вычурному виду, эльфийская кухня. Я ее не особо жаловала из принципа: раз уж остроухая родня самоудалилась из жизни моей матери, а, следовательно, и моей, не хотелось иметь ничего общего с любыми аспектами эльфийской культуры.

А мой покровитель, видимо, здесь завсегдатай, раз он даже не сделал заказ, но тут же принесли ужин, причем эльф и не думает возмущаться, стало быть, все пришлось по вкусу.

Разговор продолжился после того, как официант покинул кабинет, едва не согнувшись пополам от желания выразить почтение и желание угодить ларо Анейрину. От такой подобострастности стало даже немного гадко.

– Да, Динес Милад сказал, у меня пробудился талант Соловьев. Станете отрицать?

Эльф покачал головой и принялся нарезать аккуратно и неторопливо свое мясо на тарелке.

Поборники здорового образа жизни на пару с борцами за права животных твердили, будто перворожденные мертвой плоти принципиально не едят и якобы отсюда и невероятно долгая жизнь, и здоровье, и красота. Так вот, вранье все это, Анейрин э Аранрод, один из самых типичных эльфов, словно сошедший со страниц учебника по культурологии, ел мясо как заправский тигр и, судя по выражению лица, получал от этого огромное удовольствие.

– Даже не подумаю, – отозвался эльф тоном того, кому поперек горла любая неискренность, – ложь мне претит. В тебе действительно течет кровь эльфов моего клана. И в тебе действительно проснулся дар Соловьев. Проснулся уже давно, но лишь последние несколько дней имел место сильный всплеск силы, который и привел к частичному замещению личности. В результате Лэйси Уиллер преобразилась в кого-то другого. Это, разумеется, не Риннэлис Тьен как таковая. Нельзя скопировать того, кого никогда не видел.

Каждое слово ларо Анейрина гулко отдавалось во мне как звон колокола. Неужели эльф действительно расскажет всю правду без утайки?

– Ты сама создала образ своей героини, собрав по крохам крупицы информации о ней. Сама создала фантома. Сама им стала. Уже удивительно, ведь в тебе только четверть нашей крови. Еще более удивительно, что преображение оказалось настолько полным, и фантом даже начал брать верх, замещать оригинальную личность. Это признак большого потенциала.

Большой потенциал. Я хотела услышать эти слова по отношению к себе с того момента, как узнала их значение. Теперь мое желание исполнилось, но почему-то радости по этому поводу испытать никак не удавалось.

– Потенциал – это, разумеется, замечательно, – холодно произнесла я, – но, видите ли, мне было бы куда приятней, если бы оригинальная личность ничем и никем не замещалась. К тому же ларо Милад сказал, если я потеряю контроль над этим… процессом, личности могут меняться совершенно хаотично. Подобная ситуация нежелательна.

Эльф с минуту молчал, пристально разглядывая меня. Словно что-то новое могло появиться в моем облике с момента начала нашего разговора.

– Контроль приходит со временем, Лэйси. Со временем и с практикой, разумеется. Практику я обеспечу тебе в полном объеме, можешь не сомневаться, – со спокойно уверенностью властьдержащего произнес Анейрин э Аранрод. – Приступить можем прямо после ужина, у меня. Также нелишним будет, если я официально приму тебя в клан Соловья по праву дара и крови.

Последние слова отозвались во мне первоклассным нервным тиком. Глаз дергался так сильно, что, возможно, это было заметно со стороны. Войти в клан эльфов? Предложение польстило бы кому угодно, но не мне. Моя мать и я были для них всего лишь мусором с грязной кровью, и вот теперь ларо Анейрину взбрело в голову приблизить парию к остроухим небожителям.

– Кажется, ты не спешишь выказывать восторг, – отметил мое равнодушие к определенно радостным новостям Анейрин э Аранрод.

Я не посчитала нужным лукавить.

– Потому что я не испытываю восторга, ларо, – ответила я прямо, хотя и подозревала, что тем самым могу подпортить отношения с покровителем.

На мои слова эльф не выдал никакой реакции, словно рассчитывал именно на такое поведение, на такой ответ. Впрочем, перворожденные всегда выглядели как статуи в музее, разве что двигаются и говорят. Но лица застывшие, будто бы каменные.

– Ты недолюбливаешь эльфов, – констатировал очевидное ларо Анейрин э Аранрод. – Готова контактировать с нами только в плане рабочих вопросов для личной выгоды. Риннэлис Тьен не относилась с предубеждением к представителям других рас, значит, это уже лично твое. Лэйси Уиллер не любит эльфов. Хотя эльфы тебе ничего не сделали, девочка.

Я передернула плечами.

– Разумеется, эльфы мне ничего не сделали. Они просто выкинули куда подальше мою мать, полукровку. И бабка, родившая дочь не пойми от кого с острыми ушами, мыкалась как могла, пытаясь обеспечить себе и ребенку хоть сколько-то приемлемые условия жизни. Я с благодарностью приму вашу помощь в укрощении моего… дара. Но я не хочу становиться бедной родственницей под крылышком эльфийского клана.

У меня не сложилось особенной душевной близости ни с бабкой, ни с матерью, но зато где-то притаилось переданное по наследству чувство, что я просто мусор, о котором дражайшие родственники предпочли забыть.

– Стоит заметить, ты поступаешь не слишком разумно, Лэйси, отказываясь от слишком многих возможностей. Разве ты не хотела именно этого? Я имею в виду признания именно эльфийских родственников.

На лице кляксой расплывалась саркастичная улыбка. Вот об этом я не думала. В какой-то мере я рвалась к успеху действительного из-за деда-эльфа, но это было несколько извращенная жажда признания. Жажда мести.